— Я? — я шлепнул ладонью по своей груди. — Кто придумал целоваться? Ты его убила.

Мы застыли, услышав стон тяжелой ветви сверху.

— Тихо, — Ана поймала мою ладонь и сжала пальцы. — Нам нужно перестать ссориться. Иначе мы уничтожим большое дерево.

— Если я признаю, что ты права, мы сможем продолжить работу?

Ана долго смотрела на меня, а потом кивнула.

Мы пришли к большому стволу, а я думал о ее словах. Могла ли земля отвечать ей? Легко. Я не понимал, как поцелуй создал большое дерево.

Она замерла у основания и сказала, закрыв глаза:

— Фаниндра, ты мне нужна, — Ана взмахнула рукой и коснулась амулета на шее. Свет замерцал вокруг ее руки, и через миг там была Фаниндра, смотрела на богиню. — Мне нужна твоя помощь, — сказала она и прижала ладонь к земле. Фаниндра зашипела и подняла тело, раскрыла капюшон. Она покачивалась, гипнотизируя. Вскоре зеленый змей выполз из травы и коснулся своим носом ее носа.

— Да, — сказал я. — Но он маловат. Змей был огромным.

— У мужчин вообще нет терпения? — спросила Ана у Фаниндры. — Они не понимают даже того, что у них под носом, — золотая змея оглянулась на меня и высунула язычок. Ана склонилась и погладила чешуйчатую голову зеленого змея. — Ты бы хотел помочь своей богине? — спросила она.

Она выждала, склонив голову, словно слушала ответ. Ана колдовала. Она смешала исцеление камандалы, силу Фаниндры, земли и воздуха из амулета, сплела по-новому и наделила змея даром.

На моих глазах змей вырос и смог скрываться и говорить. Ана дала ему указания, он склонил голову и пропал за деревом. Его тело шуршало, конец хвоста пропал через пару минут.

— Надеюсь, он запомнил, — сказала Ана.

— А почему нет?

Она пожала плечами.

— У него простой разум. Фаниндра говорит, что поможет ему.

Ана выпрямилась, сделала дверь в дереве, как и в Шангри-Ла, она зажгла дерево изнутри светом, меняя его.

— Идем, Сохан, — сказала она. — Фаниндра, можешь вернуться к Келси, если хочешь, или немного побыть с нами, — змея обвила руку Аны.

Ана подняла нас в пузыре в воздух, сделала в дереве лестницу, освободила места, когда мы могли подняться. Через миг появился дом горлянок. Дом сирен она тоже сделала легко, темный потолок тянулся высоко, но я не знал, где найти сирен.

Вода стекала по стволу струйкой. Ана набрала немного в ладонь.

— Наставник, то есть, Кадам как-то говорил, что сирены были русалками, наполовину рыбами, наполовину смертными, живущими на дне морском.

— Так в историях.

— Может, как каппы родились из слез, у этих существ тоже есть способ.

— О чем ты?

Анамика не ответила. Он раскрыла ладонь и что-то прошептала. Трезубец появился в ее руке. Она коснулась им струйки, закрыла глаза и позвала.

Сначала ответа на зов не было, и я хотел подойти и обсудить варианты действий, но она подняла палец и прижала к губам.

— Ты их слышишь? — спросила она.

Я покачал головой.

Она склонила голову и улыбнулась.

— Можете показаться.

Серый туман вылез из трещин дерева, принял форму людей.

Они появились и поклонились богине. Я тут же узнал в них сирен, с которыми мы с Келси уже сталкивались. Один из юношей прижался губами к ладони Аны, и моя кожа вспыхнула.

— Отойди от нее, — я толкнул рукой его голую грудь. Он только улыбнулся, я ощутил женскую ладонь на своей руке. Я оттолкнул ее руку. — Я так не думаю, — сказал я.

— Ну, Сохан, — сказала Ана. — Ты груб с нашими гостями.

— Гостями? — прошипел я. — Ты знаешь, кто это? Что они делают?

— Конечно, — она прошла к юноше, он предложил локоть. Появился стул, он провел ее и усадил. Девушки обходил меня, я хмуро смотрел на них, а они пошли к Ане, отдыхающей на стуле. Юноша снял ее сапоги и массировал ступни. — Ах, отлично, — сказала она. — Твой массаж даже лучше, чем делает мой тигр.

— Ана, — сухо сказал я. — Нам пора уйти. Ты не знаешь, как они опасны.

— Опасны? — она рассмеялась. — Не опаснее шелкового халата.

Я скрестил руки.

— Шелковый халат может быть опасным, если он не на том человеке.

Она прищурилась.

— Поверь, они не хотят вреда. Они — изгои в их царстве. Тучи без воды. Их цель — получать и давать любовь. Это их наполняет, — юноша опустился рядом с ней и прижал голову к ее колену. Она гладила его волосы, и от этого все во мне пылало. Она играла с его волосами почти с любовью, а потом сказала. — Они тысячи лет были облаками, которые толкал ветер. Я дала им принять облик. Я дала им цель.

— Они любят людей до смерти.

Ана никогда так удобно себя со мной не чувствовала. Ощутив перемену ее настроения, они отошли и помогли ей встать.

— Это плохо? — сказала она. — Даже когда их любимые стареют, они любят их со всем пылом их душ.

— Они затмевают разумы. Путают людей. Управляют их эмоциями. Притупляют чувства. Они тебя смогли соблазнить за секунды.

— Нет, — возразила Ана. — Они дают то, что хотят. Заполняют пустоту своих сердец. Да, они притупляют ощущения, но не лишают свободы выбора.

— А если жертва хочет испытать эту связь с другими людьми? С кем-то особенным?

— Ты не знаешь, что чувствует жертва, — рявкнула она. — Многие люди не нашли себе особенного. Да, их взаимность ведет к смерти их избранного сосуда. И они забывают их потом, но люди хотя бы ощутили прикосновение доброты и поддержки. Многие умирают с меньшим.

Четыре сирены встали за ней и прижали ладони к ее плечам, утешая.

— Ана, — медленно сказал я. — Я не…

— Я не буду цветом, увядшим на стебле, незамеченным. Да. Меня терзала буря. Меня топтал мужчина. Все слабое и уязвимое во мне было раскрыто и выброшено как мусор. Но я еще жива. Сломленная девочка ожила. Я повернулась к солнцу и питалась им. Не видишь? Я тоже хочу прикосновений людей. Я хочу ласки и любви тех, кто это делает с добротой и заботой. Я не приму меньшего, Сохан. Я видела, что возможно.

Я перевел взгляд от ее умоляющих глаз на сирен за ней. Мне хотелось порвать их. Я посмотрел на нее, сердце болело. Ана стала мне важной, но если с ними она счастлива, разве я мог мешать? Мужчина сжал ее руку, она даже не вздрогнула, как от моего прикосновения. Я сжал губы и сказал:

— Хорошо, Анамика. Если ты хочешь их, я тебя с ними оставлю. Найдешь меня, когда решишь уходить.

Я развернулся и пошел из дома, нашел знакомые ступени и бросился, став тигром по пути. Я ревел от раздражения, поднимаясь, и замер, найдя пустой уголок. Повезло, что я заметил его, ведь едва что-то видел без света, окружающего Ану. Я забился туда, опустил голову на лапы и закрыл глаза, прогоняя отчаяние в себе.

Видимо, я крепко уснул, раз не заметил Ану.

— Ты уже успокоил свою бурю эмоций? Готов просыпаться, Сохан?

Я резко встал и ударился головой о выступ дерева. Тряхнув головой, я выпрыгнул и стал человеком.

Она не знала, что бушевало во мне. Не знаю, сколько я спал. Сколько Ана была с сиренами. От мысли, что они трогали ее, целовали, сжимали, грудь сдавливало. Как она могла так целовать меня раньше, а потом без объяснений повернуться к ним? Я не понимал.

— Ты не будешь со мной говорить? — спросила она, мы пошли вперед.

— Не вижу причины.

— Ах, ты расстроен.

— Нет. Можешь делать, что хочешь, с тем, кем хочешь. Это не мое дело.

— О? Тогда что портит твое настроение?

Я пожал плечами.

— Я просто хочу покончить с этим.

— Я тоже.

— Тогда идем.

Она вздохнула, тряхнула головой, и я пошел за ней по внутреннему лабиринту дерева к широкой и смутно знакомой пещере. Я заговорил, голос эхом разносился, и сияние богини стало ярче, озаряло чашу с выступающими пиками, соединенными между собой сплетенными корнями.

— Это пещера летучих мышей? — спросил я.

— Думаю, это место подходящее.

— Нет. Нам с Келси пришлось пробираться на четвереньках, и там не было мостов. Мне пришлось прыгать, чтобы спасти ее. Словно мыши меня проверяли.

— Ха, — издала смешок Ана. — Ты это заслужил.