— Отличный выстрел, парень. — Эстегон одобрительно кивнул. — Мы все у тебя в долгу. Передай отцу, что я благодарен за помощь.

— Отец не знает. — Лицо его по-прежнему выглядело суровым. — Я сам так решил.

— Извини, но наградить тебя нечем, — Гранд развел руками, — но я обязательно запомню.

— Награда не нужна. — Парень по-прежнему смотрел букой. — Мне она понравилась.

Он ткнул в меня пальцем и залился румянцем.

— Красивая!

Ах ты, лапушка, я умилилась до самой глубины души, мой герой, мой юный спаситель.

Парень признался и мгновенно превратился из грозного бойца в стеснительного подростка. Краска заливала его щеки, и он не знал, куда деть свои руки.

Я поднялась, сняла шлем и взъерошила рукой примятые волосы. Затем подошла к парню и крепко поцеловала его в губы. Вложила в этот поцелуй все, чему меня научила моя бурная молодость, надеюсь, ему понравилось. Отпускаю его губы и шепчу.

— Спасибо тебе, мой храбрый спаситель!

Краска вновь заливает его щеки, но он все-таки пытается казаться взрослым мужчиной.

— Хочешь, оставайся со мной. — Парень берет меня за руку. — Жаль будет, если тебя убьют.

— Не могу, Куни. — Вытаскиваю свою ладонь, и едва касаясь, провожу по его щеке. — Не могу.

По-моему, получилось очень трогательно, чуть сама не разревелась.

— Я буду тебя помнить, Куни. — Разворачиваюсь и ухожу. Гордая и печальная.

Иду очень довольная собой, все получилось, как в кино, очень романтично и возвышенно. Вижу себя со стороны, и сама себе нравлюсь. Красивая и недоступная. Вдруг слышу.

— Постой.

Ох, думаю, Куни, прошу тебя, не порть все, такая прекрасная сцена. Поворачиваюсь.

Парень делает несколько шагов навстречу и протягивает мне арбалет.

— Возьми, пригодится.

Я в замешательстве, что с ним делать и пользоваться им я не умею, да и тяжелый, поди. Уже хочу отказаться, но взглянув в его глаза, понимаю, придется взять. Он ведь от сердца отрывает, любимое оружие, такой жест дорогого стоит и отказываться нельзя. Беру.

— Спасибо, Куни.

Он кивает и, развернувшись, быстро шагает по тропе в сторону дома. Стою с арбалетом в руках и смотрю ему вслед, и в этот раз, действительно, в душе разливается искреннее тепло и нежность.

Подходит Рой и забирает у меня из рук арбалет и колчан, приобнимает за плечи и разворачивает в другую сторону.

— Надо уходить, как можно быстрее. Если рыцари сядут нам на хвост, то беда, от кавалерии не оторваться.

Молча иду вслед за грандом. Тропа пошла в гору, идти становиться все тяжелее, но после такой прокачки адреналина, это кажется несущественными мелочами.

Идем уже довольно долго, погони пока не слышно. Эстегон останавливается.

— Вроде, оторвались. Видишь, выжженное поле, это и есть граница. Полоса отчуждения с односторонним движением, мы туда можем, а они к нам нет.

Поле действительно производило впечатление, будто по нему буквально только что прошло буйное пламя. Обугленные пеньки и черная парящая земля.

— Пошли уже, что-то мне неспокойно. — Рой повел носом, принюхиваясь.

И, словно в подтверждение его беспокойства, послышался стук копыт и лай собак. С другой стороны холма, к границе купола выезжали рыцари Вильсари. Два десятка всадников с бегущей впереди сворой ищеек.

Мои парни переглянулись.

— Прячемся или бежим?

— Не спрятаться, собаки найдут.

Надо срочно решать, счет идет на мгновения.

— Тогда бежим! — Рой подхватывает меня на руки, и стремительно трансформируясь на ходу, несется через поле к чернеющему лесу.

Глава 19. Этот новый безумный мир

Рой бежит через поле огромными скачками. Меня подбрасывает и мотает, как ковбоя на диком мустанге, но в отличие от него мою задницу крепко держит когтистая лапа и не дает мне упасть. Обхватываю руками мохнатую шею и цепляюсь, что есть силы в длинную густую шерсть. Подо мной проносится черная, обгорелая земля. Толчок! Моя голова взлетает вверх. Еще один и лицо, зарываясь в густой, пахучий ворс, больно тыкается в плечо моего Кинг-Конга.

Сердце истмари стучит так, что у меня точно будет в этом месте синяк. Из открытой пасти вырывается тяжелое дыхание. Рой несется на пределе возможного, левой рукой прижимая меня, а правой размахивая алебардой. Чуть сзади Эстегон с обнаженным мечом. Щит закинут за спину, черные кудрявые волосы развиваются, просто бог войны, да и только.

Бах! Меня тряхануло так, что чуть не откусила язык. Так тебе и надо, думаю про себя. Едешь на одном, заглядываешься на другого. Кто же такое потерпит.

На перехват нам несутся всадники. Их путь подлиннее, но и скорость у них побольше.

Ух! Перепрыгиваем через яму. Вжимаюсь в своего монстра, обнимая его руками и ногами. Огромная лапа стискивает, выбивая дух.

До леса совсем чуть-чуть, уже чувствуются изменения. Другие запахи, деревья, трава, там за кордоном другой, враждебный и одновременно спасительный мир. Вот он совсем близко. Но с каждым мгновением становится все очевидней, что мы не успеваем. Вырвавшийся вперед всадник нас перехватит и притормозит, а потом уж и остальные подтянутся. Теперь мое внимание поглощено только им. Вытянутая шея лошади, пригнувшийся к гриве рыцарь. Зеленое магическое пламя на броне. Забрало закрыто, но я чувствую, как он оскалился, готовясь к схватке. Правая рука с длинным мечом поднялась, готовая нанести удар. Я даже сжалась и пригнулась к мохнатому плечу, настолько близко от нас хрипящая лошадиная морда.

В этот момент резкий нарастающий шум развернул мою голову к лесу. Ближайшие кусты разошлись, выпуская стремительно выскочившую тварь. Нечто похожее на доисторического ящера вылетело из леса и буквально выдернуло коня из-под всадника. Рыцарь, сделав кульбит и пролетев еще метров двадцать, воткнулся в землю, а рычащая тварь, перехватив огромными челюстями добычу, потащила лошадь обратно в заросли.

К моему неописуемому ужасу, мы бежали в те же самые заросли, разве, что метров на пятьдесят правее. У меня даже закралась мысль, а не лучше ли иметь дело с трибуналом, чем с этой тварью, но было уже поздно. Мы вбежали в лес. Наши преследователи осаживали коней, перегруппировываясь и готовясь к возможной атаке. Я видела, как сбитый рыцарь поднялся и, приволакивая ногу, поплелся к своим. Стало понятно, кавалерии в лес не войти, если воинов закрывает боевая магия, то лошади сразу станут лакомой добычей здешних хищников. Бросать боевых дорогущих коней посреди поля рыцари были не готовы и предпочли прекратить погоню.

Понятно, я оценила ситуацию по-своему, кроме нас соваться за купол, дураков нет.

Меня, наконец, поставили на землю. Две огромные мохнатые лапы, стараясь не поранить когтями, сжали мою талию и, приподняв немного вверх, вернули на землю. Рой, мой милый бедный Рой. От него остались только яркие, голубые глаза, которые сразу же все прочли и отвернулись в сторону. Истмари недовольно рыкнул и, крутанув свое страшное оружие, направился в гущу леса. Теперь он шел впереди, а гранд сзади. Я по-прежнему в середине, как ценный и неспособный к самозащите груз. Рассматривая широкую волосатую спину, вспоминаю, как он, не раздумывая, схватил меня и, заслоняя собой, тащил через все поле. Теплая волна благодарности и нежности охватывает меня, но в тоже время и гаденькая крамольная мысль.

А, ты поцелуй его. Слабо.

Да ничуть, мысленно взбрыкиваюсь и зову.

— Рой!

Истмари оборачивается и сразу хочется отработать назад. Видок еще тот. Приплюснутый, как у гориллы нос с мощными челюстями, в дополнение к которым сверкают выступающие наружу клыки, как у саблезубого тигра. Низкий покатый лоб с мохнатыми широкими бровями, из-под которых сверкают голубыми льдинками маленькие глазки.

— Спасибо, Рой. — Говорю, так и не решившись на поцелуй.

Он молча отворачивается, и по его теперешней морде ничего не поймешь. Ничего, убеждаю на ходу саму себя. Это все дело привычки. Присмотришься, притрешься, и еще понравится. Вон тетки мордочки своих мопсов целуют и, ничего, не морщатся. Внешность — не главное. Главное, это может ли Рой что-нибудь замышлять против меня. Что-то не верится.