О гитлеровском турне на «мерседесе» известно далее, что на вилле Кирдорфа «Штрайтхоф» он встретился с 30–40 «руководящими головами» рурской промышленности. Вероятно, это было связано с мероприятием, проводившимся неофициально созданным в октябре 1927 г. и с того времени расширенным комитетом предпринимателей тяжелой промышленности по содействию фашизму, о котором уже шла речь. К числу собеседников Гитлера принадлежал и упомянутый ранее главный редактор «Лейпцигер нойесте нахрихтен» Брайтинг. «Фюрер» сообщил Брайтингу, что ему оказывают финансовую поддержку также Крупп и банкир барон фон Шредер: эти господа и другие крупные промышленники были бы рады «быть принятыми в нацистскую партию», по пока не нашли в себе мужества безоговорочно выступить за «национального фюрера» 5.
О результатах этих тайных совещаний и иных акциях Гитлера можно судить по многим высказываниям, инициативам и событиям. В переписке промышленно-финансовых магнатов все более недвусмысленно появляются высказывания, подобные изречению директора Дрезденского банка Вальтера Бернхарда. В октябре 1931 г. он заявил: «Дело не пойдет на лад до тех пор, пока не явится наконец некий малый, который с железной энергией осуществит необходимое»6.
В союзе с юнкерами и другими реакционными аристократами крупные концерны теперь уже прямо обратились к рейхспрезиденту с требованием назначить Гитлера рейхсканцлером. Правда, под этим первым известным ходатайством, поданным Гинденбургу генералом в отставке Рюдигером фон дер Гольцем (председателем «Союза германских офицеров» и «Объединения отечественных союзов») 27 июля 1931 г., самые громкие имена германской монополистической элиты пока еще не стояли. Однако среди подписавших было уже немало видных менеджеров всемирно известных немецких фирм, например заводов Круппа и концерна «ИГ Фарбениндустри». Для перестраховки эти господа, желая создать себе своего рода алиби, облекли выдвинутое ими требование установления диктатуры в фарисейские фразы о демократии; согласно ей, «высший принцип» якобы заключается в том, что «правительственная власть передается сильнейшей национальной партии»8, иначе говоря рвущимся к диктатуре нацистам.
За неизвестными широкой общественности второразрядными представителями концернов, подписавшими это ходатайство, стояли монополисты, имевшие решающий голос. Так, влиятельные люди концерна «ИГ Фарбен», председатель его наблюдательного и исполнительного советов Карл Дуйсберг и председатель правления Карл Бош, при посредничестве близкого знакомого Гесса и Рема — некоего Генриха Гаттино летом 1932 г. устроили встречу директора концерна Генриха Бьютефиша с Гитлером. На ней нацистский главарь обещал после передачи ему пра-вительственнои власти оказать полное содействие весьма выгодному проекту «ИГ Фарбен», имевшему чрезвычайно важное значение для подготовки войны, а именно производству синтетического бензина. Тем самым было положено начало будущему совместному участию нацистского государства и «большой химии» в преступном деле агрессии.
Другим связным между «ИГ Фарбен» и нацистской верхушкой был инженер Вернер Дайтц, который еще перед первой мировой войной выступал с философскими трактатами в «национал-социалистском» духе, с 1925 г. являлся руководителем одного из предприятий этого концерна, а в 1931 г. (разумеется, не без его разрешения) стал членом имперского руководства НСДАП. Аналогичное положение наблюдалось и в других концернах. Для могущественнейшего человека концерна «Ганиель» Ройша берлинским связным служил Эрих фон Гильза, бывший социал-демократ, который прежде был адъютантом Носке, а затем некоторое время занимал директорский пост в «Гутехофнунгсхютте». В 1928 г. Ройш побудил его вступить в Немецкую народную партию и обеспечил ему мандат депутата рейхстага, затем внедрил его в Немецкую национальную народную партию и в конце концов сделал одним из главарей СА.
По показаниям Функа на Нюрнбергском процессе главных нацистских военных преступников, к числу покровителей фашистской партии уже в 1931 г. принадлежал и другой директор этого металлургического концерна — Герман Келлерман. То же самое относится к члену правления маннесмановского трубного концерна Эрнсту Бис-кюлю и директору Густаву Кнепперу из компании «Веста». Концерн Сименса был представлен в упоминавшемся выше «кружке Кепплера» директором Рудольфом Бингелем, «Дрезденер банк» — директором Эмилем Мейером. Через различных посредников, в том числе через некоторых остэльбских юнкеров, контакты с нацистским руководством, особенно с Грегором Штрассером, поддерживали также крупный промышленник Пауль Зильвер-берг, председатель наблюдательного совета синдиката «Рейнише браунколе» и Банка германских промышленных ценных бумаг, он же член наблюдательных советов различных отраслей.
Для того чтобы дать хотя бы общее представление о всей сложности этих установленных за кулисами контактов крайне недоверчивых и заботящихся только о собственных прибылях магнатов концернов с руководящей нацистской сворой, упомянем лишь, что связи Зиль-верберга со Штрассером приобрели для этого монополиста роковой исход, когда конкурентная борьба между ним, с одной стороны, и Тиссеном и Фликом — с другой, в конце 1932 г. вылилась в соперничество нацистских главарей (Геринг против Штрассера). Клике Тиссена — Геринга было тем легче справиться с ним, что Зильверберг (впрочем, как и некоторые другие покровители фашизма из кругов крупных промышленников, например управляющий делами Имперского объединения промышленности Людвиг Кастль) происходил из еврейской семьи, перешедшей в протестантскую веру.
Другим примером противоречий между крупным капиталом и нацистским руководством была пресловутая, весьма запутанная «гельзенбергская афера». Хотя владелец крупного концерна Фридрих Флик (в то время он был главным акционером «Гельзенкирхенец бергверкс АГ», а через три десятилетия стал самым богатым человеком в ФРГ) в феврале 1932 г. лично заверил Гитлера в своих симпатиях, тем не менее все же выступил в поддержку правительства Брюнинга, так как оно было готово выкупить у него по многократно завышенной цене (100 млн. марок) акции этого концерна и тем самым спасти его от финансового краха.
В результате тайных поездок Гитлера на своем роскошном «мерседесе» в 1931 г. симпатии магнатов монополий к фашизму еще больше усилились. Видные промышленники просто рвали из рук приглашения в дюссельдорфский Промышленный клуб на его выступление там, состоявшееся 26, а по последним данным, 27 января 1932 г. Даже пушечный король Крупп (подчеркивая свое особое положение, он не являлся членом клуба) и тот обратился к его председателю с письменной просьбой прислать ему билет на доклад Гитлера и приглашение на последующий банкет.
Речь Гитлера в Дюссельдорфе, мало чем отличавшаяся от его прежних выступлений перед подобной публикой, неоднократно приводилась9, и потому подробно излагать ее нет нужды. Как известно, он всячески подчеркивал прин цип авторитарности и «фюрерства» не только в хозяйстве (что постоянно делали его слушатели), но и в политике («в области руководства всей борьбой за жизнь»), т. е. необходимость установления диктатуры. Присутствовавших Гитлер называл носителями присущего белой расе «духа господ», которые призваны заставить другие народы рабски трудиться на них и умирать ради них. Ради господства германского империализма надо подавлять другие народы силой оружия, создавать «новое жизненное пространство с крупным внутренним рынком», применять для «защиты германского хозяйства концентрированную вооруженную силу». Далее следовали антикоммунистические и антисоветские призывы и заверения в том, что уничтожить большевизм в состоянии только он, Гитлер, и возглавляемый им нацизм. «Мы приняли непоколебимое решение истребить марксизм в Германии со всеми его корнями» — вот лейтмотив речей нацистского главаря, находивший полнейший отклик у его монополистической аудитории.
Собравшаяся избранная публика встретила эти заверения аплодисментами, что само по себе в этих «солидных» кругах было необычным. Но одними эмоциями дело не ограничилось. Тиссен писал позже: «В результате этого обращения, произведшего глубокое впечатление, в казну нацистской партии потекли крупные суммы от тяжелой промышленности»10. Но и это не всё. На следующий день трое самых могущественных магнатов «Стального треста»— Тиссен, Фёглер и Пёнсген — встретились в тиссе-новском замке «Ландсберг» с Гитлером, Герингом и Ре-мом, чтобы определить конкретные шаги к созданию такого правительства, в котором решающую роль играли бы нацисты. В том же направлении активно действовали и другие заправилы монополий.