— Хорошо. Скоро мы заполучим новых клиентов на юго-западе.

— Ты чем-нибудь занимался, кроме работы?

— Нет.

— Ума не приложу, как ты это делаешь, Пирс, работаешь сутки напролет. Я утром даже не могу вытащить свою задницу из постели. И я определенно не смог бы усидеть за столом, как ты, от рассвета до рассвета. Ты работаешь сейчас, сколько, десять часов в день?

— Шестнадцать.

Ройс недоверчиво качает головой.

— Это идиотизм. Опять же, я не знаю, как у тебя это получается.

— Тебя ждет такой же график, как только стартует твоя кампания.

— У меня еще пара лет в запасе, и всю работу будет выполнять агитационный персонал. Мне просто нужно улыбаться на камеру. Устраивать шоу. — Он подходит ближе и шутливо толкает меня в плечо. — Только представьте себе всех баб, которых я получу, когда воцарюсь на телевидении. У меня их и так достаточно, но едва лучи славы меня согреют, они начнут отираться вокруг стаями. — Ройс довольно улыбается. — Я с нетерпением жду, когда окажусь в самом эпицентре.

— Лучше тебе не попадаться. Люди будут следить за каждым твоим шагом, репортеры дышать в затылок. Тебе следует быть осторожнее, Ройс. Последнее, что нам нужно - это скандал.

Он медленно цедит свой напиток.

— Пирс, твой отец слишком сильно на тебя повлиял. Перестань быть таким послушным и поживи немного для себя.

— Забываешь о последствиях.

Синклер дерзко ухмыляется.

— Именно они и придают остроту. Знать, что тебя могут поймать… Это такой прилив адреналина. Получаешь максимум удовольствия, и жаждешь прочувствовать все снова и снова.

Когда он так говорит, мне интересно, не он ли был с Шелби. Я бы не стал списывать его со счетов, он вполне способен связать женщину. Ройс берет то, что хочет, и не принимает «нет» за ответ.

— Где ты был в четверг?

В его взгляде изумление и непонимание.

— Четверг? О чем ты говоришь? Что было в четверг? Я что-то пропустил?

— Нет. Просто скажи, где ты был.

— Я не знаю. Не могу вспомнить. Наверно дома, ловил отходняки.

Синклер иногда употребляет наркотики, но у него нет из-за этого проблем, большинство в группе делает то же самое. Еще один защитный механизм. Но организация предупредила Ройса, что ему нужно завязать прежде, чем начнется избирательная кампания. Я уверен, он проигнорировал их «заботу».

— Пирс. — Ко мне подходит Джек, приветливо улыбаясь. — Как ты сегодня?

— В полном порядке. Могу я минутку с тобой поговорить?

— Конечно. Только позволь мне выпить.

После того, как он наполнил свой стакан, мы извиняемся перед Ройсом и уходим в пустую комнату, чтобы поговорить.

— О чем пойдет речь? — Джек чуть ли не залпом выпивает почти весь бурбон.

— Об одной из наших коллег. Кто-то вызвал ее прошлой ночью, а затем насильно вынудил остаться. Связал ее и держал у себя весь день.

— И что ты хочешь от меня?

— Такое поведение противоречит правилам. Он должен быть наказан, иначе сделает так снова.

— Кто это был?

— Я не знаю, но подумал, ты смог бы помочь мне выяснить.

— Нет. — Джек делает пару ленивых глотков из стакана. — Не могу. И тебе тоже лучше держаться от этого подальше.

— Но это неправильно. Мы не имеем права связывать девочек и держать их в заложниках для нашего личного удовольствия.

— Ей было больно?

— У нее красные следы на запястьях, где он связал ее. Кроме этого, она сказала, что не пострадала, но могла солгать, чтобы его защитить.

— Кто эта девушка? И почему она тебе рассказала? Каждая встреча строго конфиденциальна.

— Не могу назвать ее имя. А если ты ничего не собираешься делать, то вообще бессмысленно что-либо обсуждать. — Я сержусь, и в моем голосе звенит злость. — Я думал, тебя это волнует, Джек. У тебя же две дочери. Ты хочешь, чтобы с ними так же обращались?

— Эта девушка не моя дочь. И то, чем она занимается - ее работа. Да, сопряжена с опасностью, но когда она подписывала контракт, то знала, на что идет и за что ей платят.

— Нет, и судя по всему, не все в курсе. Я не думаю, что организация озвучивает девушкам все правила, когда их нанимает. Эта девушка даже не подозревала о наказаниях или их суровости.

Джек тяжело вздыхает.

— Возможно. У группы в одно время были проблемы с рекрутингом девушек, так что я не удивился бы, узнав, что несколько важных деталей сознательно утаены при подписании договора, например, какие наказания следуют за нарушение правил. Если бы они сразу предупреждали, скорее всего, девушки ответили бы отказом.

— Это несправедливо. Они должны знать. Надо что-то делать. Подними этот вопрос на сегодняшнем собрании.

— Нет. Категорически нет. — Он понижает голос до шепота и, прищурившись, смотрит мне в глаза. — Как я уже тебе говорил, ты выбираешь свой бой, и это не тот, за который не жалко и жизнь отдать. Они пропустят мимо ушей все, что ты скажешь, а вместо этого на твоей спине появится мишень. Начнут подозревать тебя, удивляться, почему ты заступаешься за эту девушку, а потом начнут отслеживать каждое твое движение, прослушивать твои телефонные звонки и машину. Это то, чего ты хочешь?

— Нет.

— Тогда держись от всего этого подальше. Ты молод и в группе все еще новичок. Мало что знаешь, так что сейчас они тебя оставят в покое. Даже не будут обращать внимания, если ты просто будешь молчать и не гнать волну. Придет время, ты выскажешь свое мнение, но не сейчас. И когда ты, наконец, получишь право голоса, сотни раз подумай, прежде чем открыть рот. Только делай это тогда, когда почувствуешь себя достаточно сильным и бесстрашным, чтобы рисковать своей жизнью, бросая им вызов. — Он поглаживает меня по спине. — Нам пора возвращаться. Собрание вот-вот начнется.

Встреча группы в основном - просто сводка о том, над чем каждый из нас работает. Мой отец рассказывает о своем прогрессе в разработке нового химического соединения, польза от которого, на его взгляд, бесценна. Его не отследить при взрыве. Я даже не хочу знать, о чем он говорит, но уверен, в конце концов, он меня просветит.

Перерыв на обед, затем собрание продолжается до четырех часов. Отец перехватывает меня в дверях. Я не разговаривал с ним с момента приезда. Кому-то это покажется странным, но для нас это нормально. Мы говорим друг с другом только тогда, когда появляется необходимость. Таковы наши отношения, и так было всегда. Будучи подростком, и попадая в неприятности, между нами никогда не было разговора отца с сыном. И теперь, когда я повзрослел, он разговаривает со мной только тогда, когда чего-то добивается или чувствует необходимость прочесть мне лекции о моем поведении.

— Некоторые из нас едут в город на ужин, — сообщает он. — Хочешь присоединиться к нам?

— Не могу. Мне нужно вернуться в офис. Дел по горло.

— Это потому, что ты рано уехал в пятницу? — Отец ухмыляется, довольный собой, что знал то, что я хотел от него скрыть.

— Нет. Мне просто нужно сделать кое-что, пока в офисе никого нет.

— Так, где ты был вчера днем?

Я пытаюсь быстро придумать ложь, в которую он поверит.

— Играл в гольф. Я знаю, что не должен уходить рано, но была такая хорошая погода, и мне захотелось поработать над моим свингом.⁶

Отец кивает.

— Хорошо. У нас есть несколько клиентских гольф-туров. Ты должен работать над своей техникой, чтобы я не краснел за тебя. Может мне тоже попрактиковаться? Возможно, нам стоит вместе пойти в загородный клуб на следующей неделе.

— Обязательно. Наслаждайся ужином.

Я ухожу, не попрощавшись с Джеком, сидящем в баре. Мне нужно выбраться отсюда. Мое тело так сильно напряжено, что болит каждая мышца. Ненавижу наши встречи и ненавижу быть рядом с этими людьми.

Единственное, что держит меня в здравом уме - наше сегодняшнее свидание с Рэйчел. Ее красивое лицо. Такая добрая улыбка. Я хочу обнимать ее, так, как ей нравится. Настолько крепко, что она больше не будет на меня кричать за неумелые объятья. Громко смеюсь, едва представив такой поворот событий. Из всего, за что я мог бы получить выговор, никогда бы и не подумал, что за то, как я обнимаюсь.