Рыжая деликатно покашляла и парни, взяв свои новые вещи, вышли из шатра.

Спустя немного больше времени, чем дал им командир, новобранцы выстроились в шеренгу.

Боров молча встал с пня, заложил руки за спину и приступил к осмотру.

Размер бледно-желтых штанов, черной майки и горчичного цвета берц, у всех был одинаковый, что придавало новобранцам немного нелепый вид. На Худорбе майка висела, как мешок на новорожденном, а вот у Рыжей берцы были явно большего размера, чем надо.

С бритьем у мужской части новобранцев тоже все прошло не очень гладко. Лысины, ярко светящиеся от солнца, были покрыты десятками небольших порезов. Но зато Худорба и Лупоглазый теперь походили на младших братьев своего командира.

— Вы не справились за отведённое время! Двадцать отжиманий!

Оспаривать вердикт Борова никто не осмелился.

Дорм, с детства приученный к физическому труду и имевший лишь заплывший глаз и головную боль, легко и быстро справился с задачей, даже особо не сбив дыхание. У других же возникли трудности.

Рыжая не могла даже опереться на распухшую руку и пыталась отжиматься на здоровой. Особыми атлетическими данными она не обладала, поэтому дальше трех раз она не двинулась.

Худорба же после первой попытки отжаться, бессильно рухнул на землю, прижал руки к груди и захрипел, пытаясь дышать. Боров ему явно что-то повредил, что теперь мешало легким нормально функционировать.

— Подъем доходяги, — скомандовал Боров, не желая наблюдать за жалким попытками своих подопечных, — я вас торжественно поздравляю со своим первым залетом. Вы не уложились в отведенное время для утреннего туалета и не исполнили приказ. Вы лишаетесь завтрака. За мной.

Рыжая и Худорба стали на ноги, и все трое поплелись за Боровом.

Они вновь шли между палатками, тренировочными площадками и всем тем, что они уже видели. Дорм даже успел условно поделить шатры и палатки на четыре вида: офицерские личные «покои», склады с вещами и орудием, «казармы», каждая для двадцати солдат, и столовые. В общем, оригинальностью архитектура лагеря не блистала.

За очередным гигантским шатром, который являлся столовой для сотен солдат, оказалось поле. Чистое, бескрайнее и дикое поле. Не единого деревца на многие квадратные километры, лишь колючие будяки, высокая пожухлая трава и редкие одинокие кустики. Если не смотреть за спину и не слушать гомон сотен голосов, то с огромным трудом, но можно представить, что ты стоишь в девственно-нетронутом поле. Нет никаких воин, смертей, проблем… лишь природа.

Без предупреждения Боров сорвался с места и скомандовал: «За мной».

Следующие неизвестное количество минут были безумным испытанием. Гигант, бежавший первым, ни на секунду не сбавлял темп, а когда казалось, что легкие вот-вот разорвутся, он каким-то непостижимым образом чувствовал это и ускорялся.

Второй бежала Рыжая. Первое время она пыталась не отставать от Борова. Неизвестно откуда у нее появилось это бредовое желание, но уже спустя десяток минут, она стала значительно отставать от него. Но при этом все равно сильно обгоняла товарищей.

Третьим в этом марафоне был Дорм. Он задыхался, «выхаркивал легкие», чувствовал, как его ноги немеют, но ни на секунду не останавливался отдохнуть. Парень не мог себе этого позволить. Как это так? Какая-то девчонка может, а он нет? Батя бы засмеял.

Ну и замыкал всю процессию Худорба. Как у него обстояли дела, понять было сложно, так как Дорм видел лишь миниатюрный черный силуэт далеко позади, который всё же передвигался. Лупоглазый иногда оглядывался, следя за тем, бежит ли еще Худорба, или уже слег…

— Да… река… может, я утоплюсь в ней… и всё закончится… — Дорм так и не понял, это его мысли, или он говорил вслух, но впереди действительно виднелась Река Народов. Широкая, стремительная и освежающе прохладная. Парень поднажал из последних сил, мысли о воде добавили ему прыти… или это опять же ему показалось.

Мечты о реке, что-то твердое под ногами, полет, приземление, блаженное замирание лицом в землю.

Дорму было наплевать, что с ним сейчас произошло: смерть, камень с небес, или парень просто запутался в своих ногах.

Сын рыбака лежал на земле, жадно глотал воздух и не думал. Боль во всех мышцах его молодого тела занимала все мысли.

Спустя вечность, где-то на задворках сознания, Дорм услышал голос. Он был настолько слабым, что нельзя было разобрать слов, он лишь надоедливо жужжал, как назойливая муха.

— …мжгм … под вст жо… ану подняли свои морды и быстро в воду… — неожиданно для себя, Дорм услыхал последнюю реплику, но вставать ему все равно не особо хотелось. Его лодыжку и запястье что-то схватило. В нормальном состоянии парень бы брыкался, сопротивлялся, но сил не осталось.

Летний ветерок обдувает лицо, свободное падение, свист в ушах, приземление, или точнее «приводнение».

Вода без предупреждения неприятно хлестанула по животу и поглотила изможденное тело в себя.

Какое же блаженство. Река Народов, как будто вернула Дорма с того света. Парень снова мог ясно мыслить, двигать частями тела, но вот дышать, как-то не получалось.

«Вынырны, дурбэцало!» — скомандовал внутренний голос, почему-то очень похожий на голос Бати.

Дорм ощутил ступнями илистое дно, стал на него, хотел оттолкнуться, чтоб стремительно вылететь к воздуху, но этого уже не потребовалось. Парню хватило всего лишь выпрямиться, глубина реки тут была по грудь.

Открыв один глаз, второй все еще отказывался вылизать из-под опухшего века, Дорм увидел мост. Откуда здесь мост? Широкий, капитальный, из массивных бревен, на нем спокойно могли разъехаться две машины. Облокотив руки на поручни, на новобранцев оттуда бесстрастно смотрел Боров.

— Плывите на тот берег! — проревел гигант и не спеша двинулся по мосту на другую сторону реки.

Дорм посмотрел вдаль, оценивая длину предстоящего заплыва. Навскидку, плыть предстояло метров сто, в реальности же, тут может быть и весь километр. С водой всегда так, если ты не моряк, то никогда не определишь расстояние правильно.

Парень огляделся, Рыжая и Худорба стояли рядом с ним и ждали. Каждый из них в душе надеялся, что это шутка. Но нет, это жестокая реальность.

— Ну что, поплыли? — горестно промолвил Дорм.

— Утопите меня, пожалуйста, я не доплыву, — прохрипел Кравчик.

— Слабаки, — сказала Рыжая, и первой погребла вдоль моста.

Течение было сильное, длинна большая, а мышцы уставшие. В них, как будто свинец накачали. Еще и плыть приходилось не ровно, а наискосок, чтоб в итоге выйти на более-менее ровный песчаный берег, а не заплыть в заросли камыша.

Чтоб как-то отвлечь себя и свой разум от мук, Дорм пытался вести в голове диалог. Но он почему-то выходил крайне удручающим.

— А зачем вообще плыть?

— Может утонуть здесь и дело с концом?

— Или, почему бы просто не отдаться течению, прибиться где-то к берегу через пару километров, спокойно вылезти на сушу и сбежать из лагеря?

Но что-то подсказывало Дорму, что лучше терпеть солдатские тягости, чем стать дезертиром. Со всеми дезертирами в Королевстве Виндина поступали одинаково — ловили, отрубали ржавым топором ноги до самых колен и отпускали на все четыре стороны.

— А-А-А-А! Помогите! Дорм! Рыжая девушка! Кто-нибудь! Лю… — последнее слово забулькало водой.

Трое новобранцев плыли рядом, поэтому крик одного из них остальные услышали сразу. Дорм даже ни на миг не раздумывал, что надо делать, он просто нырнул, наощупь схватил костлявое плечо Худорбы и рывком вытащил его на воздух.

Дальше плыть стало невыносимо: брыкающийся и стонущий Худорба, в купе с онемевшими от напряжения мышцами, могли стать для Дорма смертельным якорем. А ведь они проплыли лишь треть пути.

— Рыжая! Рыжая! — парень знал, что до другого берега они не доплывут, поэтому надо возвращаться. Худорба хоть с виду и легкий, но сейчас он был нереально тяжел, помощь девушки просто жизненно необходима. — Рыжая, помоги!

Она обернулась, на секунду задержала взгляд на лице Дорма.