Седьмой, с бубном и колотушкой, ритмично покачивался по другую сторону костра. В такт ударам бубна он слегка подергивался и издавал негромкие гортанные рычащие звуки. Обряд выглядел гротескно и почему-то вызывал грустные мысли: местные жители пытаются с помощью мертвых языческих богов повлиять на обстоятельства непреодолимой силы, как пишут на мертвом бюрократическом языке… Шаман не был похож на расхожий образ говорящего с духами длинноволосого колдуна в аляповатом костюме и головном уборе с перьями, что иной раз делало такого шамана и самого похожим на птицу. Человек с бубном был совершенно лысым, хотя его голову на уровне лба сразу над бровями и опоясывала не то узкая бандана, не то толстый шнур. При свете пламени я хорошо мог разглядеть, что одет был шаман в простую белую толстовку, немного напоминающую солдатскую ночную рубашку и простые штаны-треники. Обувь отсутствовала — и то правда: камлающий шаман в кроссовках — это уже по меньшей мере фестиваль «Живая вода». Конечно, чукчи или алеуты вызывают у себя там в ледяных пустынях духов, будучи обутыми в торбаса или унты, да и зима на Алтае неласкова, однако сейчас даже здесь, в горах, стояли весьма теплые ночи.

Переминавшийся с ноги на ногу шаман вдруг резко заколотил в шаман и завопил (впрочем, негромко) на одной ноте: «а-а-а-а-а-а-а-а-а!!». Потом слегка согнулся и, ходя узкими кругами вблизи костра, затянул то ли песню, то ли молитву, то ли просто набор слов в духе «что вижу, о том и пою», по-видимому, на местном наречии.

Борис вдруг встал и быстро подошел к нам.

— Не надо тут находиться, — сказал он вполне настойчиво. — Ничего для вас интересного тут нет. Это наши дела, и к вашим они никакого отношения не имеют.

И тут же повернулся и направился на свое место недалеко от костра.

Спорить было бессмысленно. Но соглашаться и уходить вот так сразу казалось неловко. Неожиданно поляну у скалы осветили фары появившегося откуда-то автомобиля. ГАЗ-66 — древний армейский грузовик-вездеход, прозванный «шишигой». И с военными в кабине — по крайней мере двое в камуфляже сидели там. Один из них, ехавший пассажиром, выскочил наружу и подошел к алтайцам:

— Убедительно прошу вас всех погасить костер и сесть в машину.

«Сесть в машину» — это означало залезть в тентованный кузов грузовика, который повезет тебя в кутузку. Понятно, что желающих совершить увлекательную ночную поездку, по горным дорогам, да еще в таком зловещем экипаже как-то сразу и не нашлось. Не факт, что вообще кто-либо добровольно полез бы в кузов, но офицер (наверное, что-то вроде старшего лейтенанта — в ночном свете звездочки на полевой форме пересчитывать было бесполезно) повторил приглашение. Не знаю, правильно ли я поступил, но решил подойти чуть ближе к костру, шаману и военному человеку. Одновременно со мной двинулся и Мороз.

— А вы кто такие? — с досадой спросил мужчина в камуфляже. Пожалуй, все-таки кадровый военный. Солдат запаса, отдавший когда-то два года почетного долга стране, армейского офицера почти всегда сумеет опознать, даже если и служит он совсем другому императору и существенно изменившимся идеалам.

— Да живем мы тут, — нахально сказала Эльвира. — Этнографию изучаем местную. Вот, шамана пригласили выступить, показать, как духов вызывают.

Армейский надулся, но тут неожиданно заговорил Мороз:

— Да бросьте, командир… Ничего же событийного не происходит, а нам просто интересно.

Как ни странно, офицер неожиданно прекратил разговор, не стал более приставать к алтайцам с требованиями ехать с ними, вместо этого обратился к нам с невнятной просьбой «приглядывать и не давать ходить куда не надо». Видимо, ему совсем не нравилось данное кем-то поручение. Поручение, не приказ. Приказы выполняют… А поручения можно обсуждать. Так что он залез в кабину «шишиги» и машина, натужно загудев двигателем, развернулась и покатилась куда-то в сторону едва заметной дороги, ведущей по кромке турбазы.

— Ладно, пошли, — сказала Эльвира. — Может, это и интересно, но делать тут действительно абсолютно нечего.

Я чуть придержал Геннадия и спросил, что ему известно о подобных обрядах. Почему-то зрелище меня встревожило — оно показалось мне слишком серьезным, словно бы шаман что-то слышал о происходящем здесь. Ну и плюс разговоры в «сторожевой башне». Геннадий тоже был взволнован.

— Я, конечно, не верю ни в духов, ни в богов, ни в демонов, — сказал археолог. — Но помнишь эту сомнительную эпопею с мумией «принцессы Укока»? Якобы местные также обратились к шаманам, а те, в свою очередь, к горным духам, которые слегка потрясли землю. С тем, чтобы люди убоялись и вернули тело женщины на место захоронения.

Как интересно, я ведь только вчера сам вспоминал про эту историю…

— Но его так и не вернули туда? — спросил я.

— Да. Мумия сейчас лежит в музее Горно-Алтайска. Нашли, так сказать, компромиссное решение. А собирались в Питер увозить, в Эрмитаж. Я не знаю точно, кто и как принимал решение, но то, что местные шаманы устраивали похожие шоу и исполняли похожие песнопения — это точно… Я ведь не только узбекский язык знаю, но немного понимаю и местные говоры… И эту инвокацию уже слышал.

— Это заклинание на землетрясение, ни больше, ни меньше.

— Но ты же не веришь в это?

— Азиаты говорят — не важно, веришь ты или нет. Главное — оно работает.

Я вспомнил про одну из своих прежних подруг, которая хорошо понимала азиатский менталитет. Она говорила примерно такими же словами. Кто знает, что на самом деле происходит между небом и землей? В конце концов духи, боги и всякие козлобородые бафометы существуют лишь только потому, что в них кто-то верит.

Ночь прошла неспокойно. Шаманский бубен стих через полчаса, а под утро послышался рев мощных двигателей, и стало ясно, что по дороге вкруг турбазы движутся несколько дизельных грузовиков. Скорее всего, КАМАЗов — зарубежные машины, вроде бы, еще не приняты на вооружение в отечественной армии. А после рассвета шум воздушных винтов со стороны полигона дал нам понять, что вооруженные силы активизировали свои действия. Неужели у них там действительно готовится ядерный взрыв?

Утром я неожиданно обнаружил исчезновение УАЗа и Виктора. Сопоставив одно с другим, пришел к выводу, что мастер поехал за пополнением каких-нибудь припасов. Неясно только, зачем он решил это делать ночью и самостоятельно. После традиционно символического завтрака с подачи Геннадия произошел общий сбор. Ратаев, несмотря на свое негативное отношение к экспедиции и к ее целям, заявил, что надо форсировать поиски, если мы хотим успеть завладеть артефактом. На резонный вопрос Ричарда прозвучал чуть менее резонный ответ: события становятся непредсказуемыми. Не знаю, понял ли американец, но спорить он не стал. В этот момент на территорию въехал УАЗ, из которого вывалился Виктор. Судя по его виду, он провел за рулем не самого комфортабельного экипажа приличное время. Тем не менее, он сразу же согласился с Геннадием и настоятельно предложил снова прогуляться к запретной зоне. А там, сказал, видно будет.