– Сделай это. Когда ты снимал меня, ты был великолепен.

Он улыбнулся. Внешне он оставался спокойным, возможно волнение бушевало где–то внутри. Вся его жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову: он ушёл с работы, его браку пришёл конец. Но и не менее значимые вещи также меня интересовали, например, то, что он посещает чрезмерно дорогой тренажёрный зал при отсутствии доходов.

Я немного отодвинулась.

– Могу я задать тебе вопрос, который может тебе не понравиться?

– Валяй.

– Может, у тебя кризис среднего возраста?

Он издал сдавленный смешок, погладил меня по волосам и притянул меня для поцелуя.

– Я люблю, когда ты ошарашиваешь меня такими вещами.

Я подождала, пока он прекратит ухмыляться.

– Так да или нет?

Он возвёл взгляд к потолку и вздохнул.

– Вообще–то я даже и близко не прожил половину жизни. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Ты знаешь, о чём я.

– Ну, если ты хочешь это так обозвать, то полагаю, что да. Хотя я не рассматриваю это с данной точки зрения. Я думаю, что раньше я ходил во сне, а теперь я, наконец, смотрю на мир открытыми глазами. Я никому не обязан своему счастью, даже Мариссе. Когда она увидит, что я не стал жертвовать своей мечтой ради сохранения брака, когда придёт время и настанет её черёд, она будет знать, как это делается.

Я изучала его лицо, оно было гладким, но всё же контуры первых морщин уже проглядывали. По правде говоря, я не понаслышке знаю, какие перемены коснулись его жизни, но ведь так легко забыть, что все эти преобразования начались ещё до того утра, когда мы встретились в коридоре.

– Что подтолкнуло тебя открыть глаза? – спросила я. – Этому поспособствовало какое–то событие?

– Что–то вроде того,– фыркнул он. – Я могу, конечно, тебе рассказать, но ты можешь подумать, что я какой–то святоша.

– Я вообще не в праве никого судить.

Он коротко кивнул и погладил меня по бедру.

– Мой босс со своими партнёрами несколько раз в год делали “вылазки в свет”, чтобы зажигать. Они напивались, заваливались в стрип–клубы, кутили, курили сигары, в общем, отрывались по полной. И они нанимали этих…, ну эскорт, на ночь. Эти женщины поднимали их самооценку и их…– он замолк. – Ты сама всё поняла.

Я подавила порыв поднести руку к лицу от изумления. Я не могла представить себе Финна с его романтическими идеалами, участвующего в таком. Я была уверена, что он никогда не присутствовал в компании таких женщин. Такое поведение ему не свойственно.

Он покачал головой.

– В любом случае, если кто–то вроде меня получал приглашение поучаствовать в таком, это было, как получить привилегию. Если ты отказывался, то тебя считали тряпкой. А тряпки не поднимаются по карьерной лестнице. Знаешь, кто мне об этом сказал?

– Ну, не Кендра же.

Он рассмеялся.

– Нет, её отец. Он был одним из них, только работал в другой фирме. Для него было важнее, чтобы я получил повышение, чем остался верен его дочери.

– Финн, это просто отвратительно, – нахмурилась я.

– Я знаю, – он успокаивающе сжал моё колено. – Я этого не делал.

– Я знаю. Но тебя приглашали?

Он кивнул.

– Отказ от повышения лишь отсрочит неизбежное. Эта система работает без перемен, в ближайшее время так точно,– но какое–то время он затих, казалось, потерялся в своих мыслях. – У меня было два варианта: либо принять правила игры или перейти работать в другую фирму, чтобы получить повышение. Я пообщался со многими сотрудниками. И знаешь, к какому выводу я пришёл – все сотрудники в моей, и в других фирмах тоже, ненавидели такую жизнь. Конечно, они не говорили об этом открыто, но это было правдой, как для них, так и для меня, – он фыркнул. – Я ненавидел сложившееся положение вещей. Было время, я верил, что буду заниматься искусством, найду любовь всей жизни и положу мир к её ногам, чтобы её осчастливить. Не единожды меня посещали мысли, что переспать с проституткой, это всего лишь было частью сделки. Не то, чтобы мне насильно приходилось засовывать свой член в кого–то – прости – или я бы никогда не добился успеха. Это больше касалось самой сферы, где я работал… и что я не мог понять, как совместить работу с тем, чтобы никого не обидеть и при этом сделать свою семью счастливой.

Я почувствовала укол совести. Он ушёл с работы, чтобы стать лучше.

– Мне так жаль.

Он вздохнул.

– Чертовски разочаровывает, когда жизнь складывается не так, как ты этого хочешь. Но я делаю всё возможное, чтобы всё было именно так.

– Ты ни о чём не жалеешь?

– Нет. По крайней мере, пока. Когда я снова тебя увидел, это было похоже на свет в конце туннеля. И, если я смогу пройти через этот туннель, то буду вознаграждён.

– Или наказан,– сказала я. – Может, нам не суждено быть вместе.

Он уверенно покачал головой.

– Я в это не верю. Может, я сделал что–либо хреновое в жизни, но я не плохой человек.

– Натан тоже не плохой.

– Может, для него это тоже будет наградой. Может, он хочет вырваться из брака с тобой, но чувствует себя привязанным.

Я с трудом сглотнула. Финн не может знать, как его слова напугали меня, как больно было их слышать. Когда мой отец хотел уйти от мамы и Эндрю, он узнал, что мама была беременна мной. Я закрыла для него эту дверь. Не то, чтобы он очень порядочный, но он был близок к тому, чтобы уйти от беременной жены. Но никогда так этого и не сделал. Их брак состоял лишь из пьянок, драк и азартных игр.

Финн поудобнее уселся на стуле, а я на его коленях.

– Он сегодня в боулинге, ведь так?

Я играла с воротничком его хлопковой футболки. Неважно где сейчас был Натан, суть от этого всё равно не менялась.

– Это уже не важно.

– Потому, что его здесь нет,– понимающе сказал Финн. Большими пальцами он оттянул вниз мою нижнюю губу, затем отпустил. – Когда ты хмуришься, я тоже хмурюсь.

– Извини, тебе, наверное, нелегко об этом говорить.

– Я могу с этим справиться,– ответил он, и добавил. – До определённого уровня.

– Спасибо,– я чмокнула его в губы. – Уже поздно.

– Ещё не очень.

Я взглянула на электронные часы на духовке.

– Уже почти девять.

– Часы спешат на пару часов.

Улыбнувшись, я закатила глаза.

– Мне завтра на работу.

– Мы ещё не закончили экскурсию по квартире. Да ладно тебе. Неужели не интересно?

Я не могла себе вообразить его спальню. Есть ли там признаки того, что это спальня и Кендры тоже? Есть ли там изысканно украшенная кровать в цвет дивана?

Я не могла понять, зачем всё время смотрю на часы, мне ведь совсем не хотелось домой. Я не хотела выслушивать извинения Натана, или, ещё хуже, его молчание. По всей видимости, лучшее, на что я могла надеяться получить от него это парочка грязных словечек и качественный, жёсткий перепих. Вот и всё, чем он меня наградил за эти последние месяцы.

Финн сжал мои бёдра, и я встала. Он протянул мне свою руку.

Это было нечто большее, нежели приглашение взглянуть на его спальню, он просил меня остаться, выбрать его, жить с ним счастливо. Моя уверенность в Натане в последнее время всё больше и больше подрывалась. А сейчас я уже не была уверена, что вообще её чувствую. Пришло время взглянуть правде в глаза. Я обещала, что никогда не буду силой его удерживать.

Он не хочет сохранить наш брак, и даже если я этого хочу, я не могу его заставить. И опять же, может, я уже больше этого не хочу.

Я приняла руку Финна.

31

Финн зажёг тусклый свет, и я впервые увидела его спальню.

– Вот и она, – просто сказал он. Такое название носило это место. Не было ни малейшего намёка, что Кендра приложила к её обустройству свою руку. Здесь совсем не было мебели, белые стены пустовали. Его кроватью был накрытый простынёй матрас, лежащий на полу, две подушки и покрывало. Комната была совершенно пустой, не считая нескольких чемоданов, полной корзины вещей для прачечной и одиноко висящих плечиков для одежды.