— Алькоранцы могли оставить еще корабли в Лилу, — сказал он. — Они будут ждать, что приплывет подкрепление. Нам нужно связаться с Ассамблеей, Мона.

— Мы передадим им весть, когда сможем, — сказала она. — Сейчас нам нужна информация, что может дать Джемма, а потом уже связываться.

Ро повернулся ко мне, голос был тяжелым.

— Твой народ двигает силу по суше в дополнение тем, что на реке.

— Не знаю, — сказала я.

— Они будут бороться через пути Сиприяна или обойдут их?

Я вспыхнула.

— Не знаю.

Он кивнул, ожидая такое, и начал собирать бумаги. Пергамент Моны зашуршал от дрожи ее рук, а я еще никогда не видела дрожи ее рук.

— Нет смысла плыть по реке, если по ней уже плывут корабли Алькоро! — сказала она.

Он поправил стопку и сунул под руку.

— Я могу выплыть в темноте и проскользнуть мимо них.

— Я не отсылаю тебя обратно в Сиприян!

Ро глубоко вдохнул, я видела, как сложно ему противостоять ей.

— Я не прошу отослать меня, леди королева. Не только ваша страна может пострадать.

Под ее безмолвным взглядом он пошел к двери. Я прикусила губу, он миновал меня, глядя вперед. Дверь тихо щелкнула.

Глаза Моны пылали, она смотрела на дверь за моим плечом, она выглядела дикой. Ужасная тишина миновала, и Мона обрушила бумаги на стол. Она прижала кулаки к столу, опустила голову, словно подавляла эмоции физически. А потом заговорила тихо и отрывисто:

— Твой народ будет тут меньше, чем через день, — сказала она. — Мне нужна вся информация, что ты можешь дать.

Я колебалась.

— Селено подошел бы лучше…

— Селено нет, — сказала она, подняв голову.

Сердце замерло. Нет? Нет? Как это понимать?

— Как нет? — сбивчиво спросила я.

— Он пошел в Частокол, — сказала она. — Ушел через пять минут после тебя утром. Мэй и Валиен с ним. Ведут его в ту пещеру.

— Оба?

— Вряд ли они хотели, чтобы кто-то из них оставался наедине с ним, — сказала она. — Они взяли и немного стражи.

— И… ты отпустила их? — я тряхнула головой. — Просто… ты хотела его за решеткой… а Элламэй, вроде, чтобы он не вставал с постели…

— Я поняла, что многие ваши дела вне моего контроля, — сухо сказала она. — И… это была идея Мэй. Она отперла его оковы. Ее гонец сообщил мне, когда их уже час не было в замке. А теперь идет твой народ, и мне нужно знать, поможешь ты мне или нет.

Боль в ее голосе поставила все на места. Я чуть выпрямилась, понимая. Ее предали один за другим все, на кого она рассчитывала, и только младший брат старался не подвести. Кольм разбил доверие между ними, сидел в тюрьме и ждал суда за измену. Элламэй освободила Селено из ее хватки и ушла, чтобы он увидел символы, которые Мона так сильно ненавидела. Валиен был верен жене, а потом уже союзникам. А Ро выбрал свою страну, а не ее.

И у нее остался последний вариант.

Я.

Под ее пронзающим взглядом я склонилась над картами, разбросанными по столу. Я смотрела на подробную иллюстрацию берега у Черного панциря.

Я указала на маленький полуостров, выпирающий из острова у реки.

— Это было стратегическое место в прошлый раз, — сказала я. — Флагман должен был причалить там, чтобы прикрыть остальной флот.

Она кивнула и обвела полуостров на карте. Она выпрямилась, и я увидела ее красные глаза, ее борьбу с эмоциями. Ее челюсти были сжаты.

Она указала на карту.

— Что дальше?

Глава 16 

Мы работали до темноты, говорили, пока голоса не охрипли. Я отвечала на вопросы ее совета и генералов. Я показала Арлену план вторжения, произошедшего три года назад. Мы просчитали, где появится первый корабль, учитывая ветер, груз и вид судна.

Мы отметили место на реке, где мы с Селено можем остановить флагман и всю атаку. Это была моя отчаянная надежда, потому что другие действия вели к предательству страны. Потому что жители Люмена будут не просто обороняться. Они будут нападать в ответ. Они заберут жизни моего народа, который собрался убить их. И я им помогала.

Измена, измена, измена.

Мона остановила нас, пока не стало очень поздно, зная, что корабли прибудут к утру. Она отослала нас со стальным блеском глаз — вряд ли она будет спать. Может, она найдет Ро. Он приходил на пару собраний, делал записи для Ассамблеи. Но они с Моной не говорили, и я не знала, собирался ли он ускользнуть по реке раньше, чем прибудут корабли, или когда они причалят у входа в озеро.

У комнаты Моны я задержалась в коридоре. Последние уходили по коридору, ее двери были заперты за мной, и я выбралась из теней и прошла к двери с вырезанными камышами. Я прижала ладонь к ручке, отчасти ожидая, что будет заперто. Но дверь поддалась и приоткрылась. Я вдохнула и проникла в комнату Кольма.

Лампа горела у двери, огонь был низким и голубым. Я подкрутила ее, и свет залил комнату. У Кольма была прихожая, но меньше, чем у Моны, здесь едва уместился чайный столик с двумя стульями у камина. Зато тут были шкафы с книгами и окно с широким подоконником и темными ставнями. Две двери были в дальней стене — кабинеты или что-то еще… одна могла быть комнатой Амы. Я сглотнула ком в горле, прошла к другой двери и повернула ручку.

Было темно и тихо, пахло чернилами и воском. Я зажгла пару свеч, опустила лампу и огляделась. Кровать с пологом, шторы задернуты, камин был удивительно низким. Комната была чистой, только несколько вещиц указывали, что тут жили — книга на столике у кровати с отмеченными ленточками страницами, сапоги, неровно стоящие на полу, одинокая перчатка на сундуке под окном. Я прошла к сундуку, убрала перчатку и поставила лампу на пол. Пришлось подвинуть деревянную рамку за сундуком, чтобы поместилась лампа. Я открыла сундук и заглянула внутрь. Я осторожно искала среди летней одежды, пока не задела копию «Нашего общего происхождения». Я вытащила ее, открыла и нашла страницы моих писем. Я вытащила их, вернула книгу на место и закрыла сундук. Я оставила сверху перчатку, проведя на миг ее пустыми пальцами по своей ладони, а потом опустив ее, ощутив себя глупо.

Я набралась смелости и прошла к столику у кровати. За книгой и канделябром стояла шкатулка, перламутровая рыбка мерцала. Я открыла ее, склонила и поймала кольцо ладонью.

Оно было маленьким, но не меньше моего пальца. Изящный цветок из розовых жемчужин на вершине. Я провела пальцами по кругу, металл едва успели поносить.

— Прости, — прошептала я, оглядела комнату, где когда-то была счастливая пара, а теперь было полно призраков. — Простите, — снова сказала я. Взгляд упал на камин, и я поняла, что не так. Не камин казался странным, а пустая стена над ним. Открытое место тянулось к потолку, большой гвоздь наверху показывал, что раньше там была картина.

Я вспомнила с болью камин в своей комнате в Ступенях к Звездам, свадебный портрет сменила карта Алькоро. Я медленно вернулась к сундуку под окном, из-за которого выглядывала деревянная рамка. Ноги двигались вперед сами, и я замерла перед сундуком. Я отодвинула его и развернула картину.

У Амы было лицо в форме сердечка и сияющие карие глаза, губы изогнулись в улыбке, что явно была для нее легким выражением. Ее свадебное платье было розовым, как кольцо, а каштановые волосы были переплетены с косами и лентами. Я сжала колечко в кулаке. Она была милой, уверенной, как Мона, но без холодной и твердой оболочки. Но мой взгляд привлек Кольм. Когда сделали картину? Мона сказала, что свадьба была за год до вторжения моего народа, значит, четыре года назад.

А могло быть и сорок.

Лицо Кольма светилось, а теперь он был погасшим. Его улыбка была яркой, сверкала в глазах, которые он не прикрывал. Он держал руку невесты обеими ладонями, выглядел как мальчишка, сильно напоминая Арлена, он мог быть того возраста, когда картину нарисовали. Я задела краски на его лице, изменила курс и провела по темному золоту его волос. Охра. Я представила, как художник подбирал краски на палитре. Там немного темнее, тут ярче. Щеки пылали, а изображение Кольма весело смеялось над моим смущением.