— Сегодня как обычно тебя забрать? — Шофёр останавливает машину (мы уже приехали).

Я киваю и предлагаю:

— Мы сегодня с тобой…

— Не сегодня, — возражает он.

— Почему? — удивляюсь я.

— Много чего произошло, — уклончиво отвечает мужчина. — Давай немного повременим с сексом. Нужно всё обдумать.

— Ты что, сожалеешь, что согласился? — хмурюсь я.

— Нет, нисколько. Но всё не только к сексу сводится, верно? Ты правильно сказал.

— Я же не это имел в виду…

— Мицуру? — Шофёр притягивает меня за плечи к себе, я жду поцелуя, но он только смотрит на меня и ничего не делает.

— Ладно, — ворчу я, — так уж и быть.

Взамен я получаю поцелуй «на дорожку», а сам в этот момент думаю: да ладно, если я приду к нему вечером, как будто мне не удастся получить то, чего я хочу!

Вечером я долго выжидаю, пока затихнут голоса в доме, и тихонько крадусь во флигель. А Сугуру уже спит! Я приостанавливаюсь ненадолго возле кровати и смотрю на его спящее лицо, на изредка подрагивающие ресницы, на приоткрывающиеся спокойным дыханием губы. Будить мне его не хочется, но я всё-таки лезу на кровать. Его веки вздрагивают, приподнимаются, и он сонно смотрит на меня. Я прижимаюсь к нему и прячу лицо на его плече. Шофёр что-то невнятно бормочет, потом сцепляет руки на моей талии и подтягивает одеяло. Мне тепло и уютно, и я с удовольствием лежу рядом и слушаю его дыхание. Правда, немного странно, что мне довольно даже этого, чтобы чувствовать себя счастливым. Но, наверное, так и должно быть.

Утром я просыпаюсь от трезвона будильника, растрёпанно подскакиваю и ищу глазами часы. Шесть? Ещё только шесть часов? Сугуру в постели нет, но слышен шум воды из ванной. Можно было бы прошмыгнуть к нему и… Но я ленюсь. Под одеялом так уютно, что совершенно не хочется вылезать. Я трусь щекой о подушку и до скрипа в челюстях зеваю. Ещё часок можно точно поспать.

— Пробрался всё-таки? — Сугуру выходит из ванной и садится на край кровати.

— Пф! — отзываюсь я. — Ничего ж не было. О том, чтобы не спать вместе, никто ничего не говорил.

— Пожалуй, — соглашается он и валится поперёк кровати, скрывая зевок ладонью.

— Ты всегда так рано встаёшь? — интересуюсь я, выползая из-под одеяла и перебираясь прямо на него.

— Приходится.- Он жмурится, трёт глаза рукой. — Я далеко не жаворонок. Ох, слезь с меня, пожалуйста.

— Да ладно, раз уж мы проснулись, — бормочу я. — Хоть немного…

— Давай после академии.

— После академии ты опять увильнёшь.

— Не буду, честное слово.

— Так я и поверил!

Мужчина смеётся.

В итоге никакого секса, но мы неплохо проводим время за детскими шалостями, которые ничуть не хуже полноценного секса, может быть, в чём-то даже лучше. Я стискиваю коленями его руку, потом расслабляюсь, захваченный сладкой волной удовольствия, и неровно выдыхаю. И так тоже хорошо…

— Ну, всё. — Сугуру отстраняется и за плечи приподнимает меня с кровати. — Пора собираться в академию.

И какая может быть академия, если я только что кончил? Мне вообще ничего не хочется. Я приваливаюсь к плечу шофёра и бормочу:

— Не хочу сегодня идти в академию…

— Ты и так много прогуливаешь, — назидательно говорит он. — А если позвонят отцу? У тебя будут неприятности. И у меня тоже.

— А у тебя-то почему? — удивляюсь я.

— Наверняка скажут, что я тебя покрываю! Что правда, впрочем. Просыпайся уже, Мицуру!

— У-у-у! — не слишком довольно отзываюсь я, но он прав, конечно.

И мне вовсе не хочется, чтобы у него были неприятности из-за меня. Ему и так достаётся.

— Но после академии… — напоминаю я на полном серьёзе.

Сугуру смеётся.

Неделя пролетает так быстро, так непривычно быстро.

— У тебя сегодня занятия? — повторяю я сказанное шофёром.

Сугуру кивает и глушит мотор. Мы только что подъехали к академии, и теперь он перевязывает мне галстук, потому что одевался я наспех (будильник почему-то не включился, и мы едва не проспали, а накануне было так жарко, что мы моментально после этого вырубились), и галстук выглядит какой-то невнятной тряпочкой. Я послушно задираю подбородок и жду, когда шофёр закончит.

— Это насчёт курсовой… Всё, готово! — Он отпускает меня и довольно кивает. — Лучше позвони кому-нибудь из шофёров, пусть тебя заберут.

— Такси вызову, — возражаю я, — не волнуйся.

Сугуру чмокает меня в макушку, хотя я требовал поцелуя в губы, и я иду в академию.

На самом деле домой после академии я не собираюсь. Мне уже пару дней не даёт покоя одна мысль, и я хочу воплотить её в реальность. Раз мы встречаемся, нам нужно что-то, какая-то вещь, чтобы она служила доказательством этого. Например, как парочки покупают одинаковые кольца или шарфы. Кольцо — не вариант, потому что в академии их носить нельзя, а мне хочется чего-то, что было бы со мной круглосуточно. Шарф — это вообще попса для детсадовцев.

Какой-нибудь кулончик кажется мне более подходящей идеей, но и здесь полно нюансов. Насчёт цепочки никаких сомнений нет, а вот насчёт внешнего вида кулона… Какое-нибудь двойное сердечко — это слишком банально, да и вообще: если кулон разделить, получаются две разбитые половинки. Не говоря уже о том, что на парнях такие штуки странно будут смотреться. Кулоны с первыми буквами наших имён — так это ещё и не найдёшь, потому что имена у нас точно не из популярных, да ещё и у обоих в начале имён редкие иероглифы. Постарались, блин, родители, ничего не скажешь! Но я не сомневаюсь, что отыщу что-нибудь подходящее, нужно только побродить по магазинам. Что я и намерен сделать после академии.

В районе, куда я приезжаю, полно нужных мне магазинчиков и ювелирных лавок. Я брожу по улицам, разглядывая витрины и прикидывая, как будет выглядеть на мне тот или иной кулон. Ничего подходящего пока не попадается, и я думаю перейти дорогу, чтобы попытать счастья в магазинах на той стороне. Но ноги застывают, и я не могу сделать ни шага, потому что я вдруг вижу Сугуру.

Он сидит в кафе на той стороне, в уличном кафе, а напротив него какая-то женщина, и они очень даже близко наклоняются друг к другу, что-то обсуждая, едва ли не касаются друг друга головами. Меня захлёстывает волна отчаянья: так он всё-таки соврал мне? Ведь говорил же, что больше не будет никаких девок, а сам… В горле горячо вспыхивает и сбивается в комок злость. Я быстро перехожу через дорогу, игнорируя гудки автомобилей, подхожу к ним, хватаю со стола стакан с водой и опрокидываю его над головой Сугуру со словами:

— Скотина!!!

— Ой! — вскрикивает женщина.

Вода стекает по лицу Сугуру, кусочки льда падают на стол и асфальт, раскалываясь. Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но шофёр перехватывает мою руку и дёргает на себя, так что я оказываюсь у него на коленях, а он крепко зажимает мою талию руками и говорит:

— А это Мицуру. Очень энергичный, правда?

Женщина неловко смеётся, а я просто киплю от злости. Что он выдумал? Пытается повернуть всё в шутку? Ни хрена я ему это не позволю! Я дёргаюсь, стараясь разжать его руки, и вкручиваю каблук в его ботинок.

— А это Ватанабе-сан, мой рецензент, — добавляет Сугуру.

— Рецензент? — выдыхаю я.

Моё лицо краснеет, начиная с ушей. Как стыдно! Я подумал… А это оказалось…

Они между тем договариваются о встрече в понедельник, Сугуру обещает исправить все недочёты, и Ватанабе-сан уходит.

Я чувствую себя кошкой на раскалённой крыше, но руки мужчины не дают мне слезть с его колен. Наконец я чувствую, что он ставит подбородок мне на плечо.

— Сугуру…

— Ты мне не веришь? — негромко спрашивает он.

— Я…

— Но я говорил серьёзно. — Сугуру не даёт мне и полслова вставить. — Может быть, это вообще был самый серьёзный поступок за всю мою жизнь.

Лицо у меня уже не то что горит — полыхает. Мне так стыдно! И за то, что я действительно усомнился в нём, и за этот опрокинутый стакан. Я ведь чувствую плечом, что вода до сих пор стекает у него по лицу на подбородок, и от этого у него очень холодная кожа, ведь в стакане было много льда.