Она вздохнула. Приехать в Кольвед было не такой уж плохой идеей, как ей пытался доказать Тьер, но отправиться вместе с амией магов к Орлиному Гнезду — однозначно глупая мысль. И злилась Невеньен вовсе не на Таймена, который составил разумный приказ, а на себя. Она кинулась на Север, ничего не обдумав и даже отдаленно не представляя, что ее тут ждет. Ей повезло, что рядом оказался Таймен с его здравым смыслом.

— Спасибо вам за ваши советы, — поблагодарила Невеньен. — Не знаю, что я бы без вас делала.

— Работали бы? — он усмехнулся.

Она улыбнулась в ответ.

— Наверное. Вы вроде бы сказали, что у нас еще есть дела? Думаю, стоит к ним поскорее приступить.

Когда они уходили с балкона, ее имя выкрикивала уже половина площади.

В горах было холоднее, чем в городе, где стоящие лабиринтом здания не позволяли ветрам разгуляться. Здесь же, в безлесой долине, в которой армия магов остановилась на ночевку, колючим вихрям ничто не мешало забираться в щели одежды и разметывать аккуратно разложенные вещи по земле.

Если бы они стояли одним лагерем, может быть, было бы лучше, но Вьюрин приказал двум тысячам солдат разделиться на четыре части, по пять сотен, и встать отдельными лагерями. До Орлиного Гнезда оставалось не меньше суток, однако командующий опасался того, что маги привлекут када-ра и заставят их покинуть логово раньше. Рассредоточение солдат, по его мнению, гарантировало, что Дети Ночи набросятся только на один из лагерей, и если в нем наступит хаос из-за внезапного нападения, как в Квенидире, то другие организованно придут ему на помощь.

Вероятно, с точки зрения тактики — или стратегии, Сони путался в этих понятиях, — так было правильнее, но удобства не добавляло. Их обоз с едой, запутавшись, подъехал не к тому лагерю, и пока кто-то там разобрался, куда ему на самом деле надо, время ужина давно прошло. Вокруг шатров сгустилась темнота, наступило время отбоя, а солдаты все еще сидели возле костров и, жалуясь друг другу на натертые мозоли и бестолковых снабженцев, доедали недоваренную кашу.

Холод покусывал Сони за одну щеку, зато ко второй прижималась теплая Ниланэль. Он прикоснулся губами к ее шелковистым волосам и прислушался к мирному гудению лагеря. Кто-то у соседних костров тихо пел песню, кто-то проклинал горные дороги, из-за которых у него окончательно прохудились сапоги. Громко хлопала на ветру ткань палаток. Чуть-чуть подальше от центра, в котором расположились главные офицеры, было бы веселее, но выбора отряду не дали. Впрочем, возмущаться было грех. Формально ими все еще командовал Кален, Дитя Цветка, так что их не только не расформировали, потому что они не укладывались в стандартную пятерку, а снабдили кучей неписаных привилегий. На присутствие Ниланэль, например, которая относилась к другому подразделению войска и вообще не имела права тут находиться, все закрывали глаза.

Он поцеловал ее, наверное, в тысячный раз за день. Ниланэль улыбнулась ему и продолжила есть кашу. Небеса, как медленно она это делала, прожевывая кусочки со всей северной тщательностью! Сони со своей порцией разделался еще невесть сколько времени назад, а стражница одолела едва половину. Даже Сех, вяло ковырявшийся в еде, уже отставлял от себя пустую миску.

При взгляде на него у Сони не могло не сжаться сердце. Когда-то крепкий, коренастый мальчишка так исхудал, что гвардейская форма, некогда еле застегивающаяся на груди и трещавшая по швам на бицепсах, теперь висела на нем мешком. Виньес говорил, что в возрасте Сеха переосмысление мира всегда сопровождается необычным поведением (хотя за собой Сони ничего подобного не припоминал; кажется, никакое переосмысление с ним вообще не случалось), но морить себя голодом — быть самому себе врагом.

— Я все, — Ниланэль поставила миску на землю. — Думаю, мне пора идти.

— Подожди еще немного, — попросил Сони, притягивая подругу к себе. Свернутое одеяло, на котором они сидели, перекосилось, но проще было потерпеть, чем оторваться от Ниланэль, чтобы его поправить.

Она кинула быстрый взгляд на Калена, который недвижным изваянием возвышался возле офицерских палаток и, сложив на груди руки, беседовал с одним из помощников Вьюрина. Мужчина, несомненно, сильный ночной маг, рядом с северянином выглядел, как ребенок рядом с отцом, — его ореол терялся на фоне гигантской золотой ауры Дитяти Цветка.

— Он будет недоволен, — прошептала Ниланэль, хотя и ответила на объятия.

Стражница его побаивалась. Как, впрочем, и все остальные. Даже те, кто хорошо знал командира до его преображения, стали относиться к нему совсем иначе, словно он правда спустился с Небес. Сони не понимал, почему так происходит. Да, с ним случилось что-то странное, но ведь он все тот же проклятый упертый северянин, который перед отправкой к Орлиному Гнезду отобрал у них с Дьердом две бутылки вина, чтобы они не надирались до свинячьего визга, и еще посмеивался при этом! Настоящие дети богов с друзьями так не поступают. Они же за его здоровье пили, от радости, что он выжил!

— Я с ним все улажу, — уверенно произнес Сони.

— Дело не только в нем, — возразила Ниланэль.

— Правильно, — поддакнул Виньес. Он сидел рядом с Сехом и притворялся, будто в свете огня тысячный раз перечитывает письмо от жены, но в действительности украдкой поглядывал на Сони с Ниланэль. Завидовал. — Пора вам и о других подумать. Совсем не щадите чужие чувства…

Это было сказано шутливым тоном, и стражница улыбнулась. Сони мгновенно ощутил укол ревности, но против воли залюбовался улыбкой Ниланэль.

— Потерпишь, — обиженно буркнул он Виньесу.

Тот вздохнул, смиряясь.

— Ладно, сидите, пока есть возможность. Надеюсь, вы не забыли, что с завтрашнего утра любые перемещения между пятерками магов запрещены?

— Нет, — скривился Сони.

Видимо, напомнить об этом было его маленькой местью. Армия слишком близко подходила к Орлиному Гнезду, ждать нападения када-ра следовало в любой момент, и группы магов, натренированные для совместного сражения, не должны были разлучаться. Строго говоря, это не дозволялось с самого начала, однако во время длинного марша придерживаться порядка становилось почти невозможно, и к мелким нарушениям офицеры предпочитали не придираться. К счастью, пятерку Ниланэль распределили в ту же сотню, что и отряд Калена, так что они все равно будут недалеко друг от друга.

Сони погладил ладонь стражницы, лежавшую на его колене. У нее была огрубевшая кожа — в страже, как и в гвардии, магов заставляли ежедневно тренироваться с оружием, чтобы упражнять тело. Мундиры у стражников не отличались по полам, и Ниланэль носила обтягивающие коричневые штаны и куртку. Если бы не длинные волосы, со спины ее можно было бы спутать с мужчиной. Свою избранницу Сони видел не так — он всегда мечтал о юной женственной южанке с шикарным декольте, а не о бравой стражнице (учитывая его бывшую профессию, о таком вообще страшно было подумать), которая самолично поймала свыше трех десятков преступников и к тому же была на два года его старше. Но Небеса имели на него другие планы, и Сони их выбор одобрил. Он и представить не мог, что они с Ниланэль настолько сблизятся всего за несколько дней. Внутри нее таилась целая бездна нежности и ласки, и каждый раз, вдыхая ее запах, Сони чувствовал, как у него начинает кружиться голова.

Сейчас она о чем-то глубоко задумалась, ее прозрачные голубые глаза уставились вдаль. Наверное, Ниланэль расстроили слова Виньеса.

— Тебе следовало бы уйти завтра вместе с другими немагами, — сказала она. — Твоя особенность… Это того не стоит.

— Я должен быть здесь, — мягко ответил Сони.

В конце концов, он заварил эту кашу. Кроме того, магам пригодится любая помощь, даже такая ничтожная, как струйка энергии из камня королей. Ниланэль, которая тревожилась за любимого, этого не одобряла, но Сони предпочитал не обращать на это внимания.

Ниланэль вообще не слишком радостно отнеслась к тому, что у ее любовника в груди камень. К счастью, она заметила это лишь на утро после их первой ночи. Случись это раньше, Сони вообще не был уверен, что у них была бы первая ночь. И к еще одному счастью, ему удалось убедить Ниланэль никому не рассказывать о майгин-таре. Вспоминая об их нервном разговоре, Сони проклинал себя. Он настолько привык к камню королей, что напрочь забыл подготовить к этому стражницу.