– Ну... Не могу точно пообещать, что ты не получишь пищевое отравление, зато кухня все еще цела.

Девушка тянется за кусочком бекона.

– Пахнет вкусно.

– Ты выспалась?

– Вообще-то да, спасибо, – после некоторой заминки продолжает с улыбкой. – Я сожалею о том, что произошло вчера ночью.

– Будет очень жестоким упомянуть, что вчерашнее происшествие сделало меня счастливым?

– Так ты садист? – она игриво встряхивает головой. – Не знала.

Я не могу удержаться от смеха:

– Нет. Это неправда. Я просто... Я рад, что ты чувствуешь себя лучше.

Прелестный румянец расползается по ее щекам. Я просто влюбляюсь в нее заново, глядя, как плотоядно она таращится на кусок бекона.

– Куда все это нас ведет, Эверет? – спрашивает Бренна.

Это удивляет меня больше, чем следует. Она поднимает на меня глаза, но вопрос застывает во взгляде.

Не уверен, что смогу ответить однозначно, поэтому спрашиваю единственное, что смог придумать, прежде чем продолжу:

– А куда ты хочешь, чтобы нас привело?

Бренна пожимает плечами.

– Я не уверена. У меня никогда такого не было. Я никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Но я не знаю, Эверет... Мы еще плохо знаем друг друга. Как это могло случиться с нами, если мы ничего не знаем о прошлом друг друга?

Ненавижу то, насколько она близка к истине. Меня это нервирует. Я очень хочу поведать ей правду, но не в эту секунду. Я смогу рассказать все после того, как стану чуть больше доверять ей. В свое время я позволю ей полностью проникнуть в мою жизнь, но пока могу рассказать лишь о том, о чем она может знать. Кое-что обо мне, кроме моей профессии. Это все, что я могу открыть.

– Так поступают люди, Бренна. Они начинают влюбляться в простые вещи. Такие как улыбка женщины или румянец ее щек, гипнотизм ее глаз. Люди медленно влюбляются в поцелуи и прикосновения, связываются личностями и интересами. И не замечают, как уже любят кого-то за все. И за недостатки в том числе.

Она склоняет голову:

– Ты что, вычитал сей монолог в какой-то книге?

– Вообще-то, эти слова похожи на те, которые произнесла моя мама в тот день, когда моя девушка бросила меня. Мне тогда было пятнадцать. Я думал, что влюблен. Слова мамы всегда производили на меня впечатление, хотя мне и пришлось кое-что поменять в своей жизни, потому что потом я влюбился в то, что делал. То, как ты слушаешь музыку на пляже, как переставляешь ноги, подстраиваясь под ритм мелодии, или как пытаешься погасить улыбку, кусая губу, или как краснеешь, когда я рядом. Я люблю твои глаза и губы больше, чем кто-либо. Я люблю каждую секунду, проведенную с тобой, когда ты позволяешь мне проникнуть за твою защиту. Я влюбляюсь во все, что узнаю о тебе.

Честно говоря, я надеялся на проявление чувств с ее стороны. Ну, как если бы она обняла меня за шею, поцеловала со страстью и ответила, что тоже любит все во мне. Но ничего не случается. Вместо этого Бренна смотрит на меня, и страх отражается в ее округлившихся глазах.

После нескольких мучительно долгих молчаливых минут я спрашиваю ее:

– Ты... скажешь мне что-нибудь?

– Я… – она замирает на мгновение, глядя на меня сквозь неожиданно блеснувшие слезы, – я не могу сказать тебе, что чувствую, Эверет. Мне нужно время.

Ее слова или, еще хуже, их отсутствие, пронзают меня насквозь. Я хорошо понимаю, что ей нужно время. Я просто пугаюсь, что, раскрыв перед ней душу, не найду и десятой доли тех чувств, что испытываю сам. Я нервничаю от того, что из-за своих откровений потеряю ее навсегда.

Как будто прочитав мои мысли, Бренна добавляет:

– Я не могу сказать, что совсем ничего к тебе не чувствую, потому что я чувствую. Я просто пока не могу это выразить. Мне нужно время. Я хочу узнать тебя поближе. Я хочу проводить с тобой больше времени.

Сокращая расстояние между нами, я усаживаюсь рядом с ней на кровать. Заключив ее лицо в ладони, я наклоняюсь, чтобы запечатлеть на ее губах нежный поцелуй. Она испускает стон, который подтверждает тот факт, что ей нравится.

– У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно, – шепчу я.

Бренна уходит на несколько часов, чтобы принять душ и произвести все эти манипуляции, которые делают женщины, чтобы подготовиться к выходу.

Я сходил в душ, переоделся и нырнул в постель немного вздремнуть, потом расположился перед телевизором, чтобы посмотреть игру «Чикаго Кабс» против «Бостон Рэд Сокс»[30]. В половине третьего я слышу стук в дверь. Поднимаясь с дивана, вижу Бренну в обтягивающих джинсовых шортиках и белой рубашке в стиле хиппи, обнажающую часть живота. На ее голове очки, а сумочка перекинута через плечо.

– Я тут подумала, мы могли бы сходить куда-нибудь перекусить, – говорит она, опередив меня с предложением выйти куда-нибудь.

Зная, что не могу отказать ей, беру пульт и выключаю телевизор. Схватив свой телефон и бумажник с журнального столика, я направляюсь к Бренне. Она все еще стоит, уставившись в пустой экран телевизора.

– Кто играл?

– О, хм, Кабс и РэдСокс. Ты смотришь бейсбол?

Если она скажет «Да», я упаду перед ней на одно колено. Это единственный вид спорта, которым я интересуюсь так серьезно. Мой отец любил водить меня на игру.

Бренна пожимает одним плечом:

– Вроде. Я не ненавижу это, но если собираюсь посмотреть, то предпочла бы более предметную игру. Но по телевизору это немного скучно. Я люблю баскетбол, хотя на самом деле пытаюсь делать ставки снова и снова.

– Ну и какая команда тебе нравится?

– «Майами Хит», конечно. Хотя раньше это были «Быки»[31], потому что кто не любил Майкла Джордана в детстве? Я стала любить Хит много лет назад, когда они вышли в лигу лучших игроков. Вообще-то я встречалась с Двайном Вэйдом и Леброном Джеймсом раньше и даже сидела в третьем ряду во время игры в прошлом году.

Думаю, я завидую и влюблен.

– Тогда мы должны пойти на игру вместе, – говорю ей. – Я был на бейсболе и футболе, но не на баскетболе. Если ты только не засчитаешь спорт в школе.

– Я бы с удовольствием, – отвечает она с великолепной улыбкой.

– Замечательно. Так куда мы направляемся?

– На обед, – Бренна поворачивает голову уже от двери. – И мне все равно куда.

Типично женский ответ.

– Помни. Я не местный. И не знаю, куда здесь можно сходить. Может, «Оливковый Сад»? Ты бы хотела туда пойти?

Мы на полпути к выходу, идем по коридору, когда Бренна отрицательно качает головой:

– Не на свидании. У меня идея.

Девушка продолжает удаляться, и мне нужна минутка, чтобы ее догнать. В основном потому, что она сказала, будто это – свидание. Потом я вижу, как ее попка покачивается при ходьбе, ягодицы трутся друг о друга, пока Бренна вышагивает впереди меня. Стараюсь быть джентльменом, но таким видом трудно не любоваться.

Я думал, что Бренна направится к моему грузовику, но вместо этого она идет к своему БМВ. Крыша уже опущена, ведь на улице великолепный солнечный день. Может, даже чуть жарковато для меня. Бренна скользит на водительское сиденье, опуская очки на глаза, прежде чем вставить ключ в замок зажигания. Я немного колеблюсь перед тем, как опуститься на пассажирское сиденье, в основном из-за того, что не чувствую себя на свидании достаточно мужчиной, когда за рулем женщина. Знаю, это может показаться странным, но я был воспитан именно таким образом. Быть мужчиной значит брать на себя ответственность.

Голос Тупака[32] раздается из радио, бухает по динамикам. Бренна протягивает руку, выключая музыку.

– Извини, – бормочет она, – ты можешь включить то, что тебе нравится.

– Я не слышал песни Тупака уже очень долгое время, – я смотрю на нее, в который уже раз удивившись Бренне. Она находится в чудесной стадии между подростком и взрослым. Она зрелая не по годам, но вместе с тем еще такой ребенок, когда дело касается некоторых вещей. – Сколько тебе лет? – спрашиваю, когда мы поворачиваем за угол и движемся параллельно береговой линии.