— Как тебя зовут? — спросила Джинни дрожащим голосом. — Надо полное имя и после слов клятвы, ты должен сказать, своё полное имя и сказать, что принимаешь клятву и моё полное имя.

— Гарри Александр Пагсли Семён Адамс.

— Я, Джиневра Молли Уизли, клянусь своей сутью и магией вручить свою жизнь своему господину Гарри Александру Пагсли Семёну Адамсу. Клянусь служить ему, пока господин жив, клянусь не причинять прямой или косвенный вред своему господину, клянусь не разглашать секретов господина без его на то согласия и выполнять его приказы.

— Я, Гарри Александр Пагсли Семён Адамс, принимаю клятву Джиневры Молли Уизли.

Из моей волшебной палочки вытянулись сотни золотистых нитей, которые окутали нас двоих. А на плече девочки появилась татуировка в виде красивой бабочки. После этого почувствовал связь с Джинни, сконцентрировавшись на которой, мог почувствовать её местоположение и состояние здоровья, которое в настоящий момент было не очень хорошим, а также понял, что при желании могу потянуть из слуги магию или причинить ей боль по этой связи.

— Ну что же, клятва — это хорошо, но я ей всё равно не доверяю. Поэтому…

Начинаю выписывать недавно заученную вязь заклинания, Джинни с ужасом следит за моими действиями, не понимая, чего ожидать.

— Обливейт! — Накладываю на неё заклинание лишения памяти.

Джинни замерла, её глаза стали словно стеклянные, расширились зрачки, а взгляд оказался направленным в одну точку.

— Забудь всё, начиная от момента, как сегодня ты покинула гостиную своего факультета, направляясь в этот коридор.

Затем я достал из сумки перчатки из кожи дракона надел их и подобрал опасный артефакт, который поместил в один из расширенных карманов мантии. Дробовик убрал в сумку. Вытащил из кармана волшебную палочку девочки и кинул на пол у выхода из туалета. Оставил Джинни сидящей на полу с остекленевшим взглядом, и направился на выход из туалета, покидая который, с опаской покосился на открытый лаз к Тайной комнате.

Придя в общежитие, достал из кармана дневник и положил в камин, но эта чертова хрень не хотела гореть. Прошло пару часов и ничего не изменилось. Видимо, тетрадь защищена какими-то чарами, но сжечь можно что угодно, даже металл, просто бывает недостаточно температуры.

Я трансфигурировал один из стульев в кузнечные меха, воздух из которых направил в камин и стал качать меха. Поток воздуха разжёг пламя сильнее, оно горело с громким треском. До меня донёсся нестерпимый жар и из камина стали вылетать искры, которые грозили пожаром.

При помощи волшебной палочки наложил заклинание, приглушающее звуки, чтобы треском поленьев никого не привлечь, затем решаю перстнем-концентратором создать магический щит.

— Щимт! — произношу заклинание на русском и выставляю щит напротив камина.

Жар тут же стал намного более терпимый, а все искры не могли преодолеть марево магического щита. Я продолжил качать меха с большей силой, от чего пламя в камине разгорелось намного сильнее и дневник, наконец, начал тлеть. Магический щит стал потреблять гораздо больше магических сил, и удерживать его стало тяжелее.

Я поднажал на меха, покрываясь потом от двойных усилий: физических и магических. Из дневника полились черные чернила, от которых поленья в камине зашипели и стали дымить, словно горящие покрышки. Тетрадь стала тлеть быстрее и внезапно из неё появилась полупрозрачная призрачная фигура подростка примерно шестнадцати-семнадцати лет, он стал распахивать рот и корчиться, словно сгорающий заживо человек, видимо ещё и кричал, но до меня не доносилось ни звука, благодаря заклинанию, не пропускающему звуки. Так продолжалось несколько секунд. Вдруг призрак развеялся, словно разогнанный солнечным светом утренний туман, дневник прекратил истекать чернилами и загорелся, как и положено бумажному изделию.

Я прекратил качать меха и почувствовал, что уже не могу удерживать магический щит. Прекратил подпитку защиты, отошёл к ближайшему креслу и рухнул в него, поскольку с трудом держался на ватных ногах. Магический щит продержался ещё несколько секунд и пропал, затем кончилась магия, вложенная в трансфигурацию, и меха превратились обратно в стул.

Чары тишины тоже исчерпали вложенные силы, и до меня донёсся звонкий треск догорающих углей, от которых шёл сильный жар.

Что за ерунда тут творится? Кому понадобилось подкидывать девочке тёмный артефакт? Что это вообще была за тетрадь? Судя по всему, там был запечатан дух какого-то пацана, который мог брать под контроль тех, кто долгое время контактирует с дневником. Почему такой артефакт никто не обнаружил? Хотя последнее понятно, видимо он относится к пассивным, которые почти невозможно обнаружить.

Набравшись сил, я с трудом доковылял до своей спальни. Стоило голове коснуться подушки, как я тут же погрузился в страну Морфея.

На следующий день с утра до меня дошло, что вчера натворил дел на приличный срок заключения в Азкабане, оттого жутко переживал. Спустившись на завтрак в Большой зал, старательно давил эмоции, чтобы не привлекать к себе внимания.

Обнаружил, что уже все оставшиеся в замке люди сидят за столом, не хватало только Джинни и Грейнджер. Если с мелкой Уизли понятно, что случилось, то вот куда подевалась Гермиона — не понятно. Все Гриффиндорцы были хмурые и злые, особенно семейство рыжих, они все отсели подальше от Поттера и кидали злобные взгляды на лучащегося довольствием Драко Малфоя и очкастого героя, словно не были уверены, кого больше ненавидеть. Четвёрка рыжих парней поигрывала желваками. Учителя выглядели обеспокоенными и кидали на всех учеников подозрительные взгляды, особое внимание уделяя Поттеру.

Свободные места оставались возле Поттера, который казался отщепенцем, даже его всегдашний хвостик Рон отсел подальше и сверлил злобным взглядом, ещё место было возле Гойла, я выбрал в качестве соседа очкарика. Поттер выглядел очень расстроенным и кидал опасливые взгляды на семейство Уизли.

Из-за стола поднялся Дамблдор, который осмотрел нас наигранно добродушным взглядом.

— Итак, раз все оставшиеся в Хогвартсе собрались, то у меня есть для вас объявление, — произнёс директор. — Вчера вечером произошло нападение на ученицу первого курса, Джиневру Уизли. Девочку нашли сильно избитой в туалете третьего этажа со следами применения заклинания стирания памяти.

Малфой в ответ на это мерзко ухмыльнулся.

Да-да! Избитой и со стёртой памятью, зато живой… И всё равно я считаю, что правильно сделал, отмудохав эту маньячку в отместку за нападение на Джастина, пусть и действовала она якобы по принуждению артефакта, но меня не наебёшь, хрен на ландыш не похож, хрен большой, а ландыш маленький!

Уизли ещё больше разозлились и все четверо просверлили Малфоя злобными взглядами, Драко же в ответ на это ещё шире расплылся гадостной улыбкой.

— К счастью, в отличие от прошлых студентов, она вскоре вылечится, — произнёс директор. — Коридор третьего этажа объявляется запретным, его нельзя посещать никому, кто не желает погибнуть мучительной смертью.

Опять «Запретный коридор», и вновь третий этаж. Видимо вход в Тайную комнату так и не закрылся.

После объявления директора завтрак проходил в напряжённой атмосфере.

— Гарри, — обратился я шёпотом к сидящему рядом Поттеру, — что случилось? Где твоя подружка, она же вроде бы тоже осталась в школе?

— Эм… — протянул Поттер и после зашептал мне на ухо, но в тишине этот громкий шопот должны были слышать все присутствующие, которые делали вид, словно им ни капельки не интересно. — Вчера с Гермионой случилась неприятность, она… Э-э-э… Заболела и я проводил её в больничное крыло, а после этого, возвращаясь в общежитие, обнаружил Джинни в туалете плаксы Миртл. Там ещё в стене был открыт тайный проход, ведущий в Тайную комнату, а Джинни была избита и сидела на полу с остекленевшим взглядом. У неё была порвана мантия, а лицо всё в слезах и синяках. Тут прилетел призрак Миртл, она подняла шум и сбежались учителя. Меня обнаружили и посчитали тем, кто напал на Уизли. Но я этого не делал!