— Понял, Слав? Уверни ор! — я показал ему язык, и побежала в коридор, к телефону.

В трубке услышала голос, который уже успел стать родным. Мар звонила.

— Ник, Ник, Ник! Вчера забыла важнецкую вещь сказать: коньки нужны! Есть у тебя коньки? — затараторила она.

— Были, вроде… А что? — я не сразу вникла в суть происходящего.

— Завтра тащи с собой! Будем отмечать праздник активно — хватит просто сидеть и бухать!

— Хорошо. Только вот я боюсь, что меня папа вообще может не отпустить. Мы всегда Новый год вместе встречали… — я старалась говорить потише, чтобы папа не услышал. Хотя из-за доносившегося из моей комнаты «ора» и так сложно было что-нибудь расслышать.

— Блин, ну уломай его… Мы никак без тебя не можем, Ник! Это вопрос жизни и смерти, я не шучу!

— Я попробую, но, если что, можно я приду уже после полуночи?

— Конечно! Мы готовы ждать тебя до рассвета! Ты когда-нибудь встречала новогодние рассветы, стоя на коньках? Нет? Тогда тебе просто необходимо попробовать!.. Мы будем у авто моста. Вернее, под ним. Там у берега есть неплохой спуск на лёд — ты его сразу увидишь.

— Ладно, сделаю всё возможное и невозможное! — заверила я.

— Замётано! До завтра! — Мар громко чмокнула трубку и оставила меня наедине с гудками. И Rammstein.

Вопрос жизни и смерти и для меня тоже. Ничего я не хочу так сильно, как встретить Новый год с моими ребятами. Папа, брат и мандарины — это, конечно, хорошо, но не слишком…

Когда я вернулась в свою комнату, Слава пытался доказать папе, что прослушиваемая музыка — не ор, а свидетельство гениальности авторов, на что папа лишь разводил руками и закатывал глаза.

— Вот мы Битлов слушали — вот это музыка. А это ваше… — папа не договорил, тяжело вздохнул, махнул рукой и вышел из комнаты.

— Кто звонил? — поинтересовался Слава.

— Да так… Инна звала на каток, — соврала я.

— В таком случае, было бы неплохо поточить лезвие у коньков. Надо бы тоже сходить, но так лень… — он потянулся.

— Да мне тоже. Не пойду, наверно.

1/1/2008

Сегодня первый день нового года… Я проснулась под вечер. Проснулась такой счастливой, что ещё долго не могла понять — закончился ли мой сон? Мой прекрасный сон… Это был лучший Новый год в моей жизни! Наверное, ещё никогда я не была так счастлива…

Тридцать первое прошло, как обычно: нарезка салатов, бесконечная «Ирония судьбы» по телеку, орущее радио, звонки от родственников и друзей. Утром забегал запыхавшийся Слава.

— Ааа, как я задолбался! — причитал он. — С нашим прапорщиком легче, чем с моей мамой!

Он притащил, как обещал, живую ёлку, а к ней в придачу пару коробищ конфет, два кило мандаринов, здоровенный ананас и бутылку шампанского. Папа не мог нарадоваться:

— Передай Лизе мою горячую благодарность! Без её снабжения мы бы разорились!

— Да ладно, дядь Андрей! Мой будущий папаша весь дом завалил всякой провизией — девать некуда.

— Он что — вор что ли? — для меня происхождение этих подношений было полной загадкой.

— Почти, — усмехнулся Слава. — Директор рынка. Так, ладно, я побежал. Ещё куча дел. Мы завтра ближе к вечеру придём, тогда и подарки притащим!

Далее по сценарию обязательной программы: суматоха и круговерть. А потом — одиннадцать вечера: накрытый стол, зажжённая ёлка, включенный телевизор. И мой коварный план…

— Ну что, по традиции, проводим старый год? — папа поднялся с торжественным видом.

Всегда в 23:30 мы звонко чокались хрустальными фужерами, вспоминая всё хорошее, что нам принёс заканчивающийся год. Отличный год. Я встретила ребят из Гильдии. И Крома…

— Пап, а можно я минут через двадцать после полуночи уйду? — я начала приводить план в исполнение. Жалобный голос, честные глаза. — Просто мы со Славой договорились пойти на главную площадь салют смотреть. Там и Катька с Инной будут ждать. А пап?

— Ну, если договорились… Только я вот что-то не помню такого. Почему Слава сегодня заходил и ничего об этом не сказал? — папа не промах, внимательностью не обделён.

— Ой, да закружила его тётя Лиза! Сам знаешь, она может! Вот и забыл сказать.

— Ну ладно, идите, раз договорились… — было видно, что папе это не очень понравилось. — Вот так Серёжа — бросают нас! будем с тобой коротать время в суровой мужской компании.

— А мне что, нельзя с вами? — Серёжа умоляюще воззрился на меня.

— Подрасти для начала!

Насилу дождавшись боя курантов, выслушав президентское поздравление, смолотив пару бутербродов с икрой, прослушав несколько идиотских песенок с очередного телевизионного «Огонька», я помчалась в прихожую, где меня уже жала заранее подготовленная сумка с коньками. Я быстро оделась, чмокнула папу и брата и умчалась, даже не ответив на донесшееся вслед: «Во сколько вернёшься?».

Я неслась по запруженным спешащим на салют народом улицам, повсеместно освещенным праздничными огоньками. Снег хрустел под подошвами, мороз щипал за щёки, но мне было тепло. Я предвкушала встречу с моими ребятами.

В рекордное время добралась до ярко освещенного моста, по которому изредка проезжали одинокие машины. Внизу была широкая замёрзшая река. Оттуда слышалась музыка, голоса и смех. Я подбежала к берегу. Хотя свет, лившийся с моста, освещал импровизированный каток не слишком хорошо, на льду, кроме наших из Гильдии я смогла разглядеть и других людей, которых я иногда видела на «задворках». Только Крома среди них не было. Тут меня заметила Мар, как всегда, самая первая.

— Ника! Йоханга! С Новым годом! — закричала она. — Катись сюда!

Вслед за ней все заорали:

— Йоханга! С Новым годом!

Я помахала им, быстро переобулась, закинула сумку с сапогами в ближайший сугроб и скатилась по крутому берегу ко льду. Все сразу подъехали ко мне и так накинулись с объятиями, что чуть не повалили.

Смешнее всех на льду смотрелся великан Сандро. Его так штормило (то ли от выпитого, то ли от природной неуклюжести), что его все за километр объезжали. Пахан, уже изрядно набравшись, кружился вокруг него, то и дело приставал к нему с песней:

Саня помнит только ветер,

Саня помнит только вечер.

Саня помнит только крик и девчонку одну.

Саня, ищи ветер, Саня, ищи гром,

Саня, ищи, где твой дом.[ii]

— Ааа, отвали Пахан, задолбал! — орал в ответ Сандро и пытался укатиться подальше, но его преследователь не отставал.

Тин раскручивал Лэр, даже пытался поднять её на руки, они каждые три минуты грохались, но смеялись громче всех. Потом им надоело, и они просто валялись посередине, глуша что-то из бутылки, обнимаясь и целуясь.

— Пристынете друг к другу — кто вас отдирать будет, а? — Мар кружила вокруг них. — Не соситесь на морозе, сколько раз я говорила! Я тебе рассказывала, как они познакомились? – обратилась она уже ко мне. Я мотнула головой. – Вроде, был октябрь. Нет, точно октябрь. Лэр тогда только осваивалась на первом курсе, а вот Пахан уже начал своё чёрное дело по соблазнению неопытных студенток. И вот взор его пал на Лэр… Но как он к ней ни подкатывал – ноль реакции. Тин стебал его напропалую, не первый раз такое случалось, как понимаешь, он ведь его с детства знал, они дружат с детсада. Но Лэр была настолько неприступна, что даже Тин заинтересовался. И сам стал к ней клеиться. И она уже через неделю растаяла, представляешь? Я, честно сказать, до сих пор не понимаю, как ему удалось завоевать её сердце. Она ведь заумная такая, из семьи интеллигентной, строгая. А тогда ещё и очень грустная была. Но ты же знаешь Тина – он и мертвеца рассмешит. Потом и с нами её познакомил – мы-то её и дооформили. Но Пахан всё ещё иногда дуется на удачливость друга!

Мне дали хлебнуть шампанского, потом ещё, ещё и ещё. Столько шампанского я в жизни не пила! Вообще со спиртным до знакомства с Гильдией я не дружила. Во время праздничных застолий папа зорко следил, чтобы доза алкоголя, предназначенного для меня, не превышала половины стакана. В этом его всячески поддерживал и Слава, сам не употреблявший ничего крепче красного полусладкого.