— Сука!!! — Я сжимаю кулаки.

— Мицуру? — поражён шофёр.

— Сука… — повторяю я, — такая же сука, как и все в этом доме…

— Она что-то тебе сказала? — Сугуру пытается взять меня за плечо.

Я отбиваю его руку:

— Тебя это не касается!

— Мицуру…

— Ты прислуга всего лишь, — зло говорю я, — так что не лезь в дела хозяев!

Я не должен был так говорить и вести себя так тоже не должен. Говоря так, я ничуть не лучше Чизуо или его невесты, но я слишком зол, чтобы себя контролировать. И Сугуру в этом тоже виноват! Раз «всё равно» — вот и не лезь!

— Что тут происходит? — весьма некстати появляется отец.

— Ничего, просто отчитываю своего слугу. — И я спешу наверх, чтобы избежать дальнейших расспросов.

Пусть Сугуру сам выкручивается.

Но мне всё ещё нужно выпустить пар. Я пинком опрокидываю стул, смахиваю со стола лампу (та вдребезги), сдираю со стен постеры (в клочья!)… Надо же, полегчало. Я валюсь на кровать, прижимая ладонь к горящему лбу. Похоже, у меня даже температура подскочила, что случается со мной довольно редко. Значит, задело это меня сильнее обычного. Я перекатываюсь по кровати и вжимаю лоб в подушку.

Когда наступает время ужина, мне приходится спуститься вниз. Я очень надеюсь, что эта мегера уже ушла, но — увы! — она всё ещё тут и будет обедать вместе с нами. И без меня обстановка не из лучших. Чизуо явно нервничает и даже заикается на каждом первом слове, о чём бы ни начинал говорить и с какого слога ни начиналось бы слово. И невеста только подливает масла в огонь. Она кривит рот (ведь я сижу напротив неё) и точно таким же тоном, как и прежде, говорит, что не понимает, почему отец позволяет мне (и мне подобным) сидеть за одним столом с законными наследниками семьи.

— Ему самое место на кухне, с прислугой, — добавляет она.

Надо бы сдержаться и проигнорировать её слова, тем более что отец на неё никакого внимания не обращает. Но, чёрт побери, почему я должен это игнорировать?! И я делаю то, чего никогда прежде не делал: отодвигаю от себя тарелку, встаю и бросаю на стол свою салфетку.

— В самом деле, — кривлю я губы в улыбке, стараясь, чтобы получилось как можно гаже, — если подумать, то я бы предпочёл обедать с прислугой, чем весь обед видеть перед собой лицо этой отвратительной су…

Я едва не говорю это вслух, поджимаю губы, но, очевидно, всем и так понятно, что я намеревался сказать.

— Сядь на место, — шипит Акира, заискивающе поглядывая то на отца, то на брата.

— Извини, но если я останусь, то меня просто стошнит.

Я хотя бы немножко отомщён. Но доиграть эту игру я намерен до конца. Так что я прямиком направляюсь на кухню. Суругу и дворецкий пьют кофе, я подвигаю ещё один стул и командую:

— Я хочу есть!

Шофёр, поперхнувшись кофе, говорит:

— Ты что тут делаешь?!

— Эта сука сказала, что мне самое место на кухне с прислугой. — Я подгибаю под себя ногу, расстёгиваю верхнюю пуговицу.

Сугуру ещё хочет что-то сказать, но я его обрываю:

— Не разговаривай со мной.

Горничные торопятся выполнить мой приказ, и через пару минут я с удовольствием ужинаю, получая настоящее удовольствие от еды (чего за столом Тораямы получить просто нереально).

— Я не думаю, что… — опять начинает Сугуру.

— Эта сука хочет войны, она её получит. — Я отшвыриваю вилку и вытираю губы прямо рукой. — И я ведь сказал тебе, чтобы ты не смел со мной заговаривать! Не можешь запомнить?

Шофёр поджимает губы и цедит:

— Прошу прощения, bocchan.

После этого он подчёркнуто вежливо кланяется и уходит. Наверное, я и его разозлил. Но я не собираюсь идти за ним, чтобы извиняться или объясняться. Пусть осознает, что это всё из-за него!

— Кофе хочу, — требую я, — и покрепче.

Тут почему-то все вскакивают со своих мест и вытягиваются по струнке. Что-то происходит за моей спиной? Я запрокидываю голову и вижу, что в кухню зашёл Чизуо. Ну, надо же…

— Вернись за стол немедленно, — холодно приказывает он.

— Вот ещё, — фыркаю я.

— Она явно перегнула палку.

— О? — Я удивлённо наклоняю голову. — Это что, ты за неё извиниться пытаешься?

— Глупости! — Он раздражённо мотает головой.

— Ну да, конечно. Ты ведь точно так же думаешь. И сколько раз мне уже об этом говорил!

— Разумеется. — Чизуо поджимает губы. — Тем не менее…

— Отец послал, так ведь? — верно предполагаю я.

Не думаю, чтобы отец расстроился. Просто кто-то нарушил установленный им порядок, а такого он терпеть не может. Но сейчас я не намерен сдаваться. Это война.

— Я уже поел и иду к себе. — Я встаю и отвешиваю ему такой же поклон, каким одарил меня Сугуру, — подчёркнуто вежливый, но абсолютно не искренний.

— Ты… — Чизуо багровеет.

— Можно спросить? — Я меняю тон и приостанавливаюсь ненадолго рядом с ним. — Ты действительно хочешь этой свадьбы?

— О чём это ты? — Он дёргает плечом, но я вижу, что попал в цель. — Этот брак важен для нашей компании.

— А для тебя кто важен? — перебиваю я.

— На что ты намекаешь?!

— Ни на что. — И я спешу от него ускользнуть.

Ясно ведь, что она ему не нужна. Но правильный Чизуо слишком правильный, чтобы быть откровенным с самим собой. Поэтому и ударил Такку. Поэтому и орёт на меня всё время. Поэтому и беспрекословно женится. Взрослые такие лицемеры!

Только вот как бы мне расстроить эту свадьбу? Я останавливаюсь посреди разгромленной комнаты, прикусываю палец и долго стою, глядя в одну точку. Если бы Такку был настойчивее, возможно, всё можно было бы изменить. Но он предпочёл сдаться, чего я себе позволить не могу: не хочу, чтобы она вошла в семью! Из принципа, разумеется, а не из-за оскорблённых чувств.

Сзади слышен звук открываемой двери. Я разворачиваюсь. Это Сугуру.

— Что тебе здесь нужно? — возможно, резче, чем нужно, спрашиваю я.

Угол его рта дёргается на такое приветствие.

— Хватит, — говорит он.

— Хватит? — Я выгибаю бровь.

Дальше события развиваются молниеносно, я даже не успеваю отреагировать. Мужчина хватает меня за талию и сажает на комод, сдёргивая с меня шорты вместе с бельём. Едва ли не в ту же секунду его ладони облапывают меня за ягодицы и рывком насаживают на член. Когда он успел расстегнуть штаны?

— Спятил! — ойкаю я. Это начало не из нежных.

Шофёр жёстко впечатывает ладонь в стену над моей головой, я вздрагиваю. Так он зол или что? Комод шатается и гремит, я невольно хватаюсь рукой за плечо Сугуру, чтобы удержаться, ведь это очень шаткое положение.

— Хватит, — повторяет он, ритмично вжимаясь бёдрами между моих раскинутых в стороны колен.

— В смысле?

— Поиграли в жестокого хозяина и слугу — и хватит.

— «Поиграли»?!

Вот, значит, как он воспринимает ситуацию? Я сжимаю кулак и выбрасываю его вперёд. Если честно, я думаю, что мужчина остановит мою руку, но он этого не делает, и мой кулак въезжает в его подбородок.

— Ты что? — поражённо восклицаю я.

— Это просто случайно оброненная фраза. Я не думал, что ты воспримешь её так. Она не имела никакого значения.

— Ты оправдываешься или что?

— Прости меня.

На этом моменте можно было бы растаять. Он позволил мне ударить его, а теперь извиняется.

— Ты такой дурак, — выдыхаю я.

Сугуру сцепляет руки за моей спиной и переносит меня на кровать.

— Мир? — спрашивает он, наклонившись надо мной.

— Пф! — фыркаю я.

Но он ждёт, пока я неохотно не подтвержу, что это так.

— Ладно уж, — соглашаюсь я, — тем более что ты за это уже получил. Ты точно дурак, у тебя ведь синяк будет!

Сугуру только приподнимает плечи. Но я ему наверняка больно врезал. Ситуация почти как у Чизуо с Такку. Я фыркаю. Шофёр, видимо, принимает этот смешок на свой счёт, и я вскрикиваю, потому что он возобновляет движения, едва ли не так же жёстко и резко, как и на комоде. Я запрокидываю голову, шаря руками по кровати в поисках чего-нибудь устойчивого, мне попадается сначала подушка, потом резная спинка моей кровати, куда можно исхитриться вплести пальцы. Почти до самого конца мы не говорим ни слова, только слышится наше хриплое дыхание, перемежающееся стонами, стук тел друг о друга, и скрипуче ёрзает под нами кровать. У меня дико затекли пальцы и спина, и я выпускаю спинку кровати, чтобы просунуть руки под поясницу.