Я чувствую, что уже весь красный.

– Комплекс Сальери! – резвится отличник, мимо которого пронесло. – Макиавели! Екатерина Медичи!

Учитель отрицательно провёл рукой перед носом любимца, будто отрезал. Тот понял, что зарывается, и смолк.

Дух упёрся своим тяжёлым взглядом из-под набрякших век в остальных.

Первым реагирует Илья. – Вы же сами говорили учиться друг у друга...

– Это несправедливо, – неуверенно кашляет Даниил.

– Подумаешь, кобра, – пожимает плечами Мехиаэль. – Можно придумать ещё похлеще кобры...

Вельзевул выпячивает челюсть, будто желает подать идею, но не издаёт ни звука.

Ева и Галатея рассматривают меня, будто я та самая кобра и есть.

– Расчёты показывают, что на наличие яда не столько влияет количество зла, сколько содержание горечи, вызванное отсутствием добра, – туманно выражается Сарина, когда взгляд Учителя натыкается на неё.

А Лилит и Гавриил почему-то очень одинаково пялятся то на Мафусаила, то на меня.

Неожиданно Кибела подаёт голос, покраснев при этом от собственной смелости: – А мне нравится эта змейка... Красивая... И урок: нельзя доверять внешнему виду.

Не могу не улыбнуться ей с благодарностью.

На этом Учитель смягчился и замял дело: – Что ж... Пожалуй, ты права. Каждый из вас по-своему прав. Ну хорошо, пойдём дальше.

А я догадался, что Кибела выглядит ничуть не хуже Лилит. Бёдра точно надёжнее.

Закончили уже без происшествий, если не считать того, что крокодил чуть не оттяпал кусок у своего же создателя Даниила. Между прочим, совсем не лишний кусок. Мафусаил так и закатился, с интересом пронаблюдав эту сцену. М-да, учудил борец за справедливость. Вон, как рванул на сушу от собственного творенья, зря раззявившего пасть.

День шестой.

На скорую руку сотворили динозавров и остальную фауну. Я взял со злости и сделал бегемота с гиппопотамом.

Вельзевул тоже сладил не лучше: странного блеющего рогатого урода, зато с бородой.

– Подумаешь, козёл! – бросил Мехиаэль, и сам наработавший несметное количество домашнего скота.

У Мафусаила в глазах вызов. Соорудил львов, пантер и тигров. И уже в самом конце предъявил-таки, выжидающе поглядывая на Лилит, здоровенную чёрную кошку.

– Кися, – тоненько просюсюкала обрадованная Лилит. Котяра хыкнула пастью, ещё и когтями шуганула.

– Она голодная, – решила Лилит и побежала к только что сотворённой корове за молочком.

– Лично я предпочитаю собак, – решительно сообщила Кибела, трепля за ушами дружелюбного пса своего собственного производства.

Было довольно весело. Даже Илья, увлёкшийся кенгуру, жирафом и газелью, оторвался от записей. И Даниил, и Гавриил, – каждый внёс посильную лепту.

Учитель покивал головой. Отлегло.

Всё. Последний этап. Дружно месим глину.

Девчонки с утра роптали глухо, а потом напрямик заявили, что ничем не хуже других, не слабее, "и не глупее", – от себя прибавила Сарина.

В общем, женский хор объявил, что желает работать на равных. Вот и месят теперь глину в том же темпе и напряжении, что и мы. Нужно им это равноправие, от которого вкалываешь из последних сил? Даже жалко их, особенно Кибелу: у неё над верхней губкой выступила трогательная капелька пота.

Однако, не сдаются. Месят даже страстно.

Должен признаться, меня одолевают нехорошие мысли, догадки, одна страшнее другой.

Мафусаил с Вельзевулом и примкнувшим к ним Мехиаэлем держатся друг друга, не произносят ни звука, и только по хитрым рожам можно понять, что затевают, причём на этот раз уже что-то такое, что из рук вон.

Всё, намесились. Берёмся лепить. Групповой проект, в котором каждый занят тем, что его интересует больше всего. Значит, даже думать тошно о том, за что принялся Мафусаил. Илья, наоборот, не в силах оторвать взгляда от того органа. Так отконцентрировался, что непонятно, чего произвёл сам. То натыкал ребер без счету: вот просто стоял и вгонял автоматом ребра, а сколько их там в результате вышло у скелета – кто знает... То запихнул ни к селу ни к городу какой-то, никому не нужный аппендикс. Учитель ничего не сказал, только приставил сочинителя к прямой кишке со стороны простаты. И промахнулся, потому что не заинтересованный своей работой Илья напоследок ещё ухитрился запустить геморрой не с того конца. Случайно, конечно... За такое нарочное нас не помилуют.

Мафусаил всякий раз отстраняется полюбоваться на своё сооружение, затем сам себе кивает и подшлёпывает глину, время от времени с гордостью поглядывая на девчонок. Вельзевул с Мехиаэлем лепят ягодицы и подначивают отличника. Должен признаться, когда знаменитая троица стала растягивать седалищный нерв из правого полушария в левую пятку, мои собственные нервы не выдержали. Ещё раз такого зрелища, когда тонюсенькие окончания заплетаются и цепляются одно за другое, лучше не наблюдать. Пускай уж куклы дальше сами размножаются, как могут.

Девчонки рядом творят, конечно, женщину, по собственному подобию.

С тоской думаю о том, какой козёл получается на этот раз, да ещё со всем тем, чем награждает его Илья. Не говоря уже о Мафусаиле. Интересно, что выйдет у девчонок.

Вылепился малоинтеллигентный мужчина среднего роста со всклокоченной башкой и ненормально огромным детородным органом (явно перестарался творец). Назвали Адамом. Относительно имени женщины моментально возникли споры.

– Давайте, назовём её в честь какой-нибудь из девочек, – скромно предложил Мафусаил. – Например, Лилит. Какое прекрасное имя.

Девчонки возмутились.

– Ты хочешь сказать, что Ева звучит хуже? – обиженно выкрикнула Ева.

– Я ничего не хочу сказать,– начал было своё Мафусаил, но его бормотание быстро заглохло в общей многоголосице.

Наконец, все заглохли, устав орать.

– Это несправедливо! – одновременно и с одинаковым апломбом заявили Галатея и Сарина.

Даниил посмотрел на них с подозрением, не дразнят ли. Но девчонки были серьёзны.

– Следующую назовём Евой, – пообещал Учитель. – И я подозреваю, что ждать осталось меньше суток.

– Я тоже хочу! – заорала Галатея.

– Да не беспокойся так, – стал вдруг успокаивать её, причём не Илья, а Мехиаэль. – Они же размножатся, назовёшь хоть сотню Галатей.

– Я не размноженную, я первый экземпляр желаю, – Галатея заплакала так горько, что Учитель не выдержал и ей тоже пообещал: ладно, мол, дождёшься и ты своего часа.

Глиняная Лилит получилась раскрасавицей, не хуже настоящей. Только размерами чуть ли не вдвое превзошла Адама. Хороша парочка будет! Явно девчонки выразили в габаритах все свои чаяния. Неизвестно, правда, что вложили в программу.

Впрочем, что выйдет с программой Адама, тоже непонятно, потому что каждый работает над своей частью кода. Время от времени то один, то другой сдаёт готовые хромосомы Учителю. Получается, что за общий генетический код отвечает сам Дух. Я было вздохнул с облегчением, но Илья шепнул на ухо: – Рано радуешься. Я подслушал его разговор с любимчиком. Они дают куклам свободу выбора. Представляешь, во что это может вылиться? Зачем им свобода выбора?

Тут уж я никак не мог не согласиться, действительно, нужна нам их свобода выбора? Но Илья толкнул меня в бок: молчи, мол. Так я и не понял, зачем нам их свобода выбора и почему снова об этом молчать.

Адам сел, из-под всклокоченных волос окинул нас мутным взором и перво-наперво ухватился за святая святых. Любовно держа там руку, заметил всё ещё слегка облупленного проказника и расхохотался. Лично меня этот смех порадовал, если не утешил.

– Над кем смеёшься, кретин? – весело отреагировал Мафусаил.

– Над тобой, – простодушно рапортовал Адам.

Тут подоспела и Лилит. Глиняная, я имею в виду. Повторяю, не имею понятия, чего ей понасовали в гены резвые девчонки. Могу только засвидетельствовать, что характер у неё обнаружился похлеще, чем у вчерашнего крокодила. Пасть, во всяком случае, глиняная красотка открыла прежде, чем отомкнула ресницы.