В законченные уже подвалы сквозь черневшие отверстия подъемников монтеры опускали холодильные трубы. Таким образом монтаж Колтона начался тотчас же, как для этого представилась возможность.

Комов и Чарская долго кружились над постройкой Колтона, то снижаясь, то поднимаясь высоко вверх, чтобы с высоты птичьего полета окинуть взглядом этот человеческий муравейник.

Странное чувство испытывал Комов при этом зрелище. С одной стороны, какое-то удовлетворение, гордость за человека, что он успешно борется и идет к намеченной цели, а с другой стороны, невольно возникала мысль: стоит ли продолжать эту титаническую борьбу за жизнь, если разгневанная природа отвернулась от человека? Довольно поцарствовал человек, возомнив себя центром вселенной. Грозные явления жары, готовящие гибель человеку, разрушат его самомнение относительно антропоцентризма.

«Разве открыл человек новые тайны, сделался лучше, богочеловеком? — думал Комов. — Нет, констатировать этого нельзя. Скорее наоборот — жажда наживы, жажда жить своей подленькой жизнью, но лишь бы жить, усилилась в человеке. Человек не оправдал надежд, возлагавшихся на него, и достиг великих возможностей только в проявлениях внешней жизни.

А в духовной жизни его будто была перейдена та „последняя черта“, после которой „все позволено“, все можно. Жизнь сделалась похожа на грандиозное кораблекрушение, когда каждый думает о спасении только своей жизни и, озверев от ужаса перед возможной смертью, отталкивает своего ближнего от борта спасательной лодки.

Но надо сознаться, что строительство, обещающее новую жизнь измученному человеку, не могло не волновать и не поселить робкой надежды, что „золотой век“ человека еще впереди».

Может быть, невольно мысли Комова передались и Чарской, потому что они оба продолжали созерцать грандиозное зрелище созидания Колтона и не сказали друг другу ни слова.

Было уже около 3 часов дня, когда, наконец, они направились обратно в город Райтон, чтобы пообедать и вернуться домой.

— Вы грустны сегодня, — заметила по дороге Чарская. — Отчего это? Я хочу видеть вас жизнерадостным. Дни нашего отдыха так редки. Будем пользоваться ими, не огорчая себя ничем, — и она посмотрела на него ласковым взглядом, в котором было так много сочувствия и понимания его дум.

— Вы правы, — воскликнул Комов, — надо пользоваться днями отдыха и благословлять жизнь за каждую счастливую минуту, которую ей угодно подарить нам.

Руки их встретились и сказали то, чего выразить словами они не сумели бы.

X. Сильнее всего

Прошел год со дня основания Компании «Колтон», первый год работ по сооружению Холодного города.

Интерес к нему не ослабевал, и видные представители финансового и технического мира, вместе с полным составом Правления Компании, отправились специальным поездом к Колтону, чтобы констатировать положение работ. Понятно, что Фульд сумел обставить эту поездку как можно внушительнее. Послушные ему газеты устроили новую рекламу, которая отразилась в том смысле, что акции стали котироваться после этого на 3 % выше.

Поезд подвесной дороги остановился у самых стен Колтона. Боковая поверхность основной плиты для отражения палящих лучей солнца была покрыта эмалевой краской и сияла ослепительной белизной. Над ней в южном секторе возвышалось уже семнадцать этажей круговой стены. В радиальных стенах была начата кладка вертикальной стеклянной щели для использования дневного света.

Чтобы попасть в Колтон, надо было перейти несколько зал с огромными арками и изолированными дверями особой конструкции, которые позволяли менять площадь проходного отверстия.

Эти залы служили как бы шлюзами, предохраняющими от проникновения внутрь Колтона жаркого наружного воздуха. После этих проходов, сообщавших каждый сектор с внешним миром и стоящих на страже Колтона для защиты от излишних потерь холода при открывании дверей, глазам приехавших для осмотра представилась широкая улица, длиной в 600 метров, перекрытая железобетонными сводами и выходящая на большую площадь, называвшуюся «Южной Площадью» по положению этого сектора относительно стран света.

Хэд показал присутствующим подвалы, холодильное оборудование которых подходило к концу. В помещении воздвигаемой центральной холодильной установки начали бетонировать фундаменты для турбокомпрессоров.

Все постройки внутри Колтона были окрашены в матовый светло-голубой цвет. Для внутреннего сообщения было проложено уже две колеи электрической дороги, которые впоследствии должны были образовать замкнутое кольцо путей.

Все с особенным любопытством осматривали работы по устройству стеклянной стены из «атермита». Действие электрического тока заставляло кирпичи размягчаться и образовать однородный массив, внутри которого воздушные пузырьки создавали красивые узоры, переливавшиеся огоньками при ярком солнечном свете.

После детального осмотра, который сопровождался объяснениями Тома Хэда и весельчака Фреда и съемками кинематографа, члены Правления со своими гостями, убедившись в успешном ходе работ, направились обратно в Нью-Йорк, где вечером назначено было общее заседание акционеров.

В роскошное здание Компании «Колтон» собрались только самые крупные держатели акций, но и громадный зал, с претензией на древнегреческий храм, оказался тесным.

На этом заседании, после утверждения отчета и сметы на расходы, Том Хэд сообщил, что прежде всего решено закончить постройкой и оборудованием первый юго-западный квадрант Колтона, чтобы использовать опыт по сооружению его и избежать возможных ошибок в будущем.

Для осуществления этого надо было сосредоточить на нем все строительные и технические работы.

— Благодаря разработанному мной проекту, — говорил Хэд, — не только каждый квадрант, но и отдельный сектор имеет свое особое холодильное оборудование и полную независимость в действии, допуская, однако, возможность переключения турбокомпрессоров и аппаратов. Как на корабле водонепроницаемые перегородки дают большие гарантии при аварии, так и разделение Колтона на отдельные секторы с независимыми холодильными агрегатами способствуют безопасности существования «Холодного города».

— Едва мы закончим оборудование южного сектора, — продолжал Хэд, — что при ускоренной работе возможно через десять месяцев, как машины его пока будут использованы целиком на охлаждение подвалов.

Дело в том, что для жительства будет еще не все готово, и вряд ли строительная часть поспеет сделать стеклянные своды системы Рибо, без чего, понятно, нельзя приступить к охлаждению города.

Но само собой разумеется, что теперь уже время заготовлять запасы пищевых продуктов, тем более, что аренда подвалов даст немалый доход господам акционерам, — закончил Хэд.

После его сообщения банкир Фульд доложил собранию, что директор отеля «Эквитебль» в Нью-Йорке хочет арендовать в Колтоне по окончании его 20 этажей общей площадью до 12.000 кв. метров.

— Мистер Локвуд, — продолжал Фульд, — подал нам заявление, что за преимущественное право издавать газету «Вестник Колтона» он берется в своей заново оборудованной типографии, с тысячей ротационных машин, печатать отчеты нашей Компании и все выпускаемые нами брошюры и плакаты.

Вскоре собрание закрылось, при чем правлению было высказано полное одобрение и доверие за его энергичную работу и умелую организацию.

Том чувствовал себя разбитым и усталым после поездки в Колтон и этого заседания.

Напряженная работа пошатнула его здоровье, и уже больше месяца он страдал легкими сердечными припадками и задыхался как бы от недостатка воздуха.

Чтобы развлечься немного, он направился в один из кинематографов, где уже показывали осмотр «Холодного города» Правлением Компании Колтон.

В громадном зале было темно и прохладно, что действовало на Тома успокаивающим образом.

После видов создаваемого Колтона шла кинодрама известного американского кинодраматурга Гуча под названием «Сильнее всего».