- Был я в Эрмитаже, Русском музее, - говорил капитан. - Картины-то вывезли?

- Спрятали, - сказал Стасик. - А памятник Петру в землю закопали.

- Коней с Аничкова моста убрали?

- Закопали, - сказал Стасик. - Ни одна бомба не достанет.

Юрка всю кашу не стал есть. Вообще-то ему уже есть не хотелось. И так после первой чашки живот раздуло. Это для Дика. Но вот беда - некуда положить. В столовой ничего подходящего не видно. Солдаты ушли и даже кусочка бумаги на столе не оставили, Пришлось Юрке стащить с головы пилотку и туда вывалить кашу.

- Про запас? - поинтересовался дядя Вася.

- Дику.

- Зачем же ты обмундирование портишь?

- В руках понесу, что ли?-сказал Юрка.

Капитан позвал повара.

- Обеспечь парню посудину. Собака у него, овчарка. Я тебя попрошу, Сотник, разные там кости, отходы оставлять. Он, - дядя Вася кивнул на Юрку, - приходить будет.

- Не надо посудину, - обрадованно сказал Гусь,- я за ведром сбегаю.

- Сразу уж бочку тащи… - улыбнулся длинный повар. Он принес из кухни картонную коробку с костями и комками подгорелой каши. - Донесешь? Или машину вызвать?

- Хорошо бы на машине… - в тон ему ответил Юрка.

Он вывалил в коробку кашу, заторопился домой.

- Погоди, - сказал дядя Вася. Юрка сразу скис. Он совсем забыл, что их привели сюда прд конвоем. И не кашу с маслом есть…

- Что-то я таких грибов не знаю, - высунул повар нос из кухни. - Какие они из себя?

- От сморчков помереть можно, дядя, - сказал Юрка.

- Поганки?

- Яд в них какой-то.

Они снова пришли в кабинет. Капитан не стал их отчитывать. Заложив руки за широкий командирский ремень, он ходил по комнате. И заговорил совсем о другом.

- Скоро в школу?- спросил он.

- В здешней школе все стекла выбиты,-сказал Стасик.

- А ну ее, школу, - махнул рукой Гусь. - Пускай девчонки ходят.

- А мальчишки?

- Война ведь, - сказал Юрка.

- Ах глупцы! - вдруг рассердился дядя Вася.- Война… Ну и что же? Жизнь-то не остановилась? Кончится война. За что люди на фронтах умирают?

- За Родину, - сказал Юрка.- Сколько раз по радио говорили.

- Война - это слезы, голод, смерть… Стасик знает, что такое война.

- У меня тоже мамку убили, - сразу потускнев, сказал Юрка.

- Учиться, мальчишки, надо, - сказал дядя Вася.- Войне конец придет. Не век же ей быть! А кто все заново строить будет? Дома, театры, дворцы? Вы, мальчишки, будете строить.

- Я не буду строить, - сказал Гусь. - Я летчиком- истребителем буду.

- А если вообще никогда больше войны не будет? Люди перестанут делать пушки, танки, самолеты. Тогда кем ты будешь?

- А граница? Охранять-то надо.

- Зачем охранять, если у людей не будет дурных намерений. Пускай приходят к нам в гости, а мы к ним.

- И немцы? - спросил Стасик.

- А почему бы и нет?

Стасик поднял свою курчавую лобастую голову, тоскливо посмотрел капитану в глаза.

- Они мою маму убили.

- Он нарочно, Стась, - сказал Юрка. - Шутит.

Капитан присел на низкий широкий подоконник.

Против окна рос молодой тополь. Зеленоватая кора на стволе была нежной, гладкой. Листья, словно в ладонь, собирали на своей маленькой поверхности солнце.

- Идите сюда, - позвал капитан.

Из окна открывался вид на сосновый бор. Он начинался сразу за колючей проволокой, которой была обнесена гарнизонная территория. У самой проволоки косила женщина. Белая косынка сбилась у нее на затылок, подол юбки был подоткнут. Она несмело махала косой, боясь зацепить за камень.

- Косит, - сказал капитан. -А почему? - И сам ответил:-Муж на войне… И так сейчас везде… Вернется ли он? Как говорится, один бог знает. А жизнь идет. Вот и взялась женщина за косу. И не только за косу - за винтовку. Жить бы да радоваться, а мы воюем. Вот кончится война. Вернутся уцелевшие домой, а там - репей. Немцы, французы, румыны, венгры, чехи. Все задумаются: во имя чего это? Что дала им война? Голод, разруху, смерть. Поумнеют после войны и там… Я хочу, Гусь, чтобы ты не о военной профессии думал, а о гражданской. Надо строить, а не разрушать цивилизацию.

Капитан вдруг умолк, задумчиво глядя в окно. Солнце било прямо в лицо, и он сощурился.

- Цивилизация… - тихонько повторил Юрка.- Стась, что это такое?

- Это… - Стасик замялся и посмотрел на капитана,- это музеи, театры… Ну, культура.

- Я никогда не был в музеях, - сказал Гусь.- И в театрах тоже. А ты был?

Стасик кивнул.

- Плевать я хотел на театры, - вызывающе сказал Юрка. - И на музеи тоже. Я кино уважаю.

Стасик промолчал.

- Театр- это чепуха. Когда эшелон разбомбило, я видел эти штуки… Ну, на которых все нарисовано.

- Декорации, - подсказал Стасик.

- Ага, эти самые. На большущей простыне нарисован дом с окнами. А деревья сделаны иэ бумаги… В кино все настоящее. Уважаю кино.

- Скорей бы война кончилась, - сказал Стасик.

- Я бы сразу сто штук булок съел… Маленьких, по тридцать шесть копеек, - сказал Гусь.-Я их в школе на переменках покупал. Вкусная штука. Уважаю маленькие булки. Большие тоже ничего. По семьдесят две копейки.

- Французские?

- Наши, - сказал Юрка. - В нашей пекарне пекли. Их мама покупала.

- Это французские,- улыбнулся Стасик. - Напротив нашего дома была булочная. Я сам покупал… Потом снаряд попал. Только в булочной ничего не было. Пусто.

На столе в пластмассовой коробке глухо-заурчал полевой телефон.

- Так… Так… Так… - три раза подряд сказал в трубку капитан. - Сам выеду… Хорошо.

Он сунул трубку в ящик, посмотрел на ребят. Они сразу замолчали. Юрка приподнял крышку коробки, достал желтую кость и зачем-то понюхал. Капитан перевел взгляд С мальчишек на мешочек с толом, Стасик вытянул худую шею. Лицо его стало виноватым. Юрка сосредоточенно перебирал в коробке кости.

- Здорово рвануло, - сказал дядя Вася. - Я из окна столб пыли увидел.

Мальчишки молчали.

- У людей и без вас нервы на взводе… а вы…

Дядя Вася взял мешочек со взрывчаткой, взвесил в руке и снова положил на стол.

- Заходите, - сказал он. - Обязательно. Часовому скажите - ко мне… Пропустит.

Он пожал ребятам руки, проводил до крыльца.

- А этого… рыжего парнишку зачем сюда прихватили?- спросил он.

- Так, - сказал Юрка. - Барахло он.

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Дик на казенных харчах быстро вошел в тело. Густая темная шерсть заблестела, умные карие глаза стали веселыми. Длинный повар Сотник не скупился: давал кости, хрящи, остатки из котла. Каждое утро с ведром Юрка бегал в гарнизонную столовую. Часовые в проходной познакомились с ним, но шутки ради каждый раз спрашивали пароль.

- Ведро, - весело отвечал Гусь, шлепая ладошкой по звонкой посудине.

- Проходи, - говорил часовой, уступая дорогу.

Сотник был не похож на других поваров. Обычно повара толстые, круглые, как шар. А он тощий, длинный. И лицо у него было такое, как будто его не кормили. Не любил Сотник поварской колпак. Всегда носил пилотку. Белоснежный колпак лежал на полке. Повар надевал его в исключительных случаях. Например, когда на кухню приходил начальник гарнизона.

- Надень колпак, - как-то попросил его Юрка.- А то все ходишь в пилотке.

- Колпаки дураки носят и шуты, -сказал Сотник.- А я, парень, солдат.

Юрка думал, что Сотник обиделся и больше не даст Дику костей, но повар еще и его угостил обедом. Хороший он, этот Сотник. Только чудной. Помешивает громадным половником в котле и все время хмурится, будто недоволен чем-то. А придут солдаты обедать, посылает Юрку в столовую узнать, какого они сегодня мнения о борще.

- Только не ври, - предупреждает он. - Не люблю брехунов.

Зачем Юрке врать-то? Не он борщ варил… Подойдет Гусь к столу, спросит:

- Ну, как борщ?

- А ты кто, помповара? - улыбаются солдаты.