Джек опустил книгу.
- Перидот и ляпис-лазурь! - воскликнул Костас. - Знакомое сочетание. А кто такая "айя"?
- Няня, - проговорил Джек. - В детстве Ховард жил на отцовской плантации индиго в Бихаре, недалеко от границы с Непалом. За ним присматривала двоюродная бабка Хуань-Ли - того самого слуги, который в 1908 году провожал хозяина из Кветты. Во время восстания сипаев она прятала мальчика в Гималаях. Впоследствии старушка нянчила его собственных детей и даже внуков. Никто наверняка не знал, сколько ей лет, но за сотню ей перевалило задолго до смерти. В 1930-х она ушла на покой и отправилась доживать остаток дней в горах Тибета. Больше ее никто не видел. Она утверждала, что ее предки явились в Гималаи с далекого востока, из северного Китая. Когда мой дедушка был маленьким мальчиком, айя рассказывала ему истории о Первом императоре, великом властителе динстии Цинь, объединившем под своим началом Китай в третьем веке до нашей эры. А еще она уверяла, будто ведет род от хранителя гробницы Первого императора. Легенда скорее всего, но моего деда она приводила в восторг. Среди книг, с которыми он меня познакомил, были "Исторические записки" Сыма Цяня - большой труд о династии Цинь. Раньше книга принадлежала Джону Ховарду, и после исчезновения полковника ее нашли в его кабинете.
- Кстати о семейных легендах, - вставил Костас, - и о впечатлительных детя. Наверное, тебя мучил когда-то вопрос, а не наткнулись ли Ховард с Уохопом на какой-нибудь сказочный клад, не зажили ли по-королевски в потаенной горной крепости, точно по Киплингу…
- Что ж, есть одна такая история. Ее рассказывала жена Ховарда, моя прапрабабушка. Кроме моего деда, ей никто не верил, поскольку у нее были нелады со здоровьем. Муж делал для нее все, что мог, но когда их дети подросли, она стала быстро сдавать. Ей так и не удалось смириться со смертью первенца. Сначала за ней ухаживали родные сестры, потом ее положили в лечебницу. От отца-плантатора Ховарду досталось неплохое наследство, так что средств он не жалел и вернулся в Индию, лишь когда утрати надежду. Однако перед исчезновением он несколько раз виделся с ней - в последний раз в 1907 году, вскоре после выхода в отставку. Несколько дней они провели в сельском домике близ границы с Уэльсом. Там их ждало краткое мгновение счастья… Стояло начало лета, погада была прекрасная, и они гуляли по окрестным холмам. Много лет спустя, когда мой дед навестил ее в больнице, в минуту просветления она вспоминала эти дни. После встречи с Уохопом в Кветте Ховард уже больше никогда не видел свою жену. В итоге она надолго пережила его и просуществовала в своеобразном безвременье до самой смерти в 1933 году.
- Она ничего больше не вспомнила? - спросила Ребекка дрожащим голосом.
- Вот что услышал мой дед. Стоило ей зажмуриться, она представляла себя стоящей рядом с Эдвардом, только уже не младенцем, а мальчиком постарше. Они держатся за руки и видят перед собой нечто сверкающе прекрасное, какую-то чудесную пещеру. Потом она видит Ховарда - горделивого молодого человека в мундире и с огоньком в глазах. Видит отца маленького Эдварда, любимого мужа… И тут мальчик бросается к нему с вытянутыми ручонками, выкрикивая слово "папа", которое едва научился выговаривать за свою короткую жизнь… Прапрабабушка говорила, что в такие минуты абсолютно счастлива. В больнице она проводила много времени с закрытыми глазами…
По лицу Ребекки потекли слезы. Джек взял ее за руку.
- Но было и еще кое-что. На ее слова никто не обращал внимания, поскольку больницей заправляли монахини, от которых старушка могла наслушаться молитв. Она все время твердила, что ее муж отправился на поиски Сына небес.
- Христианские монашки? - включился в разговор Костас. - Наверное, многие вдовы слышали от них нечто подобное.
- Так все и подумали. - Джек подался вперед, глаза его сияли. - Но моему деду, в ту пору молодому офицеру флота, ее слова запали в память. Пятьдесят лет спустя, уже в преклонном возрасте, он как-то раз позвонил мне в школу и говорил с таким волнением, что я сразу бросил все дела и примчался к нему. Тогда-то мне и достались "Исторические записки". Перелистывая книгу, он вдруг наткнулся на те самые слова, "Сын небес", и тут же вспомнил, где их видел раньше. В 1924 году, еще курсантом, мой дед сошел на берег в Шанхае и отправился в Сиань поглядеть на прославленную гробницу Первого императора. Его фотография была в числе первых, попавших в западную прессу. Там ему и встретились эти слова. "Сином небес" по традиции называли китайского императора.
Ребекка вытерла глаза.
- Точно. Нам говорили на выставке терракотовых воинов.
- Но все сложнее, чем кажется, - продолжил ее отец. - Дед раскопал в архиве тот старый снимок. На фотографии был запечатлен громандный, размером с египетскую пирамиду, курган; на тот момент к раскопкам еще даже не приступали и до обнаружения терракотовой армии оставались годы. Гробница Первого императора - Шихуанди, Сына небес… Дед перечитал главу "Исторических записок", в которой описывалось внутреннее устройство гробницы. Там соорудили копию Вселенной в миниатюре и завалили ее несметными сокровищами, придав каменной палате подобие небес и заключив в ей величайший из светочей. И тут деда озарило. Тогда-то он и кинулся мне звонить. На самом деле жена Ховарда говорила не о "Сыне", а о "Солнце небес". Солнце - величайшее светило на небосводе, с ним императора ждало бессметрие. Величайшая драгоценность на небесах - вот что имела в виду моя прапрабабка. Муж открыл ей, что отправляется на поиски легендарного утраченного самоцвета.
- Я так и знал, - осклабился Костас. - Охота за сокровищами.
- И все такое прочее, - проворчала Ребекка. - А здорово ты все раскидал, пап.
Джек опустился в кресло.
- Я всего лишь порылся в старом комоде и дал его содержимому говорить за себя.
Под потолком вспыхнула красная лампочка. Джек проверил, пристегнута ли Ребекка. За иллюминатором серел рассвет. Снижение выдалось ухабистым - над Бишкеком дули сильные боковые ветры. Изредка сквозь бреши в облаках проглядывал наземный пейзаж - безликий плоский пустырь и периметр аэропорта. На бетонированной площадке выстроились в ряд огромные грузовые самолеты "Си-5 Гэлэкси": у перевалочной авиабазы США и гражданского аэропорта была одна взлетно-посадочная полоса на двоих. Внезапно пилоты прибавили тяги, и "Эмбраер" с завыванием пошел на новый круг: из-за турбулентности они спустились слишком низко.
Джек откинулся на спинку и закрыл глаза, чувствуя, что в любую секунду может забыться сном. Неожиданно ему представилось лицо деда, каким оно было в тот давний день, когда они вместе изучали китайские летописи. Старик рассказал ему о стародавних поисках вечной жизни, о походах Первого императора,задумавшего найти священные Острова Бессмертных. Хотя Джек был совсем мальчишкой, он заявил деду, чтооднажды и сам станет искать клады. Тогда они виделись в последний раз. В памяти всплыли слова, произнесенные старым Ховардом на прощание. Он сказал, что отходил по морю тысячу миль, но само путешествие всегда было ему милее, чем конечная цель. И лишь теперь, полжизни отдав охоте на величайшие сокровища мира, Джек начал его понимать.
Ему вспомнилось, как старик шутливо ткнул его под бок и проронил, изображая китайского мудреца: "Сторонись Островов Бессмертных. Поиски вечной жизни - мартышкин труд, а Первый император был самой глупой мартышкой из всех. Стоит подойти к ним ближе, чем надо, и ты в смертельной опасности".
Самолет резко тряхнуло. Джек вздрогнул и открыл глаза. Костас бросил на него удивленно-хитрый взгляд. Догадаться, о чем он думает, было несложно.
- Предвкушаешь встречу с Катей? - поинтересовался Костас.
- Нет, с результатами ее работы, - ответил Джек.
- Пап… - насмешливо протянула Ребекка.
- Ну ладно, ладно. С ней. Только на этом озере она торчит по моей вине. Визит будет исключительно профессиональным. У меня давний интерес к этому проекту.