— Ну, где Аркадий?

— Убили Аркадия, — сказал я. — Те самые, которых Мороз привел. Фээсбэшники или кто они там на самом деле. И американца убили, и Курача тоже…

Игорь и Геннадий переглянулись.

— Так они и вас могли… — с неподдельным ужасом произнес Ратаев.

— Да! — с чувством произнесла Эльвира. — А вы думали, что они оставляют свидетелей?

— Но… — начал было Студент, и осекся. — А машина ваша где?

Эльвира открыла было рот, но я успел наступить ей на ногу.

— Где Татьяна? — спросил я.

— Понятия не имеем, — сказал Геннадий.

— Ну и черт с вами тогда… — Эля, поехали.

— Куда это? — спросил Студент.

— Домой, — сказал я, нежно обнимая Эльвиру за плечи. Пусть думают, что хотят.

— У нас с вами больше нет общих дел, — сказала она Студенту и Ратаеву, подаваясь ко мне. — Правильно. Идите к черту.

Я смотрел на автомобиль, пытаясь вспомнить, где видел водителя, и наконец узнал его — за рулем «волги» сидел Анвар из Щербактов, тот самый тип, который когда-то помогал Геннадию удрать из-под присмотра в Славгороде.

— Ну и как вы поедете? — выдержав паузу в несколько секунд, поинтересовался Геннадий.

— Не твое дело, — отрезала его бывшая жена.

Возникло неловкое молчание.

— Мы не можем уйти без вас. Мы ждали, когда вы въедете в город… Неужели вы ехали не по Чуйскому?

— Нет, — сказал я. — Мне не хотелось, чтобы нас внезапно поприветствовал Мороз и его дружки. Поэтому мы ехали через Заречье, по большой дуге… Кстати, вас они должны были поймать как зайцев.

— Они нас и поймали, — мрачно сказал Студент. — Уже на Чуйском. Обыскали машину, содрали обивку в салоне…

— Странно, что не спустили вас обоих в Катунь, — заметил я.

— Народу была тьма на дороге. Мы затеяли скандал, сразу примчались гайцы, — сказал Гена. — У меня еще и права отобрали, а машину конфисковали.

— Даже если все было так, то Мороз и его друзья за вами следят постоянно, — сказал я. — Не удивлюсь, если они сюда сейчас пожалуют.

Геннадий и Игорь синхронно дернулись, оборачиваясь. Но людей в черном или в сером поблизости не наблюдалось. Впрочем, это совсем не значило, что их тут нет.

— Таня где? И где Кэсси и Дэвид?

— Я думаю, что Таня в ФСБ, — неохотно сказал Геннадий. — Возможно, что и американцы задержаны. Они жили на «Витамине» в крайней пятиэтажке на съемной квартире, но там никого сейчас нет.

— Мы сразу же, как приехали в Бийск, попытались их найти, но тетки у подъезда сказали, что их увезли на большой иномарке. Одного мужчину и двух женщин…

— Женщины как выглядели?

— У одной из них была рука на перевязи. Выглядела ужасно, ее вели под руки…

Сердце у меня болезненно сжалось.

— Поехали, — сказал я.

— Куда? — оторопело произнес Геннадий.

— В местное управление ФСБ, куда же еще?

— Ты спятил? — выпучил на меня глаза Геннадий. — Ты же оттуда не вернешься! Ведь ты — единственный человек из ныне живущих, который видел Святой Грааль!

Настала моя очередь выпучивать глаза.

— Я его не видел, — сказал я.

— Ну как так?.. — развел руками Гена. — Ты его даже привез сюда, в Бийск!

Я посмотрел на Эльвиру. Нет, на Софи Невё она была совсем не похожа.

— Кто из вас это сделал? — спросил я. — И зачем?

Эльвира молчала. Она эту версию уже сама выдвинула, как только увидела, как моя машина плывет по волнам новорожденного водохранилища.

— Мы это сделали. Оба, — сказал Студент.

— Так ты, выходит, тоже «ткач», — сказал я. — Можно было догадаться, что с тобой что-то неладно, но я не думал, что до такой степени!

— Да, я тоже из Свидетелей Воскресения, — сказал Игорь. — Примерно с того времени, как отсидел по малолетке.

— Мороз тоже ваш?

— Мороз? — недоуменно переспросил Студент. — Ты сам-то понял, что спросил?

— Впрочем, вас и без него слишком много, — согласился я.

— Много? — переспросил Геннадий. — Знаешь ли ты, что в Бийск сейчас приехало более десяти тысяч Свидетелей? Если бы могли приехать все, то их было бы впятеро больше!

— Значит, остальные не уверены, что Армагеддон на Катуни состоится в любую погоду, — сказал я. В общем, так: пока я не увижу Татьяну, вы ничего не получите. Всё. Я сказал!

Геннадий и Игорь молча переглянулись. Переговоры, судя по всему, зашли в тупик. «Ткачи» помолчали и поднялись со своих мест.

— Битва состоится, — с уверенностью произнес Студент.

— Допустим. Когда?

— Завтра, примерно в это же время, — сказал Геннадий.

Завтра мне пришлось еще раз побывать у работодателя и несколько часов заниматься тем, на что не всякий таджик подпишется. Чтобы привести себя в порядок к указанному времени, мне нужны были деньги. Эльвира тоже нуждалась в некоторой реставрации внешнего вида — естественно, ее тоже пришлось выручить. Опять же никто не отменял хотя бы одноразовое питание, а встречать Армагеддон на голодный желудок мне казалось не совсем правильным.

День глобальной битвы между добром и злом начался, как и любой другой в череде серых будней. Это была, если не ошибаюсь, пятница — не тринадцатое, но тем не менее… Теплый августовский денек, почти безветренный, и без дождя… К раннему вечеру, когда меня вместе с остальными таджиками отпустили на волю и даже с некоторой суммой денег, над Бийском повис мертвый штиль, и жара, поднявшаяся в полдень градусов до тридцати, никак не хотела отпускать… Мы шли правым берегом Бии от остановки автобуса (на котором со скандалом выехали за окраину города в приличной, надо сказать, давке) по направлению к Рождественке — то ли ближнему пригороду, то ли очень удаленному району.

Над заросшим густой травой берегом, полого спускающимся к широкому устью обеих рек, дающих начало Оби, начал скапливаться народ, словно бы сегодня действительно ожидалось что-то заслуживающее внимания, может, даже интереснее водно-моторных гонок.

— Что здесь происходит? — спросил я мужчину средних лет в очках, вполне культурного и интеллигентного с виду.

— Сами скоро увидите, — охотно ответил он с легким акцентом, похожим на балтийский.

— Это, что, всё «ткачи»? — негромко спросила Эльвира. — Эта секта имеет столько приверженцев?

Вместо ответа раздался колокольный звон. Он доносился от расположенного в полутора сотнях метров от берега белого православного храма с куполами, крашенными в небесно-голубой цвет. Видимо, не все собиравшиеся на берегу были «ткачами». Зато многие, заслышав звук колоколов, принялись креститься и кланяться.

— Мы чужие на этом празднике, — заметил я.

— На праздник это не похоже, — ответила Эльвира.

— Тогда на что?

Эльвира промолчала. А я заметил, что на противоположном берегу тоже собралась неслабая такая группа заинтересованных лиц. Все словно бы чего-то ждали. Чего?

Знаете, мне стало очень не по себе. Конечно, я не верил ни в бога, ни в черта, ни в Армагеддон, ни в Траву Полынь (хотя меня и занесло еще в очень юном возрасте в Припять как раз в приснопамятном апреле восемьдесят шестого), но тут, над широко разлившейся рекой на равнине между двух живописных берегов, словно бы вот-вот должно было произойти что-то поистине мирового масштаба. Знаете, у меня мороз подрал по коже… Особенно когда вдруг я заметил, что неожиданно стало слегка темнеть. Представляете — самое начало летнего вечера, часов пять, наверное (часы свои я потерял где-то в горах, чтобы сказать точнее), и тут вокруг темнеет, несмотря на то, что солнце еще очень даже высоко! Что за черт?!

Черта я помянул вслух. А Эльвира — побледневшая, напуганная — вдруг заговорила «господи помилуй» и начала неумело, как попало, креститься! Этого от «киллер квин» я меньше всего мог ожидать… Но ощущение ужаса и у меня нарастало — я на самом деле не понимал, что происходит! Какие-то удивительные и необъяснимые явления уже происходили в моей жизни, но ни с чем по-настоящему сверхъестественным я еще не встречался!