- Костырев присутствовал при вашем разговоре с Айрапетовым?

- Не, он на улице с монтером знакомым базарил.

- Это Валерка Шумилкин был, на подстанции работает, - вставил Костырев. - Сейчас вот только вспомнил.

Антон повернулся к Мохову:

- Рассказывайте дальше.

- А чего рассказывать… - Мохов покривился. - Федя забалдел капитально, еле-еле дохилял ко мне домой, утыркался спать. Я тоже малость прикимарил. Проснулся - темно. Думаю, пора за часиками топать. Рюкзачок с собой прихватил, выхожу на улицу - хоть глаз выколи. Чернота, гроза собирается. Соображаю: на меня работает - следы замоет. Подхожу к магазину - еще темней стало. Сразу не сообразил, после догадался, что погасли уличные фонари. Замок свернуть было парой пустяков - инструментик с собой прихватил. Часы отыскал мигом, но их только шесть штук оказалось. Перерыл в прилавке все ящики, аж стекло раздавил, а часиков больше тю-тю… Стал шерстить все подряд, втихаря фонариком посвечиваю. Гляжу - старая кепка. Читаю - на подкладке Федина фамилия написана. Сразу хотел в рюкзак сунуть, но смикитил: если кепка исчезнет из магазина, продавец сразу наведет угрозыск на Федин след, а нам такая самодеятельность вовсе без надобностей. Решил оставить кепочку. Специально на видное место положил. Дальше шарю. В пустой из-под одеколона коробочке выручку нашел, а часов - как не было. Со зла аж курить захотелось. Достаю пачку «Нашей марки», которую в пивбаре у Айрапетова стрельнул, а в ней ни единой сигаретки не осталось. Швырнул сдуру за прилавок… Смотрю, на витрине красивые бритовки лежат. На всякий случай в карман три штучки сунул и давай рюкзак набивать одежонкой, которая получше. Только управился, рюкзак за плечи надел, слышу: оконное стекло хрустнуло. Я мигом - за вешалки, где пальто висят, для смелости железяку схватил, которой замку голову отвернул. Выглядываю оттуда одним глазом, вижу - мужик по магазину мелькнул. Подскочил к стене, вроде электрическим выключателем щелкнул и сразу к прилавку затопал. Одеколонные флаконы звякнули, похоже, забулькало что-то… В этот миг молния как полоснет! В магазине стало светло, как будто лампочки включили. Смотрю, Гога-Самолет с перепугу за прилавок присел. Я из своего укрытия - к дверям. Зацепился, вешалки повалились, ящики какие-то загремели… Гога как заорет!.. Я кое-как выпутался из-под вешалок, только на крыльцо вываливаюсь - опять молния! Вижу, что-то лохматое к крыльцу прет: не то баба, не то привидение… - Мохов перекрестил живот. - Во крест даю, чуть от страха коньки не отбросил. Ладно, железяка в руках была. Я этой железякой ее и шарахнул, а сам, дай бог ноги, рвать от магазина…

- Как Гога-Самолет в магазин попал?

- Уже говорил, через окно залез, - Мохов опять закрестился. - Только крест даю, он без сговора со мной лез. Богом клянусь, без сговора! Групповой не было, начальник…

- Кто отключил сигнализацию?

- Уже говорил, электричество было выключено.

- Кто выключил? С электромехаником Лаптевым договорились?

Мохов ударил себя кулаком в грудь:

- Начальник, гад буду, не договаривался» Может, Гога-Самолет договорился, а я, под шумок, вперед его успел.

- Вы Айрапетову полный карман часов обещали, Как намеревались их взять?

- Да я ж для понта ему загнул, чтобы денег взаймы.

- А ночью в магазин пошли, рюкзак с собою взяли. Как это понимать?

- Чутьем чувствовал, что энергии не будет.

- Наивно, Мохов, очень наивно, - Антон нахмурился, помолчал. - Куда дели украденные часы?

- Загнал Айрапетову по дешевке, а одни совсем бесплатно отдал за то, что билеты нам с Федей на самолет добыл. Народу на аэровокзале было битком, без блата к кассе не пробиться.

- Как часы попали к Остроумову?

- Не было в деле Остроумова! - испуганно закричал Мохов.

- Но ведь он принес нам часы.

- Крест… Не знаю!

- Кто писал Костыреву письма? С какой целью?

- Никаких писем не знаю. Никаких!

- Кроме тебя, некому… - хмуро сказал Костырев.

- Федя, крест… - начал Мохов, но, столкнувшись с презрительным взглядом Костырева, осекся.

Больше, сколько Антон ни старался, ничего вразумительного Мохов не показал. Создавалось впечатление, что из какого-то безотчетного страха он всеми силами, порою до наивности, скрывает истину. Категорически отрицал Мохов участие в деле Остроумова и связь с Гогой-Самолетом. Антон был вынужден прекратить допрос. Когда Мохова и Костырева увезли в изолятор, в кабинет вошли Березова и Голубев. Светлана смотрела на Антона настороженно-вопросительным взглядом.

- Вы оправдаете Федю? - спросила она.

- Его может оправдать только суд, - ответил Антон. - Я лишь вправе изменить так называемую меру пресечения, то есть освободить из-под стражи. Но пока это не в интересах самого Федора.

- Когда же этот интерес наступит?

- Не будем спешить, Света. Поспешность, как правило, к добру не приводит.

Березова, соглашаясь, наклонила голову и попрощалась. Едва она вышла, Слава Голубев возбужденно прошелся по кабинету и заговорил:

- Только что звонил Степан Степанович. За сумочку Березовой Айрапетов пообещал соседскому Генке купить абонемент на все хоккейные игры сезона.

Предстояло самое трудное - допрос Айрапетова. Прежде, чем начинать его, Антон решил встретиться с Игорем Владимировичем, так сказать, неофициально.

21. «Солист» из ресторана

Айрапетов сам назначил Антону место встречи в сквере, против ТЮЗа. То ли оттого, что рабочий день еще не кончился, то ли от сгрудившихся на небе предгрозовых облаков скамейки в сквере пустовали. Антон выбрал одну из них, с которой лучше просматривались асфальтированные аллейки, и, развернув газету, сделал вид, что увлечен чтением.

Игорь появился минута в минуту, как обещал по телефону. Легкой, энергичной походкой он подошел к Антону, крепко пожал руку и, садясь рядом, весело проговорил:

- Точность - вежливость королей.

- Я королем не был, поэтому притопал раньше, - пошутил Антон и насторожился - в конце аллеи, откуда только что пришел Айрапетов, замаячила сутулая фигура «солиста» из ресторана. Похоже, он догонял Игоря и еще издали замахал ему рукой. Айрапетов демонстративно отвернулся, с усмешкой проговорил:

- Для полного счастья этого черта нам только и не хватало. Сейчас на похмелье просить будет.

«Солист», не обратив внимания на Антона, плюхнулся на скамейку рядом с Игорем, поморщившись, прижал ладонь к груди и, тяжело передохнув, сказал:

- Фу-у… Чуть сердце не выскочило, думал, упущу тебя.

- Соскучился? - опять с усмешкой спросил Айрапетов»

- В вытрезвителе сегодня ночевал.

- Поздравляю.

- Смеешься, а тут хоть плачь. - «Солист» вытер вспотевший лоб. - Вчера какой-то «юморист» записку подсунул, насчет Ольги и Юрки. Я рога в землю и попер. Только из ресторана на проспект вываливаюсь и с ходу - в объятия к милицейскому. Чуть с копытков его, родимого, не снес. Голову надо отворачивать за такие шутки. Встретился бы мне сейчас тот остряк!..

- И что бы произошло?

- Как гусю, шею бы свернул. Айрапетов засмеялся:

- Давай, Олежек, сворачивай.

- Чего? - не понял «солист».

- Шею. Я тебе вчера записку написал.

«Солист» какое-то время обалдело смотрел на Игоря и вдруг расхохотался до слез, будто ему только что рассказали очень смешной анекдот.

- Ну, князь… ты даешь, - вытирая глаза, проговорил он. - Ну, даешь! С тебя причитается.

- Сколько?

- Пару червонцев до завтра, - выпалил «солист» и, видимо, не надеясь на успех, торопливо заговорил: - Понимаешь, завтра в церковном хоре обещают триста целковых отвалить, платят там железно…

- Зачем тебе сегодня двадцатка понадобилась? - перебил Айрапетов. - Ты с похмелья после двух стопок уже занавески жевать готов.

- Понимаешь… С Цыганкой этой, которая вчера в ресторане за соседним столом с тобою сидела, договорился. Сейчас ждет в «Сибири» меня - как бога, а я, как нищий, за тобою по следу таскаюсь. Князь Игорь, не унижай Олега. Клянусь совестью, рассчитаюсь.