Теперь я опустила голову. В тот день наша дружба впервые подвинулась в сторону чего-то большего. Мы начали как ученики, познакомившиеся за столом в библиотеке, а потом помогали в исследованиях друг другу. Дружба расцвела по пути, а потом… в тот вечер, полный солнца и неловких осознаний, румянца и смеха, было сложно понять, что отношения росли.

Я подняла голову, его улыбка пропала, он смотрел за мое плечо.

— Мы не станцевали.

Верно. Потому что на той неделе умер его отец, и страну охватила скорбь. Официальные празднования Звездопада отменили, и дворец укутали в некрашеную ткань. Вместо платьев, музыки и танцев до начала метеоритного дождя мы с ним лежали на скамейке и смотрели из его звездной беседки, не говоря. Он плакал. Я плакала. Мы держались за руки, и, когда перестали плакать, впервые поцеловались.

Сияющий червь добрался до добычи и принялся за нее. Селено выдохнул и вытер лоб — все еще потный, все еще с дрожью пальцев. Я заерзала от непрошенных воспоминаний и развернулась.

— Думаю, впереди будет просторнее, — сказала я. — Может, там мы заночуем.

— «О, не даруй мне ночь без звезд», — он издал невеселый смешок за мной. — Но эта ночь полна звезд, что глотают своих же. В этом даже есть значение, не думаешь?

Я вспомнила о сестре, заточившей сестру, о короле, казнящем королеву, о стране, подавленной ее же верой. О световой бомбе на берегу реки.

— Может, они просто жуки, — сказала я, отвернувшись от раскачивающихся приманок.

Он тихо пошел за мной, и мы двигались по проходу, оставляя личинку доедать своего.

— Джемма.

— Что?

— А если там будет о другом короле?

Я сняла звездный обруч и подняла голову. Мы молчали почти час, замерев под червями. Мы шли, пока не попали на платформу, окруженную натечными образованиям, отмеченную как «Насест» на карте. Месть было выше ручья, вдоль которого мы шли. Мы развернули спальные мешки, между нами мог уместиться бизон.

— А если там будет про шестого или десятого короля? — продолжил он, жуя кукурузное печенье. — А если там будет о седьмой королеве?

Я крутила звездный обруч в руках, три кристалла ловили свет червей.

— Может, тебе стоит начать это обсуждение, когда ты их увидишь.

— Разве ты не хочешь обсудить? — спросил он. — Ты точно об этом думаешь. Давай, что там может быть?

Я запустила пальцы в волосы и отделила три пряди.

— Не знаю тебе.

— О, брось. Раньше мы постоянно спорили из-за науки.

— Это важнее цикад или метеоритов, — сказала я. — И я не хочу предлагать то, что ты отвергнешь, потому что это сказала я. Ведущий язык.

Я начала заплетать косу — я пыталась избегать ловушек червей, но волосы все равно зацепились несколько раз. Он молчал, жевал печенье. Он хотя бы ел. Мы рискнули зажечь лампу, красное сияние показывало темные круги под его глазами, пот, блестящий на лбу. Я уловила и резкий запах, когда он двигался рядом.

— Похоже, ты уверена, что я тебе больше не доверяю, — сказал он. — И ты не пытаешься это оспорить. Ты просто приняла этот факт.

— Может, потому что я знаю, что нет смысла отрицать, — сказала я. — Я выступила против тебя.

— Ты бросила световую бомбу.

— Да.

— Чтобы королева Мона, королева Элламэй и мятежник сбежали.

— Да.

— Он ударил меня, кстати, — сказал Селено. — По голове.

Я знала. Я с ужасом наблюдала, как появляется синяк.

Он смотрел на меня чуть дольше, жуя печенье. Оно было сухим, крошилось, и он глотнул воды, а потом заговорил:

— Что ты мне не рассказываешь? — спросил он.

— Многое, — призналась я, закончив косу.

Он нахмурился.

— Почему?

— Потому что нам нужно сначала их увидеть, Селено, — я завязала косу, и она упала мне на спину. — Остальное не важно, пока мы их не увидим.

Он раздраженно вздохнул.

— Ладно, — он отряхнул руки и лег, разувшись. — Ладно, мы не будем говорить об этом, пока они не будут перед нами, надеюсь, тебя это устроит. Когда мы дойдем? Завтра?

— Не знаю, — сказала я. — Мы поздно начали и двигались медленно. Времени может уйти больше, чем мы думали.

Он выдохнул и забрался в спальный мешок.

— Прости, если мое слабое тело не справляется с зимним лазанием в горах и скудным питанием. Ради Света, я хочу вечерний настой.

Я выдохнула, ощущая себя флягой, наполненной до краев, из которой вот-вот выплеснется вода. Я вернула звездный обруч на волосы, развернула карту мамы на коленях, глядя на наш путь. Мы прошли почти всю Сияющую улицу. Если я судила верно, мы рано доберемся завтра до Клубка, оттуда расходилось много путей, они ввели вверх и вниз. Будет важно выбрать верный, иначе мы могли попасть в туннели, что команда мамы еще не нанесла на карту. И там не будет меток или подсказок.

Как и гарантии выйти.

Я разулась и забралась в спальный мешок, конверт шуршал под рубашкой. Я подумала на миг о маме — она смогла увести солдат? А если ее поймали? А если она не смогла вернуться в Каллаис или не смогла убедить послушать ее?

Я задула лампу и легла на спину, смотрела на участки тусклых колоний личинок. Их голубой свет мерцал на отложениях вокруг платформы, порой с них капала вода.

— Жмутся, — сказала я.

Селено заерзал и поднял голову.

— Что?

— Я просто вспомнила, — сказала я. — Сталактиты жмутся к потолку. Сталагмиты на земле.

Он опустил голову и повернулся спиной ко мне.

— Что ж, мы хоть что-то узнали.

Клубок назвали метко, это был куполообразный зал, окруженный проемами, в некоторые пролезла бы кавалерия, другие едва уместили бы кролика. Рядом с некоторыми были знаки. Я сверилась с картой.

— Нам нужен Х, — сказала я, озираясь.

— Там, — указал он. — Под штукой, похожей на маяк.

Образование выглядело как кусок маяка — большая лента камня, выкрашенная в красно-белый. Такой камень был не один — наша маленькая лампа мерцала на больших каменных шторах, спускающихся с потолка. Мы задрали головы, проходя под ними, застывшими в камне занавесками. Я хотела свой альбом.

Сияющие черви пропали и не появлялись в проходах по краям. Мы, наконец, миновали место их обитания, где их не питал даже каннибализм. Я зажгла лампу снова и подняла перед нами, пытаясь не упасть на скользких горах камней, что замедляли и затрудняли наш путь. Казалось, мы шли часами среди сталагмитов, что поднимались из пола муравейниками, мы вышли в проход шире, он был прямым. Я моргнула в тусклом свете, пол сиял как поверхность луны в свете лампы, уходя во тьму. Даже без карты в руках я знала, где мы.

— Великий сияющий Свет, — потрясенно сказал Селено. — Что это?

— Молочная река, — выдохнула я. — Я и не думала… не представляла, что будет так…

— Это поразительно, — он присел рядом с ней. — Как… снег. Это соль?

— Мама сказала: кальцит, — я тоже присела. — Отложения кальцита остались после воды.

— Луна и звезды, — он посмотрел вдаль, неподвижная река уходила вдаль, не шумящая в свете нашего фонаря. — «Покажи мне озаренный светом путь».

— Так ты процитируешь всю молитву ко времени, когда мы придем туда, — я пошла к выступу, что шел параллельно Молочной реке.

— Но слова подходят, — он замолчал. — Забавно, что Свет есть в таком темном месте.

Прошло несколько минут тишины. Я осторожно опускала ноги, выступ не был ровным, влажный камень был скользким. Хотя падать было всего на пару дюймов, я не хотела рухнуть в кальцит. Поверхность была ровной, и портить ее не хотелось.

— Хотел бы я знать об этом месте до Сиприяна, — сказал Селено.

Я подняла голову.

— Чтобы добраться до озера Люмен?

— Что? — его сумка задела камень. — Так можно пройти в озеро Люмен?

— Наверное. Команда мамы еще туда не добралась.

— Ты мне не говорила, — сказал он с ноткой удивления.

— О, нет, не говорила, — я растерянно нахмурилась. — Тогда почему ты сказал, что хотел бы узнать о них до Сиприяна?