Пашка поднял голову и посмотрел на аэродром. Еще один дракон взлетел, быстро становясь точкой в тусклом небе Сумеречного Царства. Ветерок едва шевелил длинные волосы мальчика, ему снова послышался аромат восточной специи. Эту он знал совершенно точно — шалфей. Маринка с ним чай заваривала. Мальчик насторожился, ожидая появления Шелкового Человека, и тут взгляд упал на странную горку. И даже не то чтобы горку, а скорее холм неподалеку от взлетной полосы. Или показалось, или холм действительно пошевелился? Пашка поднялся и пошел к нему.

Уже на подходе Пашка понял, это вовсе не холм, а еще один дракон. Только не серебряный, а вернее, не полностью серебряный. Кое-где на чешуйчатой шкуре дракона образовались черные пятна. Он лежал спиной к аэродрому, поджав под себя хвост. Его голова растянулась в обратную от аэропорта сторону, но это мальчик увидел, лишь обойдя дракона. Уже с первого взгляда понятно, этот дракон значительно больше других. Причем больше раз в пять. Не меньше ста метров в длину, но тело настолько исхудало, что видны ребра и остальные кости. Дракон медленно дышал, тело то надувалось, натягивая чешую, то сжималось, показывая каждую косточку. Его огромная морда лежала на небольшом валуне и полуприкрытые глаза грустно смотрели на горизонт. А еще пахло от него… явно не шалфеем. Фикалии и… так пахнет старость. Почему-то дракон показался Пашке до ужаса печальным, мальчику стало его жалко.

— Здравствуйте, — сказал Пашка.

Дракон не пошевелил головой, но глаза гигантской рептилии покосились на него. Пасть открылась, из нее понесло как из выгребной ямы.

— Что тебе надо, человек? — прогрохотал бас из пасти. — Ты пришел посмеяться надо мной? Ну что же, ты можешь это сделать, но учти, я еще способен обратить тебя в прах, встань ты напротив.

— Я не хочу смеяться над вами, — сказал Пашка, но не рискнул встать напротив огромной пасти. — Я просто хотел спросить, что с вами? Вы показались мне грустным.

— Значит, ты пришел, чтобы жалеть меня, — вздохнул дракон. — Это еще хуже, человек из Мира.

— Почему?

— Потому что жалость твоя жжет меня хуже любой насмешки. Я привык к издевательствам других драконов, к колкостям людей и животных, но не привык к жалости.

— А почему над вами смеются? Вы же самый большой из всех драконов. Или вы старый и больной?

— Ты неопытен, человек из Мира. Я действительно стар, но для драконов это не имеет значения. Мы не умираем от старости, мы, подобно деревьям, растем всю жизнь, пока нас не убивают такие как ты в поисках дешевой славы или другие драконы, чтобы показать свою силу. Но я болен вот тут ты попал в точку.

— А чем вы больны?

— Я не знаю. — Чешуйчатые брови дракона нахмурились. — Ты думаешь, у нас есть доктора? Все только обрадовались моей болезни.

— Почему?

— Чего ты заладил — почему да почему? Потому! Потому что я бывший царь серебреных драконов, вот почему. Но меня одолела хворь, и я стал слабеть. Прошли уже пятьсот пятьдесят три цикла с тех пор, и с каждым новым, я чувствую приближение смерти, но нет. Они решили надо мной поиздеваться на дорожку.

— Кто «они»?

— Слушай, мальчик, а ты можешь сказать что-нибудь, что не было бы вопросом?

— А может, я смогу вам помочь.

— Хвала Ветру, наконец, не вопрос. И чем ты, маленький мальчик, сможешь помочь самому старому дракону в Азиль-до-Абаре? Или ты, быть может, драконий врач?

— Теперь уже вы говорите вопросами.

Дракон злобно зыркнул на мальчика, но встретился с широко открытыми карими глазами, успокоился и сказал:

— Ладно, я тебе расскажу. Когда-то, много циклов назад, я был царем серебреных драконов. И вот однажды за моей головой и моими сокровищами пришел тип вроде тебя. Такой же человек только старше. Он вызвал меня на бой, и я его, естественно, съел. И не надо на меня так смотреть! Вот если бы тебя вызвала на бой муха, ты бы ее убил? Конечно, убил бы.

— Но муха не может мне причинить вреда, и я ее могу просто отогнать.

— Ага, а если муха залетит тебе в рот, и ты ей подавишься? Собственно, со мной так и вышло. Я его сожрал и заболел. Уж не знаю, был он отравлен или еще чего, но с тех пор мне стало больно есть и пить. А как ты понимаешь, есть и пить мне надо много. И я начал слабеть. Потом у меня появилась невыносимая боль в горле. Короче говоря, я заболел и очень скоро настолько ослаб, что не мог летать. Меня вызвали на поединок и, победив, притащили сюда.

— А кто победил?

— Теперь он именуется королем серебреных драконов. Он был вторым по величине драконом после меня и то меньше втрое. И теперь этот смердящий пузырь сидит в моей пещере и перебирает мои сокровища.

— А как его зовут? И как зовут вас?

— Драконы не носят имен, мальчик. Мы живем так долго, что нет никакой разницы, как я звался до Исхода, я сейчас старый и больной дракон — этого мне достаточно.

— Понятно. А как вы выжили, если прошло столько времени?

— Меня подкармливают и поют, — исхудавшая морда сморщилась, аж чешуя затрещала. — Но я не могу съесть слишком много. Хотя много мне и не дадут. Это пытка, мальчик. Вот почему, ты думаешь, я лежу в такой странной позе? А потому что другие драконы прилетают с охоты именно оттуда. И я вынужден наблюдать за их прекрасным полетом и жалеть о том, чего я навсегда лишен.

Дракон опустил глаза и глубоко вздохнул. И тут же дернулся от боли.

— А почему вы не можете отвернуться? — спросил Пашка. — Или вы настолько ослабли?

— Нет, ослаб я не настолько. Я, может, и взлететь смог бы, если подкрепиться, конечно. Но боль в шее настолько огромна… и даже если я повернусь, они вернут всё на место. А это означает дополнительную боль.

— А может, у вас что-то застряло в горле? Ну, когда вы проглотили того человека.

— Какой сообразительный мальчик, — скривилась гигантская зверюга. — Ты считаешь, я не подумал об этом? Но что с того? Неважно, застрял ли тот человек в горле или нет, главное, мне не помочь…

— А если пролезть к вам в горло и посмотреть?

Драконьи глаза округлились, но быстро вернулись к прежнему состоянию.

— И кто посмотрит? Кто полезет в пасть дракона, чтобы посмотреть, не застряло ли там что-то? Ты? Ну да…

— А если я пролезу и посмотрю, вы сможете потом меня кое-куда отвезти?

Глаза рептилии опять округлились, теперь уже надолго.

— Ты серьезно, или издевательство?

— Серьезно.

— Но ведь мне достаточно будет только глотнуть, и ты умрешь. Я могу сделать это даже не специально, ты же понимаешься, насколько я голоден?

— Ну, вы потерпите, — мальчик сглотнул горькую слюну. — Это ж в ваших интересах.

-, Ну предположим, ты исправишь, что там у меня, что помешает мне тебя сожрать после этого?

— Если вы дадите мне честное слово, я готов рискнуть.

— Правда? — дракон замолчал на несколько секунд, а потом сказал крайне уважительным голосом. — Я не знаю, кто ты такой, мальчик, но ты точно самый смелый человек, которого я когда-нибудь видел. Или ты хочешь пробраться в мое горло и навредить еще больше? Ну конечно!

— Да не хотите как хотите! — крикнул Пашка. — Я вам помощь предлагаю, а вы. Да ну вас…

Мальчик уже развернулся, собираясь уходить, но огромное крыло отделилось от тела и преградило путь.

— Извини меня, мальчик, — сказал дракон. — Я просто так давно не видел добра, что и забыл, что это такое. Ты поможешь мне?

— А вы даете слово, что не съедите меня и поможете, если я вам помогу?

— Я даю тебе слово. Если ты поможешь, мальчик, я обещаю, что отдам тебе половину сокровищ, которые отберу у этого мерзкого пузыря. Да что там половину — две трети!

— Да мне не на… ладно, давайте сначала посмотрим, что у вас.

Пашка подошел к драконьей пасти. Дракон открыл ее как можно шире, морщась от боли. Из пасти нестерпимо вняло, но не это самое неприятное. Там оказалось очень жарко. Градусов, наверное, пятьдесят не меньше.

— Только вы не закрывайте пасть, а то мне плохо видно, — сказал Пашка и вошел в огромную глотку дракона.