— Езжайте туда и сами убедитесь, что я вам еще могу сказать…

— Спасибо большое! — искренне произнес я. — Могу я как-то вас отблагодарить?

— Да бросьте… — Раздался легкий смешок, а затем в голосе зазвучало легкое кокетство: — Но если и завтра у вас не пропадет это желание, наберите номер, который определился.

Я пообещал, что обязательно так сделаю и, не теряя времени, направился в сторону вокзала. Но, не доходя до него с полверсты, перебрался через рельсовые пути со стоящими на них товарными вагонами и углубился в грязные, закопченные переулки — сажа в покосившиеся заборы и лачуги намертво въелась еще, наверное, во времена расцвета паровозной тяги на железных дорогах. Местные шелудивые собаки и молодые люди внимательно оглядывали меня, долго смотрели мне вслед, но знакомиться, к счастью, не стремились — видимо, принимали за своего. Указанный дом я нашел сравнительно быстро — древняя хибара под четырехскатной крышей с кривыми ставнями, ничем таким особым не примечательная, вроде того домишки близ Славгорода, только куда более кособокая и запущенная.

Уже казалось достаточно темно, несмотря на сравнительно ранний час — но я был далек от мысли, что очередное солнечное затмение пройдет над Бийском спустя сутки с небольшим после предыдущего. Наверное, застарелая угольная копоть действовала как абсолютно черное тело, поглощая солнечный свет. Кое-где в домах виднелись зажженные светильники, но не в этом — тут за оконными стеклами не было видно ничего, кроме угольной черноты.

Мне совсем не хотелось соваться во двор и стучаться в дом: мало ли, кто там на самом деле живет — еще пальнут из берданки, чего доброго, приняв за грабителя. Что же делать, черт возьми?

…Легкий приглушенный вопль донесся до меня. Он точно раздавался где-то в темных недрах перекошенного домика. Что это? Драка или насилие? Еще один крик — сто процентов женский… Таня?

Как хотите, так и называйте меня, но я через пару секунд уже находился возле дома и дергал ручку двери на себя. Дверь очень легко открылась, обдав меня затхлой атмосферой темных сеней, и тут же закрылась снова. Я попытался открыть дверь, ведущую собственно в дом, но тут у меня неожиданно появились помощники. Я попытался справиться без них, но громкий щелчок скользящего металла дал мне понять, что от помощи лучше не отказываться. Дверь открылась, и мне недвусмысленно предложили войти туда, куда я и без того стремился попасть.

В доме, который внутри выглядел столь же противно, сколь и снаружи, обнаружилась комната, где находились несколько человек, хорошо знакомых мне: «ткачи» Геннадий, Игорь и Анвар. А также отморозок по прозвищу Мороз. Эти четверо сидели возле стола, на котором не было ничего, кроме пары сигаретных пачек и импровизированных пепельниц. Гражданин Соединенных Штатов Дэвид Старлинг тоже находился здесь (он сидел на диване чуть поодаль), но гражданки Соединенных Штатов Кэсси Роузволл я не заметил.

И еще здесь находилась Таня — на том же диване, чуть в стороне от американца. Бледная, осунувшаяся… Но! Но с обеими руками! Ими она как раз сейчас нервно комкала платок. Мне было достаточно увидеть это, чтобы понять, какой груз на моих плечах лежал все это время. Он упал с таким грохотом и треском, что было удивительно, почему вся эта хибара не разлетелась тотчас вдребезги. Мне хотелось летать и петь веселые песни. И это несмотря на то, что за моей спиной стояли двое, причем как минимум один из них был вооружен.

— Ценю оптимизм, написанный на твоем лице, — заметил Мороз, в чьем голосе я услышал удивление, вызванное не иначе как моей широкой и добродушной улыбкой. — Впрочем, мы все тоже относимся к твоему появлению с надеждой на лучшее. Удивительно, что пришлось искать тебя столько времени… Но хорошо, что ты пришел. Садись… Дайте ему свободный стул… Вот так.

Я сел, не сводя глаз с Татьяны. Она глянула на меня со странным выражением на лице — то ли с жалостью, то ли с испугом. Понятно — вряд ли она по своей воле оказалась в компании Мороза и его приятелей. Как и я, впрочем.

Двое типов, встретивших меня у двери, заняли свои места. Один встал у дверного проема, ведущего в смежную комнату, другой уселся на диван рядом с Татьяной. Он держал в руке пистолет, и Таня — я видел — здорово боялась того и другого. Облегчение, которое я испытал поначалу, стало быстро улетучиваться. Положение в любом случае было не очень приятным и не настраивало на благоглупости.

— Ты кто? — спросил я Мороза в тщетной попытке хоть как-то выгрести против течения.

— Неважно, — произнес Мороз без малейшей агрессии в голосе. Но тут же сам перешел к активной фазе переговоров и гаркнул:

— Где Грааль?

— Где-то в горах Алтая, — сказал я. — А может, уже на дне Катуни. А принимая во внимание скорость течения, может уже и в Оби.

— Объясни.

— Легко. Кто-то из присутствующих здесь… — я оглядел всю братию «ткачей», — а может, кто-то другой из их секты, припрятал драгоценную вещь в багажнике моей машины. Полагая, что я, сам того не ведая, привезу ее в Бийск… Где забрать ее у меня будет делом простой техники.

— Допустим. А машина-то где?

— Она утонула, — лаконично произнес я, словно на пресс-конференции.

— Ты издеваешься, что ли?

— Честно. Ее смыло потоком из нового водохранилища вниз по склону в русло реки. Я полагаю, машину разнесло вдребезги. Следовательно, о целости и сохранности припрятанного в ней артефакта тоже нельзя говорить определенно.

— Ты видел Грааль?

— Нет, — сказал я.

— Тогда откуда такая уверенность?

— Спросите их, — я махнул ладонью в сторону «ткачей». — А также узнайте, почему их коллега по вере почти что на моих глазах предпочел погибнуть под водяным валом, пытаясь одной рукой сорвать обшивку в машине.

Мороз угрюмо замолчал. По всей видимости, принесенная мной информация не входила ни в малейшее противоречие с уже имеющейся.

— Чем занимался в Бийске? — спросил Мороз уже несколько иным тоном.

— Обращался в милицию, — сказал я.

— Вот как?..

— Именно. А куда мне было еще идти? Машины нет, денег нет, документов — тоже.

— Но ты же как-то сумел провести эти дни?

— Я работал, — коротко произнес я. — Вместе с гастерами. Еще и поэтому попал в цепкие лапы пэпээсников.

— Ты что, еще и протоколы какие-то подписывал?

— Конечно. И заявление на розыск моей жены Татьяны.

Все это Морозу пришлось очень не по душе. Впрочем, прихлопнуть меня и всех остальных его компашке ничего не стоило. Кто они? Спецслужба? Или какая-то «лавочка» на государственном обеспечении?

Протяжный женский крик вдруг донесся из комнаты. Мороз поморщился.

— Градов, заткни ее.

— Но… — начал было Градов.

— Ладно, — вдруг произнес Мороз. Он внимательно посмотрел на каждого из нас. Андрей Маскаев. Татьяна Черепанова. Дэвид Старлинг. Геннадий Ратаев. Игорь по прозвищу Студент. Анвар. Слишком много людей, да среди них два иностранных гражданина. В числе шести потенциальных трупов, от которых избавиться в переулке даже с очень романтичным названием несколько сложнее, чем в горах Алтая… Или не шести, а семи? Кто-то ведь еще кричал из соседней комнаты.

— Значит, так, — сказал Мороз. — Вы тут все еще не понимаете, с чем столкнулись. С кем столкнулись. И какие последствия будут от всего этого… Я так думаю, в течение ближайшего года вам следует тихо, очень тихо сидеть дома. К вам однажды придут, и вы, не задавая лишних вопросов, дадите подписку о неразглашении. Естественно, обо всем, что с вами произошло в течение последних нескольких недель, для вашего же блага следует забыть навсегда. Чтобы не пришлось помогать… Я выразился ясно?

Судя по мертвой тишине, все поняли Мороза очень хорошо.

— Господам иностранным гражданам, всем троим, я настоятельно рекомендую как можно скорее отправиться домой, в свои страны и, во избежание недоразумений, больше никогда не приезжать в Россию.

Опять мертвая тишина… Всем троим? Дэвид, Анвар… А кто третий?

— Мы сейчас уходим, — сказал Мороз. — Думаю, излишне говорить, что за нами сразу же идти не надо. Подождите хотя бы полчаса. Но и до завтра тянуть не надо. Сегодня ночью в этом доме… а еще лучше в этом городе не должно остаться ни вас, ни ваших вещей… Ни вообще каких-либо следов вашего пребывания.