Эндрю потянулся через островок и накрыл мою руку своей. Однажды он уже обжёгся, и ему до сих пор трудно кого–то близко подпустить к себе, но с появлением Белл, он стал мягче с теми, кого он любит. Но вслух я ему об этом никогда не скажу.

– Я знаю, что легче просто уйти,– произнёс он. –Проявить стойкость и остаться – намного труднее. Ты можешь бороться против него, но можешь и за него. От этого ваш брак станет намного крепче.

Я прерывисто вздохнула. Эндрю живёт один уже три года. Что он может знать об отношениях? Возможно, намного больше, чем я думала. Натан сказал, что не отпустит меня, а я не хочу, чтобы меня отпускали. И не хочу идеального брака, если это подразумевает отсутствие счастья. Лучше у меня будет он, с его тараканами и недостатками, чем кто–либо другой. Эндрю прав, всё это нелегко и не прекрасно, но в этом заключается правда. Я никогда себе не прощу, если сдамся и не поборюсь за Натана. Жить с этим осознанием будет нечестно по отношению к Финну. Для меня Финн всегда будет в тени Натана.

Эндрю содрогнулся.

– Ты что, сейчас заплачешь?

Я слабо рассмеялась, одинокая слез скатилась по щеке. У Эндрю хватило такта её проигнорировать.

– Нет.

– Это хорошо,– он обошёл островок и приблизился ко мне. – Если уж Белл умеет сдерживать слёзы, то у тебя это должно получиться.

Я толкнула его в грудь.

– Ты же не гнобишь её за слёзы.

Он ухмыльнулся, мы взяли бокалы и переместились в гостиную.

– Мне даже не пришлось утруждаться. На днях она заявила мне, что слёзы удел мальчишек.

Мы разразились смехом, и тут же Белл прилетела из своей спальни. На её розовой пижамке было изображение Спящей Красавицы. Слава богу, что при таком покрытом татуировками, скупом на эмоции, механике–отце, она всё же оставалась женственной маленькой девочкой.

– Я не буду спать. НЕ БУДУ. Тётя Сэди у нас в гостях, нам просто необходимо поговорить о своём, оженском.

Эндрю плюхнулся на диван с поднятой вверх ладонью.

– Японский городовой! Ладно. Валяй. Не спи всю ночь, хоть до рассвета. Мне всё равно. Я умываю руки.

Она уже запрыгнула на диван между нами. Она балакала добрых десять минут, а мне так хотелось, чтобы Натан был здесь. Он бы ловил каждое её слово. Вскоре она свернулась калачиком, положив голову на папины колени, а ноги на мои. Её слова стали невнятными, а веки стали закрываться. В середине истории о том, как она отчитала задиру из своего класса, она уснула.

– Как вы поживаете? – я кивком указала на Белл. – Как у неё дела?

– Безупречно. Всё как всегда, даю ремня, веду допросы.

– Как дела в школе?

– Её учителя каждый день ко мне подходят и говорят о её успехах.

Я медленно приподняла брови, глядя на него. Я не думаю, что Эндрю не догадывается об истинных причинах обращения к нему, особенно учительниц, но с удовольствием ему на это укажу.

– Ты что серьёзно думаешь, что они хотят поговорить только о Белл?

Пожав плечами, он откинулся на спинку дивана.

–Они хотят сообщить мне, какая у меня замечательная малышка, почему я должен этому препятствовать.

– Они пытаются добиться твоего внимания, дурачок.

Он снова пожал плечами.

– Мне пофиг.

– Не надо говорить, что тебе пофиг.

Тем, что он совсем исключил свою кандидатуру на брачном рынке, он оказал медвежью услугу многим женщинам. Кроме того, что он был высоким привлекательным брюнетом, он ещё был умным, энергичным и превосходным отцом. Его дело процветает. Хотя он бы меня и не послушал, я бы хотела, чтобы он последовал своему же собственному совету, но он довольствуется лишь тем, что души ни чает в Белл.

– Ты же знаешь, я не отстану. Какие новости на любовном фронте, может, появилась какая–то девушка?

– В моей жизни уже есть одна особенная.

– А кроме Белл. Как прошло твоё свидание в прошлые выходные?

Он раздражённо вздохнул.

– Последний раз тебе говорю, это не было свиданием. Я пришёл к ней посреди бела дня взглянуть под её капот. Вот и всё.

– И что же ты там обнаружил? – я, как Белл, сжала губы в тонкую линию, чтобы не захихикать. – Под её капотом?

В усмешке он приподнял уголок губ.

– Хреновый карбюратор. Старый как мир. Клапан на жидкость не перекрывал подачу топлива…

Я взмахнула руками, чтобы перекрыть этот поток непонятных и неинтересных слов.

– Понятно, понятно. Я отступлю, но ненадолго.

Эндрю посмотрел на Белл и пригладил её волосы.

– Ты думала о том. О чём мы говорили на Хэллоуин?

– О том, чтобы перейти на миндальное молоко? – саркастически заметила я. Он одарил меня красноречивым взглядом. Я знала, что он хотел услышать.

– Как я вообще могу думать об этом, когда мой брак рушится?

– Ты, наверное, шутишь, сейчас и есть самое подходящее время обо всём этом хорошенько подумать. Решить для себя, чего именно ты хочешь, Сэди, что для тебя самое важное в жизни,– тут он сделал паузу, чтобы его слова дошли до моего сознания. –Из тебя выйдет хорошая мать.

Инстинктивно, я скрестила руки на животе. Натан не единственный, кто хочет этого для нас. Эндрю уже давно давил на меня, чтобы я побольше об этом разузнала.

– Вы с Шэной едва прикоснулись друг к другу, а она уже была беременной. Прости. Просто ты не знаешь, каково это, ощущать такую пустоту, когда больше всего на свете хотелось бы ощутить кого–то внутри. И получать напоминание об этом каждый месяц, каждый день.

– Я тебя понимаю. Значит, ты признаёшь, что снова хочешь попробовать забеременеть?

Я несколько раз моргнула. Конечно, я пыталась ему объяснить другое, а он всё равно приходит к этому заключению.

– Я имела в виду, что так было раньше, когда мы пытались зачать. Теперь я вообще не уверена, что вообще когда–либо захочу детей.

– А что говорит врач? Что ты бесплодна и нет никаких шансов?

Нахмурив брови, я пыталась вспомнить детали нашего разговора на Хэллоуин. Я ему не говорила, что буду проходить обследование.

– Какой врач?

– В том–то всё и дело,– заявил он, ударив кулаком по дивану, будто воспитывая меня. – Ты даже не знаешь, в чём причина и уже ставишь на себе крест. Послушай меня. Во–первых, выясни, в чём загвоздка, во–вторых, от этого и отталкивайся. Без первого пункта никак нельзя.

Я довольно громко сглотнула, ощутив тепло, разлившееся по телу, только лишь от идеи поговорить об этом с гинекологом.

– Не всё так просто.

– Почему нет?

– Потому что…

– Потому что ссыкухой быть легче?

Я открыла рот от изумления.

– Эндрю.

Он фыркнул.

– Но ведь это правда. Ты боишься узнать результаты, поэтому и не идёшь. Ты боишься разочаровать Натана, поэтому и собираешься от него уйти. Ты поступаешь так же, как в детстве, когда пряталась под кровать, когда мать с отцом ругались. Тогда это было рационально, но не теперь.

Я не проронила ни слова, молчала, как нашкодившая школьница. Эндрю всё разложил по полочкам, для меня теперь всё стало на свои места. Но я знала, что эта правда может изменить всё – не только мой брак, но и всю мою жизнь. Готова ли я к этому прямо сейчас? Можно ли вообще к такому подготовиться?

– Знаешь, она очень на тебя похожа,– с восхищением произнёс Эндрю, говоря о Белл. – Иногда я смотрю на неё и вижу тебя. Я всегда старался защищать тебя, как только мог. И, когда мне становится страшно, или я беспокоюсь о её будущем, мысли о том, какой выросла ты, меня успокаивают. Даже если ты – ссыкуха.

Мне хотелось разозлиться на него, за то, что он заставил меня рассказать о том, что мне хотелось бы похоронить глубоко внутри, но я не рассердилась. В этом доме мне было так комфортно в окружении двух людей из трёх, которых я люблю больше всего на свете, поэтому единственное, что я действительно смогла сделать, это рассмеяться вместе с ним.

35 

Натан сказал мне утром сразу же вернуться домой, но я этого не сделала. Вместо этого я снова отпросилась с работы и нанесла визит к гинекологу, который нужно было совершить уже давным–давно. Он попытался отправить меня восвояси без предварительной записи, но после моего разговора с Эндрю, я больше не могла терять ни минуты, мне необходимо было узнать правду. Нас с Натаном ждёт откровенный разговор о том, чего мы хотим, и, чтобы поговорить об этом, я должна точно узнать, смогу ли родить ему ребёнка. Доктору Хэррису стало меня жаль, и он втиснул меня между пациентами.