- Если я брошу Олега, он погибнет. Не жестоко, ли это будет?
- Нет, по-моему, не жестоко. Гораздо страшнее, если, запутавшись в семейных неурядицах, вы погибнете оба. Кстати, свое решение тебе не навязываю. Это всего-навсего мое мнение, - сделав ударение на слове «мое», сказал Айрапетов, подошел к столу и улыбнулся. - Давай, Олечка, как говорят бизнесмены, выпьем за успех будущих предприятий.
- Что вы! - смуглянка торопливо поднялась. - У меня отвратительное настроение, я испорчу вам беседу.
Она решительно пошла к выходу. Игорь посмотрел на Антона и словно угадал его желание: продолжить разговор без свидетелей. Когда он проводил смуглянку и вернулся в комнату, Антон встретил его вопросительным взглядом.
- Вы удивлены? - спросил Игорь.
- Не могу сообразить, добро вы сделали или зло, - ответил Антон.
- На мой взгляд, добро, - выделив ударением слово «мой», убежденно сказал Айрапетов. - Чем быстрее Ольга развяжется с Олегом, тем раньше сможет по-настоящему заняться медициной, где ее, бесспорно, ждет блистательная карьера.
- Но ведь это вчера из-за вас Олег так блистательно попал в вытрезвитель.
- Я всего-навсего написал шутливую записку. Если, прочитав ее, Олег оказался идиотом, не способным думать, то тем самым только ускорил разрыв, который непременно произойдет у него с Ольгой.
- Они могли помириться, если бы вы еще и сегодня не вмешались.
- Олег не стоит Ольгиного мизинца. Он изменяет ей на каждом шагу. Когда вижу, что подонок губит талантливого человека, не могу по-мещански созерцать. Хоть расстреляй меня за это. - Айрапетов, откидывая со лба прядь волос, энергично вскинул красивую голову и удалился на кухню. Вернулся оттуда быстро. Ставя на стол бутылку шампанского, весело улыбнулся: - Пора, по-моему, перейти к официальной части, ради которой мы встретились. Отложим дискуссию о добре и зле до лучших времен.
Антон ладонью накрыл свой стакан.
- Разговор будет серьезным, - он помолчал и посмотрел Айрапетову в глаза. - Могу я рассчитывать на вашу откровенность?
На лице Игоря мелькнуло недоумение.
- Мне всегда близок язык настоящих джентльменов.
Антон задумался. Перед ним сидел умный, обаятельный тридцатилетний парень. Материально обеспеченный, без пяти минут, как говорил Степан Степанович, кандидат медицинских наук, превосходно разбирающийся в психологии людей и удивительно легко, вроде бы мимоходом, управляющий их поступками. Совершенно неожиданно в сознании Антона возник забитый народом до предела зал судебного заседания. На скамье подсудимых - Мохов и Остроумов. Попробовал рядом с ними представить Айрапетова и… не смог - его образ совершенно не вязался с образами уголовников.
- Скажите, Игорь, что заставило вас написать фальшивое письмо Федору Костыреву? - задал первый вопрос Антон.
- Я не знаю такого человека, - чуточку подумав, как ни в чем не бывало ответил Айрапетов.
Антон достал копию заключения графической экспертизы, исследовавшей конверт, найденный Светланой Березовой у Костырева, и положил ее перед Игорем.
- Против этого документа возражать трудно, Игорь Владимирович, - спокойно сказал он.
Лицо Айрапетова потемнело. Не отрываясь от чтения, он зубами достал из пачки сигарету, машинально щелкнул зажигалкой и затянулся так, что, казалось, щеки сошлись вместе. Табачный дым клубами поплыл по квартире. Антон молча ждал, что скажет Игорь. Тот, закончив читать, посмотрел на Антона и сказал:
- Сейчас вспомнил. Писал я Костыреву, только забыл его фамилию. Об этом просил меня Мохов. Понимаю, что поступил не по-джентльменски, но не вижу причины, из-за которой письмом заинтересовался уголовный розыск.
- Из-за сфабрикованной вами фальшивки порядочный парень едва не угодил в тюрьму.
- Костырев избил предполагаемую тещу? - натянуто пошутил Айрапетов.
- Нет, связался с Моховым и чуть не стал соучастником преступления. Мохов совершил кражу из магазина.
- Не вижу в этом своей вины. Костырев же не обезьяна. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы разгадать фальшивку. К тому же, трудно поверить, чтобы современного парня могло шокировать глупое письмо сумасбродной мамаши.
- А если современный парень впервые столкнулся с вероломной подлостью и растерялся? - спросил Антон, глядя в упор на Айрапетова.
Игорь отвел глаза:
- Этого я не предполагал.
- Почему, в таком случае, вы боялись своего письма и хотели любой ценой вырвать его у Березовой? - опять спросил Антон и, не оставляя Айрапетову лазеек, добавил: - Обещанный соседскому Генке хоккейный абонемент не так уж дешево стоит.
Айрапетов долго молчал. Казалось, он не замечает дымящей в руке сигареты, но выражение его лица было спокойным, задумчивым. Такое лицо бывает у неглупого, сдержанного человека, волею случая попавшего в нелепую историю.
- В этом я виновен, - отчетливо произнося каждое слово, наконец, сказал он, еще немного помолчал и стал объяснять: - Полусонная Люда Суркова в тот злосчастный вечер проговорилась, что ее сестра таскает в сумочке какое-то загадочное письмо, которое хочет передать в милицию или в прокуратуру. Это письмо якобы ей прислал тот мрачный парень, с которым однажды в кафе «Космос» чуть не подрался Мохов. Признаюсь честно, трухнул. Решил перестраховаться. Перестраховка, как видите, вышла боком.
- В тот вечер Суркова знала о другом письме, на котором вы подписали только адрес.
- О другом?.. - удивился Айрапетов. - Никаких адресов я не подписывал.
- Это уже не джентльменский разговор. - Антон с упреком посмотрел на Игоря и положил перед ним копию второго заключения экспертизы, исследовавшей конверт с письмом московского инженера.
Выдержка изменила Айрапетову - на его лице появилась растерянность, и Антону вдруг стало неловко, будто он играет с Айрапетовым, словно кот с пойманной мышью. Имея такие сведения, как показания Остроумова и Мохова, не стоило большого труда припереть Игоря к стенке. Однако, чувствуя уверенность, Антон не торопился раскрывать карты - слишком необычный «игрок» сидел перед ним. Надо было разобраться в мотивах преступления и, главное, установить истинное лицо Айрапетова.
- Вспомнил, - тихо сказал Игорь. - В тот же раз Мохов дал мне какое-то письмо, которое я даже не прочитал, и попросил надписать конверт таким же почерком. Не задумываясь, начеркал ему что-то похожее.
- Для чего нужны были Мохову эти фальшивки?
- Он хотел сагитировать друга уехать с собою куда-то на север, а тот не соглашался. Так, во всяком случае, Мохов мне объяснял.
- Вам известно, кто Мохов?
- Знаю, вроде сидел за хулиганство, но подробностями его биографии не интересовался.
- А напрасно не поинтересовались, - сказал Антон и сразу спросил: - Как к Мохову попало письмо Василия Михайловича Митякина, которое тот получил от Березовой?
Айрапетов усмехнулся и ответил самым искренним тоном:
- Это для меня новость. С Митякиным мы школьные друзья. Последний раз встречались около месяца назад, на железнодорожном вокзале. Кроме него, были я, Бураевская, Мохов и мой дядя Николай Петрович. Ни о каких письмах при встрече не было даже разговора.
- После той встречи вы с Митякиным не виделись?
- Нет. Время меняет людей. От школьной дружбы почти ничего не осталось.
Что-то насторожило Антона в ответе, и он, стараясь сосредоточиться, задал побочный вопрос:
- Чем вызвана привязанность вашего дяди к игрушечной собачке?
- Это давняя тяжелая история. Николай Петрович, с женой и пятилетней дочерью Зиночкой, попал в автомобильную катастрофу и только чудом остался жив. Жена и Зиночка погибли. У каждого, даже самого здорового человека, существует предел так называемой физиологической выносливости, и когда этот предел перейден, развивается, говоря языком медицины, психогенное расстройство. Оно у Николая Петровича усилилось полученной в катастрофе травмой головы. Игрушечная собачка - его память о погибших дочери и жене. Мы пробовали собачку спрятать, надеясь, что дядя быстрее забудет трагедию. Но Николаю Петровичу стало еще хуже - он чуть было не лишился рассудка полностью. Эту игрушку очень любила Зиночка, она была моей сверстницей.