Успех Виньеса нельзя было назвать даже отвратительным. Его просто не было. Он запутался в первых же петлях, избрыкался и мгновенно сдался, освободившись из веревочных пут с помощью энергии. Дьерд после долгих мучений добрался до середины пути и тоже повернул обратно. Кален, прилепившийся к Альезану как банный лист, с интересом посмотрел на забавы друзей, когда пробегал мимо, но испытать себя отказался. Никто из них не привык работать без магии и анализировать тончайшие оттенки чувств, и ни у кого из них не было такой интуиции, как у Сони. Ну и кто после этого курица?

— Впервые вижу, чтобы у кого-то не из сехенов так быстро получилось освоить секреты нашего передвижения по канатам, — с уважением произнес Виш.

Он снова нацепил неизменный прищур, который заменял вождю все эмоции. Но кажется, его действительно впечатлили достижения Сони.

— Это простейшие плетения, — снисходительно произнес новый голос. Сверху его обладателя видно не было. — Настоящих ловушек нет, высота средняя. Дом, в который сможет залезть и ребенок. Какие тут секреты? Запахи да плотность, волокнистость — вот где секрет. Если бы он ориентировался по ним, умел отличать хотя бы пеньку ото льна, то другое дело. А так — разве здесь есть чем гордиться?

Сони вытянул шею, раздвигая мохнатые ветки ствилла. Кто там ставит под сомнение его триумф?

— Согласись, что даже это очень здорово для человека, который никогда раньше не бывал в наших домах, — упрекнул Сех.

«Даже это»? Сони был готов расплакаться.

— Может быть, — неохотно признал голос. — Но вот вопрос: зачем вообще ему бывать в наших домах?

Кто это, Сони уже догадался. Но он должен был увидеть его лицо, особенно когда этот человек так запросто разносит его в пух и прах. До площадки, откуда открывался хороший обзор, нужно было слезть чуть-чуть вниз. Так, возьмемся вот за эту веревку…

Сони опустил на нее свой вес и с криком рухнул вниз.

— Я запутался! — жалобно сообщил он после недолгих трепыханий.

— Ага! Я же говорил! — воодушевленно объявил Виньес. — Дьерд, возвращай мои деньги.

— Сволочь! — не выдержал Сони. — Чтоб ты провалился в пузо Огрошу!

Снизу до него донесся надменный смех Виньеса и проклятия Дьерда.

— Я освобожу тебя, — сказал Сех.

Он очутился возле «гнезда» в мгновение ока. Да, мальчишка задержался кое-где, выбирая между тросами, но все же это было гораздо быстрее, чем у Сони. Их практику лазания было не сравнить. «Жаль, что подбросить поддельные камни отцу не может сам Сех», — кисло подумал Сони. Успех был бы обеспечен, а мальчишка — и не вспотел бы.

По пути назад Сони попался в капканы петель еще два раза. Поэтому, когда он приветственно кланялся Гоху, вид у него был порядком потрепанный. Вместо того чтобы посочувствовать, кесет оглядел его с удовлетворением. Сони сжал зубы.

— И все-таки я победил, — сказал он, развернувшись к Дьерду и Виньесу. — Так что с вас денежки, с обоих.

Курносый маг сразу стал рассматривать голубое небо, морща лоб.

— Победить-то победил, но это было не очень ловко.

— Я бы даже сказал, что неуклюже, — многозначительно добавил Виньес.

Сони ткнул в него пальцем.

— Об этом не было уговора, так что нечего тут ломаться.

— Сделать это ловко не получится ни у одного из вас.

Грубая реплика, прервавшая дружескую перепалку, заставила всех замолчать и обернуться к Гоху. Глаза мужчины недобро сверкали. Сони нахмурился. У вождя было некоторое право выступать, но количество высокомерия в его голосе превышало все границы. Дьерд смотрел на сехена заинтересованно, словно ждал, что еще он может выкинуть, а с лица Виньеса слезла ехидная улыбка, предназначавшаяся вору. Губы мага приоткрылись, но Сех успел раньше.

— Пап, ну что ты, — он вымучил улыбку. — У Сони ведь здорово получалось.

Брови Гоха сдвинулись.

— Сех, ты меня удивляешь. Учить чужаков проникать в наши дома? Кесет Виш, ты тоже поступаешь неразумно, позволяя им забираться в свой дом.

Глаза-щелочки Виша распахнулись от гнева. Сехен, удобно устроившийся на траве, стал угрожающе подниматься. Чтобы кесет отчитывал кесета у всех на виду? Да еще на кинамском языке, чтобы это услышали и гости? Гох чересчур много о себе возомнил.

И снова первым встрял Сех.

— Пап, но они же друзья…

— Друзья? — изумился Гох. Он окинул отряд взглядом. — Я знаю, Сех, ты всегда мечтал стать гвардейцем, и я даже просил за тебя перед лордом Альезаном. Но я не думал, что ты с такой скоростью забудешь о своем происхождении и о том, что за люди перед тобой. Видит Сатос, я боялся, что твой взор затуманится. Двое из них лорды, Сех, ты сам мне об этом говорил. Ты спрашивал, есть ли у них дома слуги-сехены? Как они с ними там обращаются? Может, тоже хлещут по лицу за то, что те не так посмотрели? Или убивают за разбитую посуду?

В открытый рот мальчишки могла бы залететь и вылететь оса. Сех явно не задумывался о том, как Дьерд, например, вел себя со слугами и были ли они у него вообще. При общении с Виньесом и Дьердом об этом было легко забыть.

— Да без базара, я сейчас все расскажу, — Дьерд выступил вперед. Гох, почуяв угрозу, расправил плечи. Стройный маг по сравнению с ним казался чуть ли не щуплым, однако злость как будто прибавила ему роста, и он навис над сехеном. — Был у меня слуга. Один. Он отправился со мной чуть ли не на край света, чтобы помочь, когда меня будут принимать в королевскую гвардию в Эстале. Знаете, что с ним случилось? Хотя он был сильнее многих, над ним издевались — только потому, что он, видите ли, низкого происхождения. Из-за него я бросил в Бездну эту проклятую гвардию и нашел место, где могли принять нас обоих. На равных. А потом я собственными руками складывал его погребальный костер, потому что человек, который стал мне дороже брата, пытался защитить нас с Виньесом. Так что не говорите мне про слуг, ладно?

Его тон был обманчиво беспечным, хотя слова звенели от сдерживаемого напряжения. Сони положил ладонь ему на плечо. Обычно Дьерд не показывал, насколько по нему ударила смерть Келси. Сони ему сочувствовал, но здесь было не время и не место для того, чтобы выворачивать свою боль.

— Гох, ты… — тихо начал Виш.

Однако на сей раз встрял Виньес.

— Кесет Гох, я понимаю, вы переживаете из-за того, в какую компанию попал ваш сын. У меня тоже есть дети, и я тоже за них волнуюсь. Но, во-первых, вы сами поспособствовали тому, что Сех попал к нам, — холодно напомнил он. — Во-вторых, он клялся перед королевой. Вам знакомы слова клятвы, кесет Гох? Там говорится, что после посвящения королева становится новобранцу матерью, а другие гвардейцы — братьями. То есть вы сами просили, чтобы ваш сын стал братом людям, которые у себя дома забивают сехенов насмерть. Вы думали об этом?

На солнце нашла туча, и под ствиллом сгустилась тень. Она собралась вокруг Гоха черным ореолом, исказив его лицо. Потемнев от гнева, он превратился в искривленное отражение побледневшего Сеха.

— Я отправлял сына в гвардию не затем, чтобы он стал родичем кровопийцам, — процедил сквозь зубы Гох. Его сжатые кулаки подрагивали. — А затем, чтобы он мог бороться за свой народ, чтобы он восстанавливал справедливость в королевстве. Чтобы он стал одним из тех, кто будет судить лордов за их злодеяния!

Справедливость? Суд? Это у королей-то? Вот откуда в голове у Сеха столько дурости. От отца.

— Папа!

Голос Сеха рассек нагнетающееся под сенью ствилла зловещее молчание. Он звучал совсем не как у испуганного мальчишки, который только что стоял перед Гохом. В глазах Сеха появилось пламя, похожее на то, каким горел взгляд отца.

— Папа, я выбрал свой путь. И я уже заплатил за свой выбор. Мы здесь, чтобы помочь сехенам, а ты упрямишься. Зачем ты так, папа?

В конце он все-таки сорвался на мольбу. Он слишком любил своего отца, чтобы по-настоящему ругаться с ним.

— Ты еще не заплатил, — отрезал Гох. — Никто из нас еще не заплатил.

Он так развернулся, что из-под пяток выскочили комья земли, и быстро зашагал прочь. Сех страдальчески посмотрел на гвардейцев и помчался за ним. Дьерд, хмыкнув, сплюнул на покрытую хвоей почву.