- А для чего тебе?
- Да надо,- уклончиво ответил Петька.
- Пороюсь. Зайдешь попозже.
- Ты на продавца «Эфира» смахиваешь. «Зайди попо-озже»! - передразнил Петька и с обиженным видом засунул руки в карманы.
- Ладно,- нехотя согласился Андрей,- посиди, я сейчас.- Он вышел в коридор и вскоре вернулся с маленьким ящичком.- Вороши сам. Может, подберешь что,- равнодушно бросил Андрей, прошел к столу и насухо стал протирать его тряпкой.
Петька по-хозяйски расположился у порога: снял телогрейку, расстелил ее на полу и, приговаривая: «Это мы сейчас! Это мы мигом!» - высыпал содержимое ящичка на телогрейку. Некоторое время Петька с полуоткрытым ртом разглядывал груду зеленых, синих, разных деталек, потом начал их осторожно разгребать, превращая кучку в тонкий слой, чтобы можно было каждую рассмотреть в отдельности и отобрать нужную. Но как ни копался, подходящего сопротивления он не нашел, лишь отложил в сторону несколько подстрочечных конденсаторов и два триода, что по сравнению с остальным содержимым ящика выглядело чуть ли не верхом скромности.
Когда Петька приподнял голову, он почувствовал, с какой неприязнью смотрит на него Андрей.
- Ты же просил проволочное сопротивление?!
- Ну! - уловив недоброе в голосе Андрея, нахохлился Петька и выжидательно прищурил глаза.
- Насколько я понял, ты не нашел его. Положи все на место,- холодно сказал Андрей.
- Жмешься? - медленно вставая, проговорил Петька и с видимым усилием просительно добавил: - Ну, хотя бы один триодик… Вот этот.- И он прокрутил между пальцев черную детальку с тремя проволочными усиками.
- Да бери! Все бери! И ящик, и все, что в нем! - раздраженно выпалил Андрей и повернулся, чтобы скрыться в другой комнате.
- Ты не психуй, ты обожди,-неуверенно начал Петька, не зная еще, радоваться или нет такому неожиданному подарку.- Я ведь не принуждаю тебя, я прошу.
- Бери, чего уж…- более спокойно сказал Андрей и снова подошел к Петьке.- Какой из меня теперь радиолюбитель. Я, Петька, из школы ушел…
- Ты что?.. Как ушел?..
- Так вот… Совсем ушел,- неожиданно разоткровенничался Андрей, хотя они никогда не были друзьями.
- Как совсем? Выгнали? - недоверчиво переспросил Петька.
- С чего это - выгнали! Сам ушел.
- Ну ты даешь! - и Петька перестал улыбаться.- А в общем, молоток,- подумав, добродушно похвалил он и прислушался: не шумнуло ли где в коридоре, не прибежала ли, случаем, с работы мать Андрея проведать Светку. После того как Петька бросил школу, она запретила ему приходить сюда.- Что толку учиться? Вон мой папан… Аттестат зрелости отхватил, два года в институте проучился, а все равно грузчиком вкалывать пошел. И ничего! Двести рублей заколачивает!..- Петька на некоторое время замолк, вспомнив разговор с Можаруком, потом добавил: - А я вот как школу бросил, так он меня ремнем лупцевал по соответствующему месту. Может, и не зря… А однажды пришлось из дому убежать, в стогу соломы ночевал…
- Помню,- улыбнулся Андрей.- Тебя тогда наш участковый милиционер из омета за штаны вытащил. Ну и орал же ты!
- Поорешь…- хмуро ответил Петька.- Отец разок саданет по затылку - и звезды в глазах. Теперь почти не трогает, ждет, когда подрасту, чтобы деньги шел зарабатывать. А я не тороплюсь, вкалывать всегда успею.
- Балабон же ты, Петька! Деньги… Конечно, без них нельзя. Но неужели вся жизнь в деньгах?
- Ты мне про жизнь не толкуй, ты про нее ничего не знаешь. И я не знаю. Папан говорит, жизнь - сложная штука, ее раскусить надо. Папан не раскусил, а мы с тобой и подавно. Закурить можно? - И Петька, не дожидаясь разрешения, достал пачку папирос.- Держи! Настоящий мужчина должен курить. Я вот уже без курева не могу - слюной исхожу,- приврал он.
- Давай попробую,- не отказался Андрей и закурил, сделал, как Петька, глубокую затяжку. Голова закружилась, на глаза накатились слезы.- Эх, и дерет!..
- А ты покороче, покороче,- стал объяснять Петька.- Разве так можно по первой? Поначалу надо чуть-чуть вдыхать, а потом все как по маслу пойдет. Смотри! - и он показал настоящую мужскую затяжку, выпустив под конец к потолку пляшущие крендели дыма.- Ну как? Коронный номер!
- Здорово, Петька! Кто это тебя научил?
- Дядя Федя! - самодовольно улыбнулся тот, бросив окурок к печке, и полушепотом добавил: -Дело есть!
- Какое?..
- Деньги нужны? Нужны. Мой папан говорит, что твоя мать без мужика-то совсем замоталась. Соображаешь?
- Не очень…
- Эх ты, профессор! - снисходительно усмехнулся Петька.- У меня трояк есть. Понял? Бутылки сдал. У тебя во дворе тонкая труба метров десять длины. Я тебе деньги - ты мне трубу. Гожо?
К Петькиным делам Андрей не испытывал никакого любопытства, и даже таинственный шепот Петьки не заинтриговал его. Андрей решал: продать или не продать трубу и пригодится ли она в скором времени по хозяйству. И еще он думал, что три рубля - деньги небольшие, но на них можно купить Светке новое платье. А Петька уже держал деньги наготове и нетерпеливо переминался у порога, готовый в любую секунду сорваться с места и сбежать: приближалось время обеда и могла прийти мать Андрея, да и не терпелось получше рассмотреть содержимое ящичка.
- Забирай трубу.
- Гожо! Ну бывай! - Петька удовлетворенно бросил Андрею растопыренную пятерню и толкнул дверь в коридор, откуда пахнуло весенней сыростью и терпким запахом веников.
Андрей облегченно подумал, что наконец остался один. Сейчас ему никого не хотелось видеть. Особенно большое беспокойство он испытывал от предстоящей встречи с матерью. Ведь она еще ничего не знает. Не знает, как в канун Нового года он, почему-то робея, подошел в конце уроков к преподавателю физики Спиридону Ивановичу и сообщил о своем намерении бросить школу. А на другой день Андрей уже сидел в кабинете директора и, запинаясь, доказывал, как необходима его помощь матери, стыдливо сглатывая слова о постоянной нехватке денег в семье. А когда кончил, уперся глазами в стол, надеясь: может, он разубедит его. Но директор, поднявшись из-за стола, отошел к окну и долго смотрел на улицу, будто совсем позабыл про Андрея. И когда он вдруг заговорил, и директорский кабинет, и шумная школа с длинными коридорами, и школьные друзья будто отодвинулись от Андрея и стали по другую сторону какой-то невидимой, но непреодолимой линии.
- Мне нечего тебе возразить, Андрей, как ни жаль терять хорошего ученика. Но не откладывай, раз решил, сразу же иди в вечернюю школу…
Каким же чужим показался себе Андрей, когда закрыл дверь директорского кабинета. Вроде те же знакомые девчонки и мальчишки, подпирая спинами стены школьного коридора, панически зубрят в перемену недоученные уроки, проходят усталые преподаватели с журналами и учебниками под мышкой. Все они останутся здесь, а он уйдет. И от этого становилось тоскливо и одиноко.
После разговора с директором прошло довольно много времени, но ни Спиридон Иванович, ни директор не напоминали о нем, и Андрей по-прежнему продолжал учиться в школе. Его не страшила работа, но лишь та, которую он знал или наблюдал со стороны. А походя только и увидишь, как вагонные слесари не спеша идут вдоль длинного железнодорожного состава и постукивают молоточком по чугунным колесам, чтобы не про-пустить трещины в них; или наблюдаешь работу грузчиков на складах да еще стрелочниц. Как же все это скучно и неинтересно. Другое дело - завод! В последнее время Андрей замечал, как все чаще и чаще какая-то таинственная, еще не осознанная сила тянула к нему, и все не решался признаться себе в этом. Возможно, боялся. Проходя городскими улицами, иногда он будто случайно сворачивал к заводу и шел вдоль его нескончаемого каменного забора, словно старался привыкнуть к этой громадине из корпусов с арочными крышами и высокими трубами, уходящими в небо. А на следующий день, утром, едва протерев глаза после сна, он отыскивал глазами портфель возле стола и думал, что вот снова возьмет его и отправится в школу. А мать тем временем не знает, как растянуть на месяц свою зарплату. Андрей не раз замечал, что чай в ее стакане не всегда был достаточно сладким. Мать сваливала на зубы - болеть, мол, стали, но Андрей-то знал, как они у нее болят…