Тори говорил, что не может принять такую жертву, потому что «мы никогда не сможем стать семьей», «у нас нет будущего», потому что «то, что предлагает Милош — неправильно».

Разговор был длинный, Милош уговаривал, хныкал, пил воду, судя по звукам, и в конце-концов предложил: «я многого не требую… проводить течки вместе, общий ребенок, общий бизнес. Можешь даже заводить интрижки, только чтобы никто не видел этого, хоть в доме, главное чтобы родители не знали, иначе они нас разведут. Тебе ведь нужны деньги?»

Беседа текла негромко, слышимость была недостаточной, но основное понять было можно. Тори говорил глухо, а Милош с модуляциями. Все, что указано в договоре — идея Милоша. Кроме пунктов о праве на ребенка, их добавил Ториниус.

Все запуталось еще больше. Тот Милош был похож иногда на плаксу Миртл, иногда на манерную сучку, иногда на униженного просителя, а в конце разговора стал собранным и деловым, перебрав все возможные способы повлиять своими омежьими слабостями, и не преуспев в этом. Махинатор еще тот.

«Зачем это лично тебе, Милош?»

«Баш на баш, Ториниус. Тебе деньги, мне статус, самого красивого фиктивного мужа на пять лет и наследника. Подними бизнес на ноги. Ты это сделаешь лучше, чем мои родители. Всего лишь пять лет. Потом я тебя отпущу, клянусь!»

«Ты живешь глупыми мечтами. Фиктивный брак никогда не перерастет в настоящий.»

«Это не должно тебя волновать. Мне будет достаточно иметь наследника и состояние. Замуж все равно выходить, а ты — лучшая партия. Остальное — не твоя проблема.»

«Представляю, в какой жопе был Тори, если согласился все-таки на эти условия.» — растерянно пробормотал Вася. — «Мы бы с тобой ни за что не согласились, да, Таисий Валерьевич?»

«Легко тебе говорить. Ты не был в его шкуре. Чужую беду — руками разведу. А свою…»

— Вася! Вася, ты обещал! Помнишь, там, на море? Ты говорил, как два пальца об асфальт. Чего молчишь, Вась? — я размазывал слезы по лицу кулаком, сдерживая рыдания. — НЛП, НЛП… Отпусти духов, и тебя отпустит… — и все-таки не сдержался и зарыдал, уронив книгу на стол и уткнувшись в нее лбом.

Прикусил тыльную сторону кисти, стараясь не подвывать. Родители Милоша и Тори с приехавшим подлечиться Ашиусом сидели за праздничным столом, отмечая выход в свет моей первой книги, а я удрал, сославшись на Бубочку, и беззвучно рыдал в своей комнате, как в детстве.

Потому что начал перебирать свои самые счастливые моменты, которых оказалось не так уж и много: три дня на заимке, поездка на море и издание моей первой книги. Они все были разные, эти события, на вкус, на цвет, на запах. Оказывается, счастье пахнет по-разному… Заимка вспоминалась с запахом хвои, море — соленой воды и солнца, а книга пахла типографской краской.

Тори делал вид, что у нас все нормально, если не знать правду, ничего не заподозришь. Он был внимательным и ласковым на людях, заботился о Бубочке, когда был дома. А то, что мы спали в разных комнатах, объяснял моей беременностью. Хотя он хотел спать со мной, но я не пускал его к себе. Мне выворачивало все внутренности, зная, что все это напускное, а секс не равняется любви.

Мари за столом меня мягко, ласково попиливал, отчего Тори такой уставший и замученный, Аши молчал и поглядывал с тревогой, папа вовсю восторгался моим талантом, отцы говорили о бизнесе, а мне хотелось уехать на край света и не видеть никого из них.

Конечно, пока я работал над книгой, я отвлекался, целиком заныривая в мир волшебников и маглов. И только это держало меня на плаву и в сознании. Это и еще Бубочка, который вчера пошевелился. Я уже засыпал, обнимая первый экземпляр книги, присланный мне из издательства, погружаясь в сладкий после пережитого подъема сон, как вдруг теплая рука кончиками пальцев погладила живот. Я расслабленно улыбнулся во все лицо и радостно замычал, приоткрывая глаза.

Тори с букетом полевых цветов в одной руке, другой гладил мой живот и внутри что-то тихонько дрогнуло.

Движение было очень слабым, скорее шевелением, чем полноценным движением, но я чутко уловил его, потому что давно ждал и прислушивался к себе — у Зори уже неделю как шевелился ребенок, а у меня все еще было тихо.

Тори увидел широко распахнутый замерший взгляд, обращенный вовнутрь и застыл, недоверчиво опуская теплую ладонь на живот:

— Это Бубочка? Это он?

Я сфокусировал взгляд на странном выражении лица мужа и глубокомысленно кивнув головой, положил руку поверх его, показывая, где надо гладить. Слабое шевеление повторилось и мы с Тори встретились восторженными взглядами. Наверное, моя улыбка была такой же дурацкой, как и у него, пока я не вспомнил, что это может быть не его ребенок и скривился расстроенно. Тори еще раз огладил выпуклый живот — четыре с половиной месяца уже было не спрятать и не прикрыть.

Он поставил цветы в кружку с водой и вышел, тихо притворив дверь и пожелав спокойной ночи. А сегодня, когда собралась вся семья, я не мог смотреть на счастливые лица этих людей. Они поверили мне, с радостью ждут внука, обсуждают имена и пол, а я подложу им свинью, подсунув чужого ребенка… Я чувствовал себя обманщиком, прохиндеем, проходимцем, плутом, предателем, мошенником, лгуном.

«Вася! Что мне делать, Вася?» — кусал руку я, лежа лбом на долгожданной книге.

«Меньше читать словарь синонимов!» — буркнул он. — «Ну, признайся уже им, наконец, если это тебя так гложет.»

«Правильно! Признаться! И уехать в ебеня, чтобы не видеть каждый день тех, кому я доставляю только проблемы и неприятности, пока они совсем не разочаровались во мне.»

«А если это ребенок Тори?» — завел свою шарманку Василий.

«А если — нет?» — привычно отбрил я. «Сбои в организме из-за вызывающих течку препаратов никто не отменял. Даже тест не показал беременность. Чертов Рикки! Чертов Войто! Дурацкий Милош!»

Я пересчитал деньги, которые мне тогда давал Ашиус, порадовался, что Жабенций Васильевич не давал мне их тратить, сложил в сумку ноутбук, пару футболок, штанов, трусов и носков, умылся и вышел к родственникам, настраиваясь на решительный разговор.

«отмотайте плёнку

моего кино

постелю соломку

уберу говно» — дурашливо прочитал пирожок Василий и сжал кулачки, готовясь к бою.

Комментарий к 32. *Найдено в сети на мужском форуме.

33.

Я, решительно нахмурив брови, вошел в гостиную. Тори сразу же поднялся и подошел ко мне, погладив по лицу подушечкой указательного пальца:

— Опять плакал? Что на этот раз? Почему ты ничего мне не рассказываешь, Милош? — он нахмурился, стараясь разгладить складку между бровей, но я недовольно отклонил лицо в сторону, избегая его прикосновений.

И сразу представил безобразную сцену с громкой истерикой о-папы Милоша и тихим заламыванием рук Мари, замершими отцами и бледным Ториниусом, пытающимся меня остановить, вот уже через три-пять-десять минут после моего признания. Речь была отрепетирована и я даже знал, как на нее отреагируют присутствующие.

— Такого не может быть! Ведь течку ты провел с Тори! — растерянно прошепчет Мари.

— Сбои бывают и в тестах, и с течками. — ровным голосом скажу я. — Я не хочу вас обманывать. Я слишком полюбил вас всех, и не могу больше держать вас в неведении. Меня опаивали и шантажировали, я не хотел ребенка от Войто, но это сути не меняет.

— Завтра же сделаем тест ДНК, — выдохнет Мари, хватаясь за бокал с водой.

— НЕТ! — ёмко и коротко возразит Тори. — Никаких вмешательств, пока ребенок не родится. Это может быть и мой ребенок.

После чего наступит тишина и отец Милоша будет отпаивать о-папу валерьянкой, а Мари засуетится возле отца Тори, подавая тому таблетки. Ашиус, как обычно, будет сидеть, нахмурив брови и горько, с недоверием и разочарованием смотреть на меня. А Хирси вызовет скорую для хватающегося за сердце Йенты и Севи…

Прежде чем выйти, я составил список обязательных мероприятий, чтобы ничего не забыть в спешке и волнении: