Почувствовав, что гроза поутихла, бабушка взяла курицу и, снова сунув ее под печь, решительно сказала:

- Завтра сама отнесу, а пока пусть сидит…

Мы с Ленькой вздохнули с облегчением. Уж очень жаль было нам курочку. Она ведь не виновата, что хозяин у нее кулак. Где ей разобраться, когда даже мы с Ленькой ничего не раскумекали.

- А еще хвастался, что кулака сразу узнаешь… Ну что, узнал? - сказала я, когда мы сидели на печке. Ленька только вздохнул.

Молчалив он был и назавтра, когда мы утром пошли с ним гулять. Дойдя по привычке до бобовых снопов, мы остановились. Ленька поглядел на меня, потом на бобы и, повернувшись, зашагал прочь. Я с недоумением смотрела ему вслед. Поставив воротник своего ветхого пальтишка и засунув руки в карманы, он шел не оглядываясь. Весь его нахохленный вид как бы говорил: «Нас кулацким бобом не купишь». Я с сожалением взглянула на бобовые стручки и, проглотив слюну, зашагала вслед.

Потолок в доме - из некрашеных, пожелтевших от времени досок. На них отчетливо выделяются темные, растресканные сучки.

Если взобраться на печку, потолок оказывается над самой головой. Может быть, поэтому здесь так хорошо лежать вьюжным декабрьским днем и мечтать о том времени, когда у всех будет вдоволь хлеба и молока, о далеких чудесных странах, о чем-нибудь желанном и несбыточном.

За окном - сугробы.

Деревня далеко-далеко, как будто на другом конце света. Даже труб почти не видно.

Мы с Ленькой, сидя на печке, все чаще отправляемся в увлекательные путешествия. У каждого из нас свое государство. В моем живут необыкновенные люди. Они совершают подвиги, прогоняют царей и помещиков, устраивают у себя прекрасную жизнь. Там растут самые красивые сады, стоят стеклянные и зеркальные дома. Всем этим миром управляет одна очень умная девочка. Она ходит нарядная, конечно, не в юбке из бабушкиного платка, и все ей поклоняются. Едят там тоже не одну толченую картошку, а всякие вкусные вещи, - например, хлеб с повидлом или халву.

У Леньки совсем другой мир. В нем живут обыкновенные мальчишки и девчонки. Они ездят на лошадях, лазят по огородам и страшно орут. Всей этой оравой управляет тоже девчонка, которая мне очень напоминает Зинку. И зовут ее тоже очень похоже - Зан. И еще там есть один маленький мальчишка - Лен, - который везде сует свой нос. А однажды там даже появился дед Сов. Лохматый и сердитый с виду, а на самом деле очень добрый. У этого деда случилось несчастье. «Злая ведьма послала в его владения черный вихрь, который уничтожил ароматные листья, - рассказывает Ленька. - А без этих листьев дед совсем не мог жить». И вот тогда Лен оборвал с молодого клена золотые листья, высушил их и принес деду. Дед поблагодарил мальчика, спрятал листья в мешочек, но Лен заметил, что дед не курит эти листья и сидит грустный. «Почему ты не куришь, дед?» - спросил Лен. Дед Сов вздохнул и сказал:

«Мне, мой мальчик, нужны ароматные листья, а не золотые. Я просто не хотел тебя огорчать». Тогда Лен пошел к самой главной начальнице Зан, и они стали совещаться, как раздобыть для деда ароматные листья.

- Это вы тогда совещались, я видела в окно, - говорю я. - Зинка, ты и Федя…

- Не мешай, - сердито отмахивается Ленька, - а то не буду рассказывать… И вот мы тогда надумали залезть в огород… Ой, что я говорю! Во владения волшебницы и раздобыть для деда Сова ароматные листья…

Я хохочу, что Ленька заврался и уже путает владения волшебницы с огородом. Он сердится и, надувшись, молчит.

- Ну, рассказывай дальше, - прошу я. Мне ужасно хочется узнать, что у них тогда произошло. Немного поломавшись, Ленька продолжает. Он рассказывает, как трое смельчаков - Лен, Зан и еще один, Фен, - проникли во владения злой волшебницы и раздобыли для деда Сова ароматные листья. Зан зацепилась за кол и порвала платье. (Оказывается, у волшебницы владения тоже огорожены забором.) Волшебница выскочила за ними с метлой.

- Не с метлой, а с этой, ну… волшебной палкой, - поправляется Ленька. - Фен расцарапал себе ногу, когда они удирали, а Лен упал и весь перемазался.

- А листья? - спрашиваю я.

- Листья есть, да только мало. Деду на всю зиму не хватит…

Ленька ковыряет ногой сучок в потолке. Мне завидно, что у него такие интересные дела, и я нарочно говорю:

- Подумаешь. Я сто раз могу в огород залезть и даже не порвать платье, как твоя Зинка…

- Это же не Зинка, а Зан. Там… - показывает он на потолок. - Ты что, не веришь?

Я пожимаю плечами.

- Ну хорошо! - горячо говорит Ленька. - Я тебе докажу!

На дворе метель. Она свистит и швыряет в окно снежные хлопья, злясь, что не может проникнуть на теплую печку, в наш с Ленькой волшебный мир. Мы лежим и молчим. Каждый хочет придумать что-нибудь такое, чтобы удивить другого. Вдруг Ленька садится и начинает петь. Песни он всегда сочиняет сам, на ходу. Поет все, что придет в голову:

Глаза у него блестят, и я вижу, что он уже что-то придумал.

Утром, когда я просыпаюсь, бабушка давно топит печь. За окном голубеет рассвет. На стене прыгают красноватые блики, у бабушки в печке что-то весело шипит. Ленька уже встал. Он подбегает ко мне, и в руках у него круглая тарелочка от кукольного сервиза. На ней горкой лежат крошечные, величиной с орех, картофелины. От них идет аппетитный пар. Ленька преподносит мне тарелочку с картошкой и, раскланиваясь, говорит:

- Моя великая правительница Зан в знак своего уважения посылает вам это угощение…

Я оторопело смотрю на картошку. Где он ее взял? Конечно, такая маленькая картошка бывает. Я вспоминаю ту картофелину, из-за которой у нас однажды полетела с примуса кастрюля. Но ведь здесь их много, и они все вареные… Когда он успел?

Повернувшись, я вижу у бабушки на припечке чугунок с отварной картошкой. Сразу догадываюсь, в чем дело, но не подаю вида, и мы с Ленькой угощаемся картошкой с кукольной тарелочки. Съев картошку, я говорю:

- Благодарю вас и вашу правительницу Зан за прекрасное угощение и приглашаю вас на завтрак в мою страну.

Назавтра, встав чуть свет, я увиваюсь возле бабушки. Она сердито ворчит:

- И что вам не спится? Вертитесь под ногами то один, то другой…

- Бабушка, что ты будешь готовить? - допытываюсь я.

- Блины, - говорит бабушка, думая, что я обрадуюсь. Но я прихожу в ужас.

- Бабушка, а картошку? - спрашиваю я.

- Не надоела она тебе? - говорит бабушка.

- Нет, бабушка, я очень люблю картошку, - жалобно говорю я.

- Ладно, сварю попозже, на обед, - говорит бабушка.

Я готова заплакать. Шутка ли, ведь у меня срывается завтрак, на который приглашены правители другой страны!

Бабушка печет блины. Капли теста падают с ложки и засыхают. Пригретые сверху ярким пламенем, они подымаются, как сдобные булочки. Я немедленно лечу за кукольной тарелочкой. Мне хочется петь от радости, но я молчу, чтобы не разбудить раньше времени Леньку.

Скоро тарелочка наполняется крошечными лепешками. Не беда, что они снизу грязноватые. Я преподношу их проснувшемуся Леньке с таким видом, будто это самый изысканный торт. Угощение у меня готово, а вот его правительницы Зан нет к завтраку. Но хитрый Ленька находит выход из положения. Он мне заявляет, что великая Зан уехала в другую страну и поручила ему быть у меня послом. Я раскланиваюсь. Нисколько не удивляясь моим лепешкам, «посол» принимается за завтрак. Итак, дружественные отношения между нашими странами установлены.

Наша мама заболела. Ее положили в другой половине дома, и бабушка велела нам не ходить туда и не шуметь. Отец, как всегда, рано ушел из дому, но через час приехал на лошади, запряженной в сани. В санях сидела старушка, закутанная до самых глаз. Я не сразу узнала ее. Только когда она сняла с себя шубейку и несколько платков, повязанных один на другой, мы с Ленькой увидели, что это бабка Марта. Я хотела подойти к ней и спросить про трубу, но вид у нее был строгий и озабоченный, и я не посмела. Она сразу же прошла к маме и закрыла за собой дверь.