— Браво! Открыли Америку! Один лист — и все в порядке! Только зря вы встали на эту дорогу, другие уж по ней возвращаются. Нет ничего нового под солнцем! Все известно! Коцо получает двойку, а комсомольский секретарь — единицу!

Сажусь. Светла вырывает еще один лист из тетрадки и что-то пишет. Не оборачиваясь, подает мне, читаю: о б щ а я  т р о й к а! Держу листок обеими руками и едва удерживаюсь, чтобы не расцеловать его. Альфы и беты? Синусы и косинусы? Вот она, настоящая формула: тройка! Главное — общая! Не-пре-мен-но общая! Потому что в таком случае она равна почти шестерке с плюсом, вот!

III

С АНГЕЛОМ ВЫЛЕТАЕМ!

Да, первыми вылетаем из класса… Звенит звонок с последнего урока, двери отворяются, и под возмущенными взорами висящих по стенам знаменитых педагогов и детских писателей девятые «а», «б», «в», «г», «д» и «е» штурмуют коридор. И пусть штурмуют! Назло этим самым знаменитым педагогам! Написали кучу толстых томов, а попробуй хоть в одном из них найти дельный совет, например как предложить Светле пойти с тобой в кино или в кафе. И как бы сделать это так, чтобы, с одной стороны, она почувствовала, как тебе этого хочется, а с другой — если уж она откажется, чтобы твои слова означали всего лишь: «Скука такая. Надо же хоть чем-то заполнить время. Я тебе так предложил, между прочим…» А то знаете этих девчонок — водят тебя на крючке и похваляются перед подружками. И врут, врут…

Знаменитые педагоги молчат, зато поступает очередное предложение от Ангела:

— Ты ей прямо скажи: «Светла, видела ты такой-то и такой-то фильм?» Если она ответит «да», значит — аут, а если — «нет», тогда ты сразу: «Тут у меня два лишних билетика…»

— Нет, это банально, — не соглашаюсь я. Мне не хочется начинать со Светлой, как другие начинают со своими девчонками. Ангел уже в который раз слышит от меня это «банально» и вскипает:

— «Банально, банально»! Заладил! Это формула, понимаешь! И правое кроше́ банально, однако никто от него не отказывается. Пат — и аут!

— Слушай, но ведь это же Светла!

— Ах, Светла, видите ли! — бесится он. — Тогда ступай и прямо выложи: «Хватит нам валять дурака, девочка моя, вечером — в «Бразилии»![6]

И тут вдруг будто из-под земли выныривает Магда и заступает нам дорогу. Волей-неволей приходится остановиться — нет возможности притвориться, что мы не заметили ее. Все-таки мы «коллеги» — все из «Спартака». Но почему, черт возьми, она держится с нами, как будто мы ей бог знает какие близкие люди?! Впрочем, она симпатичная, я вам уже говорил, стройная, блондинка с длинным конским хвостом, воображает — весь мир обязан ей поклоняться. Ну, допустим, мужской мир старшеклассников нашей школы отчасти исполняет это ее желание, но мы с Ангелом предпочитаем, чтобы нас оставили в покое. Особенно сейчас. Но Магда лишает нас всякой возможности отступить, заняв стратегическую позицию между нами и лестницей.

— Что это с вами, чемпионы? — Она обнимает сумку обеими руками, и короткий школьный халатик становится еще короче. Это ее старый трюк, она часто применяет его, когда разговаривает с парнями. Вот и сейчас, завела речь о Гурии Плетневе, о республиканском первенстве, о двойке, об учкоме (куда завтра, конечно, вызовут Светлу), а я только о том и думаю, что в любую минуту могут появиться Светла и Зарка. Представляю себе, как они выходят из класса, Зарка подталкивает Светлу, указывает взглядом на нас, но та уже все заметила и состроила презрительную гримасу — ох уж эта ее презрительная гримаса, которая держит на почтительном расстоянии всех, включая и меня. Магду и спорт Светла ненавидит. Интересно только, спорт из-за Магды или Магду из-за спорта? А может быть, и Магду и спорт из-за чего-то третьего? Не могу сказать с уверенностью. Совсем еще недавно они обе с Заркой подшучивали надо мной из-за моего бокса и называли «забиякой». Ну что ж, я и вправду забияка, и я бы на них не обиделся, если бы не убийственная ирония, звучавшая в их голосах.

Вот и они. Проходят мимо. Зарка многозначительно покашливает, а меня будто в кипящую воду ткнули. Вдруг стало душно, пытаюсь расстегнуть ворот — пуговка отлетает. Магда подошла совсем близко, нарочито громко хохочет, что-то говорит, я не слышу. Будто оглох внезапно. Взглядываю на Ангела: друг мой в бешенстве. Хотим вырваться — она не пускает. А те две, наверное, уже во дворе и выносят мне смертный приговор. Делать нечего — отталкиваю Ангела, выгибаюсь и лечу по перилам. Налетаю на кого-то, проталкиваюсь вперед, взглядом ищу одну короткую стрижку и две светлые косы. Нет. Вокруг шум и толкучка, а мне хочется услышать «забияка», произнесенное знакомыми голосами с какой угодно интонацией. Я заслуживаю самой иронической. Но нет никого. Ни в буфете, ни в библиотеке, ни в учкоме — никого. И во дворе — никого. Значит, они уже идут по улице Трайко Китанчева. Стискиваю сумку под мышкой и — вдогонку! Только что прошел дождь, развезло, бежать трудно. Скольжу, но пока не теряю равновесия. Если не догоню их до улицы Эмила Маркова, я пропал. Хоть бы они на перекрестке задержались — там они обычно прощаются и подолгу разговаривают.

Уф! Наконец-то! Остановились обе перед телефонными будками. Но Зарка вроде торопится, смотрит на часы, что-то достает из сумки, Светла одна идет вверх по гористой улице, они машут друг другу… Я возникаю внезапно в десяти метрах от Светлы, и тут же, как в прошлом телефонном разговоре, вступает мой двойник:

— Светла, это ты?

Двойник мой лжет, он вовсе не изумлен, зато изумлена она, и совершенно искренне, она надувает губы, но в глазах ее смеются три тысячи чертенят, и я знаю почему. Во-первых, это у нее такая привычка — надувать губы, так ежик выпускает иголки. А во-вторых, я такой запыхавшийся, красный и растрепанный после своего безумного спринтерского кросса…

— Кто это за тобой гнался? — Ну, заговорила наконец-то.

— За кем? За мной? Да я всегда так…

— Всегда так ходишь?

Мы смеемся и дальше идем вместе. Правда, я держусь «на почтительном расстоянии», но все равно вместе, вместе — «ура, Коки, все прекрасно!» Да, но она не произносит больше ни слова, молчим и старательно выбираем между лужами места посуше. Взглядываю на свои туфли и брюки — кошмар! Все в грязи. Стоит ли еще выбирать? Не лучше ли извиниться перед ней за то, что после уроков я вместо того, чтобы поблагодарить ее за тригонометрию, смылся… Лучше бы уж сразу поблагодарил… А то решали с Ангелом, что бы мне придумать, чтобы встретиться с ней… И ничего не придумали — сплошные банальности! Может, и пришло бы что-то в голову, если бы не Магда… Мне становится так досадно на Магду, что я нарочно со всего маху ступаю в лужу.

Светла вскрикивает и отскакивает в сторону. Я обмираю: по ее чулкам стекает грязная вода. Выхватываю из кармана носовой платок, бормочу какие-то извинения, опускаюсь на корточки… Но она снова отскакивает и машет рукой… Кажется, она тронута моим поступком, улыбается:

— Да что ты, это всего-навсего вода, отстирается…

«И Магда — вода, — хочется мне сказать в ответ. — Не сердись из-за нее! Ах, Магда — это целое наводнение, трудно сдержать ее… Но все равно… Я оставил Ангела тонуть. Хоть бы ему удалось уплыть…»

— Хоть бы ему удалось уплыть, — нечаянно повторяю вслух. Светла смотрит удивленно:

— Кому?

— Ангелу.

— А почему уплыть?

— Уплыть от Магды.

— А, ваша подруга, — иронически бросает Светла, надувает губы и идет. Следом иду я. Эх, все испортил, не надо было вспоминать Магду…

— Какая там подруга… Рыба-прилипала! — В голосе моем кипит благородное возмущение.

— Но симпатичная прилипала.

— Да ты что! — лгу самым безобразным образом.

— Ладно, ладно! По крайней мере, не надо кривить душой.

— Она, конечно… конечно… Но…

— Красивая, но глупая, — дополняет коварная Светла.

— Да! — Я тотчас понял, что попался, но уже поздно.

— Значит, красивая! — Она смеется, я раздражен собственной глупостью, но что делать… Внезапно я останавливаюсь и распрямляюсь решительно: — Светла… я… Мне бы хотелось… — Беззаботный смех ее прерван моим торжественно-растерянным тоном, она становится неспокойной, мы уже стоим у ее подъезда, я запинаюсь: — …мне бы хотелось…