Сони подавил смех, прорывающийся сквозь злость. Он-то думал, у него в Могареде от страха ум помутился, а он, оказывается, действовал с тонким расчетом. Сони посмотрел на скачущего по площадке сехена. Может, это яростное пламя в его глазах тоже не упрямство?

— Хватит, — в очередной раз раздалась на площадке команда Калена.

Сех с заметным облегчением остановился и вытер градом льющийся пот. Мальчишка пытался стоять ровно, но его покачивало из стороны в сторону.

— Мы проверили твои магические навыки. Они жалкие, — беспощадно объявил командир. Сех жалобно скривился, однако на сей раз ничего не возразил и не попросил еще одной попытки. — Ты опустошен, и твоя магия восстановится не скоро. Пришло время проверить, каков ты без нее.

Измученный сехен изумленно воззрился на северянина. «Как это — без магии? — как будто бы спрашивал он. — А чем я занимался последний час, носясь по всему полю?»

— Сони, иди сюда, — позвал Кален. — Проверь, как новобранец Сех умеет драться.

Сони, сбросив куртку на землю и поежившись от ночного холода, встал перед сехеном. Тот с ужасом таращился на нового противника. Коричневый солдатский мундир Сеха висел лохмотьями, и парню завтра, без сомнений, влетит от начальства. На левой стороне его лица застыли разводы, под разбитым носом засохла кровь, а справа наливался фингал. Мальчишка так забегался, что от него валил пар, и он до сих пор задыхался. Он был опустошен во всех смыслах и вряд ли сможет даже закрыться от удара, не то что победить. Сони стало его немного жаль. Он был достаточно крепким, и в честном поединке у него был бы шанс. Но драться честно Сони не умел. Да и, вообще-то, по плану Калена он не должен был оставить новобранцу ни единой возможности защититься.

Что ж, Виньес точно прав в одном: Сеху нужна проверка. Сони свои прошел уже давно, и они были куда тяжелее. А Сех, по крайней мере, может отказаться от гвардии и вернуться домой.

— Извини, парень, нет в этом мире справедливости, — прошептал Сони.

— Что? — растерянно переспросил сехен.

Вместо ответа ему в лицо полетел кулак.

В камине королевской гостиной полыхал огонь. Пламя яростно вырывалось из-за узорчатой решетки, пожирая все новые и новые дрова, чтобы прогреть небольшую уютную комнату для чаепитий, небольших встреч и прочих скромных развлечений. Одну щеку Невеньен, которая сидела за поставленным к камину боком столом, опалял жар, а второй касался холод. Она чувствовала себя из-за этого слегка раздраженной, хотя для недовольства были и другие причины.

Тьера, с удобством устроившегося в кресле напротив, как будто бы ничто не тревожило. Он время от времени подставлял теплу больную спину и смаковал благоухающий брусничный чай, наблюдая за терзаниями своей ученицы. Про свой чай, давно остывший, Невеньен уже забыла.

На широкой расчерченной доске перед ней развернулись войска и укрепления: из белой кости рай-гала — Небес, из темной, пепельного цвета — Бездны. Невеньен всегда играла за Небеса, так как участвовать в битве за Бездну для члена королевской семьи было дурным тоном. Одна половина крошечных резных фигурок походила на людей — они изображали богов и их помощников. Вторая использовалась для обозначения ландшафта и преимуществ, имеющихся у противников, например осадных башен и замков. Оттайрин был предназначен для того, чтобы с наибольшей точностью представить на доске разные военные ситуации. Северяне придумали его, чтобы обучать молодых воинов стратегии и тактике, не выходя на поле боя. Иногда результаты такого обучения были потрясающими — и иногда ужасными, так как, если верить легендам, немало врагов узнали о кинамских способах ведения войны по вине этой игры. Поэтому она постепенно превратилась в развлечение, доступное только правящей династии.

Невеньен взяла из замка гладкую статуэтку магов, покрутила ее в пальцах, но так и не решилась никуда поставить, вернув на место. Девушка тяжело вздохнула. Оттайрин сам по себе был очень сложным, а Тьер еще стремился придать игре правдоподобность. Он подражал Тэрьину и копил ресурсы, устраивая так, чтобы его противница осталась без армии, средств и всего с одним замком. Прямо говоря, загонял Невеньен в угол. Сделать оттуда она ничего не могла, как в игре, так и в действительности. Проигрывать было неприятно, и уже много дней Невеньен отчаянно искала выход из тупика, но постоянно оказывалась в нем снова.

То же самое ждало ее и за пределами игры. Шпионы из Эстала сообщали, что Тэрьин ослабляет бразды правления и наследник трона забирает себе все больше власти. Раньше военной атаки мятежники не боялись, но от Гередьеса можно было ожидать чего угодно, а выдержать осаду даже небольшого военного отряда Серебряные Пруды были не в состоянии. Поэтому после наглого письма Гередьеса Тьер решил, что оставаться в поместье слишком опасно, и Невеньен переехала в Остевард, наследный замок бастардов Идущих (пусть и полученный ими, по мнению многих, нечестным путем). Он лучше подходил для размещения солдат, а в случае осады позволял продержаться довольно долгое время.

Уже переехав, Невеньен поняла, почему Акельен предпочел замку Серебряные Пруды, несмотря на их очевидную слабость. Остевард, бывший гарнизон, хорошо подходил для солдат, но не был приспособлен для постоянного проживания в нем аристократов. К тому же он, построенный несколько веков назад, находился вдалеке от важных сейчас дорог и при этом слишком близко к Эсталу. Сидя в Остеварде, Невеньен чувствовала себя так, словно она, как перед взбешенным быком, размахивает перед королем Тэрьином красной тряпкой. Где-то там далеко, на границе с южными землями, затерянные в лесах, мятежники были не особенно заметны и не привлекали к себе большого интереса. Здесь, в центральных землях, в двух днях пути от Эстала, окруженные владениями настроенных против них лордов, они слишком сильно мозолили законной власти глаза. Чем это обернется, Невеньен не знала, и поэтому ей хотелось накопить как можно больше военных сил.

Однако никто не учел, что после смерти Акельена вера их и без того жалких войск будет подорвана и новобранцы начнут потихоньку разбегаться по домам. Единственное, что могла делать Невеньен, это сидеть в Остеварде и ждать, когда ее наконец атакуют Тэрьин или Гередьес. Это, естественно, никому не нравилось, но руки мятежников были связаны, а сами они — загнаны в угол, прямо как на игральной доске.

Невеньен это так злило, что иногда она была готова кусаться, но большую часть времени она пребывала в состоянии безысходности, которое, наверное, чувствует перед смертью прилипшая к паутине муха. Желание унизить проклятого Гередьеса, которое единственно поддерживало силы Невеньен, день ото дня таяло в вынужденной бездеятельности. Ожидание вкупе с отсутствием идей и средств отмщения по капле убивало всю волю к сопротивлению, пробудившуюся, когда наглец Анэмьит посмел заявиться в поместье.

— Моя королева, вы будете ходить? — напомнил Тьер, снова поворачиваясь спиной к камину.

Советник любил тепло, и словно оттаивал в этой комнате, прогреваясь у пышущего жаром огня. Несмотря на ленивые, медлительные движения и полуприкрытые веки, его разум оставался цепким не в пример уставшей думать Невеньен. Она наугад подняла фигурку — это оказались все те же маги — и переместила ее к вражеским укреплениям, надеясь, что на следующем ходу удастся провернуть какой-нибудь отвлекающий маневр и маги проникнут в крепость.

— Плохо, — резюмировал советник. — Вы лишились волшебной защиты, единственного, что могло продлить ваше нахождение на доске.

Он всего за пару ходов разбил группу магов, подтянув к ней «слуг» — када-ра, и осадил замок Невеньен сонмом слабейших богов Бездны. Изворачиваться стало бессмысленно — ее цель, статуэтка Мрачного бога, осталась на другом конце доски под защитой мощных стен и таких сильных богов, как Талаш Обманщик.

— Я сдаюсь, — упавшим голосом произнесла Невеньен.

— Нет, — Тьер потер поясницу и постучал по доске ухоженным, желтоватым от старости ногтем. — Правило играть до последней фигуры непреложно.