Annotation

Башкирский народный героический эпос "Акбузат". Для детей младшего и среднего школьного возраста.

Акбузат

Как Хаубан встретил старика Тараула

Как Хаубан подстрелил золотую утку

Как Хаубан убедился, что утка говорила ему правду

Как Хаубан встретил дочь водяного падишаха

Как Нэркэс говорила со своим отцом

Как Шульген держал совет

Как Хаубан встретил Акбузата

Как Хаубан встретил Айхылу — дочь Масем-хана

Как Хаубан встретил старуху

Как Хаубан говорил с Нэркэс

Как Хаубан проснулся на берегу озера Шульген

Как Хаубан и Айхылу достигли дворца Масем-хана

Как Хаубан пришёл в страну Масем-хана

Как Масем-хан устроил большой туй

Что рассказала людям дочь Масем-хана

Как Хаубан заставил Шульгена отдать старуху

Как Хаубан отомстил Масем-хану

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

Акбузат

Башкирский народный героический эпос

Как Хаубан встретил старика Тараула

Это было, говорят, давным-давно. Жил-был мальчик пяти-шести лет по имени Хаубан. Отец у него помер, а мать куда-то пропала. Не мог он делать тяжелую работу и жил подаянием — ходил из дома в дом, выпрашивая милостыню.

Вот, говорят, ушел однажды он в степь: родник там показался ему большим, как озеро, кваканье лягушек напомнило звучание туя¹, а сочный дикий лук и кислый щавель были слаще любых праздничных угощений.

Шел он, шел, услышал звуки курая² и, уловив, откуда они исходят, перебрался через болото и по долине Идели³ направился туда, где паслось стадо коров.

Подошел он к пастуху Тараулу⁴, который пас стадо Иргиз-бия⁵. Пастух расспросил Хаубана обо всем, о здоровье его и жизни, и мальчик рассказал все, начиная с того дня, как умер отец и исчезла мать. Пожалел старик мальчика, вздохнул глубоко и произнес:

— И моя жизнь не сладка. А увижу таких, как ты — сердце горечью обливается.

Так сказал старик. Долго сидел он молча, а потом не спеша начал готовить охотничьи снасти.

— Пойдем-ка, сынок, вон к тому озеру, может, поймаем на петлю щуку. — Сказав так, он взял в одну руку снасти, в другую — хызму⁶, и вместе они пошли к озеру. По дороге Тараул делился своими горестями и заботами.

— Жена у бия жадная, на весь день — то даст всего одну чашку кислого молока да головку курута⁷. Разве этим будешь сыт! Вот и приходится стрелять птиц, ловить щук да на ночь закидывать переметы на сома… Если не позаботишься о себе, трудно прожить, сын мой.

Мальчик шел рядом и все на хызму поглядывал.

— Эх, олатай⁸, — не выдержал он, — была б у меня такая хызма, ячбы тоже научился стрелять птиц. И не ходил бы голодный.

Тараул ему:

— Так оно и было бы…

Асам подумал: «Неужели мальчик узнал, что эта хызма когда-то отцу ere принадлежала?»

— Дитя мое, отец твой был охотником, очень метким стрелком был. Помню, была у него хорошая хызма… где она теперь — кто знает…

— Да, была у отца хызма. Люди говорили мне: когда умер мой отец, матери не на что было приобрести холст на саван. И она променяла хызму на холст, — сказал Хаубан.

Старик Тараул вытер слезы и отвечал так:

— Не могла же она завернуть отца в старье. Ведь был он ей верным спутником, прожила она с ним долгие годы.

— Что было, то было, — произнес Хаубан. — Бедная мать не могла даже ни на седьмой, ни на сороковой день поминки по отцу справить⁹. Пошла просить у людей помощи, да и не вернулась. Так и остался я сиротой.

Шел молча старик Тараул, потом остановился и с грустью посмотрел на мальчика.

— Дитя мое, мне уже за шестьдесят. Больше не проживу столько, сколько прожил… Вот, отдаю тебе хызму! Но никому не говори, кто ее тебе дал, храни как память, такого оружия ни у кого на всем Урале больше нет!

Обрадовался Хаубан. Взял из рук старика хызму, поблагодарил его.

Поймали они в озере на петлю щуку, сварили ее, поели и прилегли под кустом отдохнуть. А когда день склонился к вечеру, попрощались и разошлись в разные стороны.

Как Хаубан подстрелил золотую утку

День за днем, месяц за месяцем, год за годом подрастал Хаубан, исполнилось ему семнадцать лет и стал он охотиться с хызмой. Как-то шел он по берегу озера и вдруг видит: плывет по озерной глади золотая утка. Не задумываясь, приладил хызму, прицелился и подстрелил утку. Бросился в воду, поплыл к ней и Стал подводить ее к берегу. Вдруг утка заговорила человечьим языком:

Егет, подбитая тобой дичь,

Знай: не утка; скажу, не тая

В озере плавала, резвясь,

Шульгена, славного царя,

Дочь любимая — это я.

Ай, егет мой, ты мой егет,

Ты воды меня не лишай,

От души мотыльковой моей

Мою молодость не отрешай.

Что попросишь, то и отдам,

Лягу жертвой к твоим ногам

Скот попросишь ли у меня,

Я стадами его отдам.

С такими словами обратилась она к Хаубану. Удивился Хаубан, подплыл к берегу, где было мелко, и, не выходя из воды, глядел на утку, не зная, что сказать. А утка продолжала его умолять.

Тогда Хаубан ответил так:

Мать, отец мои весь век провели в горе-нищете.

В голоде и лишениях я рос.

Их обоих теперь уж нет,

Что остается сироте?

Рос, не зная, что значит приют,

Чуждый ласке и доброте.

На охоте сегодня впервой

Посчастливилось дичь добыть —

Дам ли я тебе нырнуть,

Хоть порываешься ты уплыть?

Утка ему отвечала так:

Свой дворец, точно Иремель

¹⁰

,

Золотыми камнями набил,

Табунов многомастных пасти

Заставил лучших пастухов.

Батыров, вздохом своим одним

Способных горы разворотить,