Вольфганг Руге

Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии

Сокращенный перевод с немецкого Г. Рудого

Введение

30 января 1933 г. главарь нацистской партии Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером. Пробил последний час парламентской Веймарской республики; на Германию опустилась ночь фашизма. Террор и бесчеловечность стали повседневностью 65-миллионного народа. Прошло еще немного лет, и «великогерманские» властители «третьего рейха» установили свое деспотическое господство также за пределами страны, ввергли сначала Европу, а затем чуть ли не весь мир в пучину войны. Зверства, творившиеся именем Гитлера на фронте и в самой Германии, превзошли по своей мерзости и жестокости все, что только имело место в предшествующие века.

Чтобы сокрушить кровожадный фашизм, державам, выступившим на борьбу против него, прежде всего Советскому Союзу, пришлось напрячь все свои силы и принести ради победы невиданные в истории человечества жертвы. Когда после шести лет второй мировой войны над полями сражений поднялись последние столбы дыма, народы оплакивали 50 миллионов погибших. Не счесть было раненых и искалеченных, вдов и сирот. В руинах и пепле лежали обширные края, тысячи городов и десятки тысяч деревень. Предположительная стоимость уничтоженных материальных ценностей достигала поистине астрономических цифр, а утраченных сокровищ культуры и искусства — вообще не поддавалась никакому измерению.

Гитлеровской Германии пришлось пережить военное поражение невиданного масштаба. Но именно это побуждает многих буржуазных историков приписывать всю вину за фашистский кошмар, мировую войну и это беспримерное поражение одному-единственному человеку — позорно обанкротившемуся «фюреру». Особенно живучи такие взгляды в странах Запада, где радио и телевидение, школа и пресса целенаправленно культивируют легенду о «фюрере-ферфюрере»[1]. Людям втолковывают, что Гитлер растоптал республиканскую конституцию и уничтожил буржуазную демократию, разорвал в клочья Версальский мирный договор, создал на пустом месте «всесокрушающий» вермахт и послал на смерть миллионы беспрекословно повинующихся солдат не только без чьей-либо помощи, но и вопреки сопротивлению целого легиона врагов из лагеря тогдашней буржуазной демократии.

Словом, что он, и только он один, был движущей силой событий и за ним никто не стоял, что не было никаких нажившихся на войне монополистов и увешанных высшими орденами военных преступников-милитаристов. А посему западные публицисты и телекомментаторы, лишь только речь заходит о злосчастном прошлом, начинают разглагольствовать о расовом бреде именно одного Гитлера, о партии именно одного Гитлера, о программе именно одного Гитлера, о терроре именно одного Гитлера, о вооружении именно одного Гитлера, о войне именно одного Гитлера… Да еще при этом не забывают изобразить ликвидацию безработицы, строительство автострад и чистоту на улицах тоже делом рук этого якобы загадочного человека, который был вегетарианцем и вместе с тем чудовищно жестоким, больше всего на свете любил домашних животных и вместе с тем приказал удушить газом миллионы людей.

Авторы школьных учебников, журналисты и кинематографисты, распространяя такие ложные представления об истории, могут ссылаться на буржуазную историческую науку, которая в солидных (правда, лишь на первый взгляд) исследованиях и толстенных «кирпичах» неутомимо вдалбливает читателям, будто Гитлер единолично измыслил, породил и осуществил все злодеяния нацистского времени.

Эту мысль наиболее четко формулирует известный исследователь истории фашизма Эрнст Дойерляйн: «Национал-социализм… исторически определялся одним человеком, который именовал себя творцом и свершителем, — Адольфом Гитлером»¹. Если можно выразить данную мысль еще яснее, то это сделал Иоахим Фест, автор вышедшего в ФРГ «бестселлера» «Гитлер. История его карьеры»,»о которому поставлен нашумевший фильм. «На самом деле, — пишет Фест, — он (Гитлер, — В. Р.) в невиданной мере был сам по себе и все в самом себе: сам себе наставник, организатор партии и создатель ее идеологии, тактик и исцелитель-демагог, фюрер, государственный муж и — в течение одного десятилетия — движущий центр мира»². Не без почтительного трепета и другие буржуазные историки заявляют, будто Гитлер был «демонический человек… мрачного величия», «психически-социальная дефективность которого стала роковой для целого континента»³.

Восходящие к таким дефинициям псевдонаучные изыскания насчет «души» нацистского главаря преследуют цель вызвать всеобщее любопытство к Гитлеру-«человеку», которого, мол, при всей его непостижимости все же можно понять (а значит, и простить). От связанного с этим перемещения проблемы в психологическую плоскость всего один лишь шаг до, по меньшей мере частичной, реабилитации фашизма. Именно за нее и берется все большее число не только откровенно неофашистских, но и «серьезных» буржуазных авторов.

Разумеется, есть и такие буржуазные историки, которые выводят германский фашизм не исключительно или хотя бы не в первую очередь из личности Гитлера. Однако их взгляды мало распространены и находят весьма ограниченный доступ в исторические представления масс на Западе. И уж без всяких оговорок можно констатировать, что персоналистски обоснованные теории возникновения и сущности германского фашизма стали составной частью всех без исключения попыток буржуазных историков дать его толкование. Так, кёльнский профессор Андреас Хиль-грубер на коллоквиуме историков ФРГ в 1979 г. заявил, что все «важные политические решения принимались од ной личностью, в данном случае Гитлером»⁴.

Причина того, что тезис о единоличной вине Гитлера особенно любим буржуазными учеными, — это в значительной мере его исключительная пригодность для реакционной пропаганды. Вышедшая из употребления нацистская легенда о всемогущем чудотворце — спасителе нации наипростейшим образом выворачивается наизнанку и превращается в антилегенду о всемогущем злодее, а затем пристегивается к распространенным на Западе идеалистическим историческим взглядам о всесилии уникальной личности.

Таким образом, потребителя буржуазной идеологии, так сказать, избавляют от труда переосмысления, поскольку эта антилегенда по своей внешней правдоподобности превосходит другие интерпретации, предполагающие наличие хоть какого-нибудь знания истории. Все это наилучшим образом приспособлено, дабы убедить так называемое общественное мнение на Западе, что проблема фашизма ни в каком дальнейшем объяснении не нуждается, а прошлое уже «преодолено».

Благодаря этому указанный тезис просто-таки идеально отвечает социальному заказу буржуазной историографии, которая стремится оправдать дискредитированную бесчеловечностью и войной империалистическую систему и внести свой вклад в ее сохранение и упрочение. Ведь если признать правильным утверждение, будто Гитлер был единственным творцом и исполнителем зловещих замыслов германского фашизма и единоличным виновником второй мировой войны, то отсюда логически следует: искать других виновников преступлений 30—40-х годов или же задавать вопрос об общественных причинах тогдашнего хода развития в Германии совершенно ни к чему.

Уже на Нюрнбергском процессе главных немецких военных и нацистских преступников в 1945–1946 гг. защитники фашистского «первого гарнитура», впервые выступившие с тезисом об абсолютной единоличной вине Гитлера (которого один из них назвал Люцифером), не делали тайны из того, что тезис этот служил им для обеления обвинявшихся крупных промышленников, банкиров, военщины и заправил нацистской партии ⁵. Но если для адвокатов нацизма в Нюрнберге на первом плане стояла задача — снять вину с отдельных лиц, то буржуазные историки приступили к защите уже целого класса с целью реабилитации общественного строя, представляемого данным классом. Некоторые из них без обиняков признают это.