- У себя.

- Не понял.

- Оставь. Вдруг пригодятся?

- Марго. Теперь мне не зайти без стука.

- Да и стучать не надо.

- О чем ты?

- Алекс, стой где стоишь. Перестань... Ты не понял. Завтра я отсюда съеду.

- Куда? Случилось что? С мамой?!

- ???

- Он?.. К нему?.. Что... так серьезно?.. Молчи... На... забери ключи... Не нужно. Мне ничего не нужно! Слышишь?!

- Алекс. Я не побегу тебя спасать.

- А и не надо. Когда-то должен Ангел отдыхать?!

26 апреля 2012

Пустыня

Я пришла в твою пустыню. Точнее, заглянула. Прости. Не знала. Не знала, каково это, когда не пишется. Я всего лишь твоя дочь, которую ты не видишь годами. И вот я тут. В твоей пустыне. И не могу понять, что мне делать. Сердце твое будто выкрашено в серый цвет. Мысли нет. Желаний нет. Книги разбросаны. Под ногами песок. Столик с печатной машинкой вот-вот уйдет под воду. Ты как будто у реки. И все вокруг лишено цвета. Деревья не плодоносят, не украшены листвой, земля словно выжжена. И эта мертвая река. Отец! Так бывает? Почему ты никогда мне не говорил? Почему фразу "Писательство - каторжный труд" я читаю в записке, оставленной тобой перед уходом. Куда ты уехал? В Москву? В Нью-Йорк? Где искать тебя? Листаю книги. Плачу. Ты так прекрасно пишешь. Это не конец. А я - обычная девочка. Правильно, что меня нет даже в письмах. У тебя другие дети, другие семьи. И тебе есть, чем гордиться. Все талантливы. Все идут по твоим стопам. А я... обычная девочка. У меня даже нет высшего образования... После смерти матери я только работаю... где придется... Сейчас в детской библиотеке. Вот. Ты бы улыбнулся, тебя бы рассмешила моя болтовня. И это радость для меня. Потому как знаю, что ты никогда не будешь стыдиться, ты не такой... Если на меня и обращают внимание, то лишь из-за фамилии. И то... (прости), говорю, что мы однофамильцы... Папа! Папа! Где же ты? Везде - и в интернете, и по телевизору говорят, что ты исчез при загадочных обстоятельствах. Прошел месяц, два, год, два года... а тебя не нашли. Дети и жены твои разрешили придти мне ненадолго в дом, где ты писал свои книги. Тут все осталось нетронутым. Опечатали вначале и никого не пускали. Теперь-то можно. Вот и меня пустили, когда уже и имя твое стали забывать. Кому нужен писатель, не приносящий новые книги издателю, не получающий гонорары?

Десять лет прошло. А я, как сейчас, вижу себя в твоей пустыне. И это самое яркое воспоминание в моей ничем не примечательной жизни. Странно, но у меня нет детей, семьи, друзей, знакомых. Я совсем одна. Но с тех пор, как ты пропал, я всегда чувствую тебя рядом. И мне не хочется что-либо менять...

30 апреля 2012

Многоточия

А вечером я иду в кафе. Что делаю? Да так... сижу, думаю о твоих стихах, о тебе... Еще... прочитала рассказ (немного второпях), но, поверь, было о чем задуматься. Знаешь, я ведь совсем домашняя девочка. А у тебя столько всего в жизни переплелось, столько пережито... даже страшно стало. Ты, наверно, боялся мне об этом рассказать? Зря... Я умею слушать. Я вообще склонна дружить. Романы мимолетны, а дружба может растянуться на года. Как это бывает? Да, просто. Встречаемся, говорим, говорим. Молчим. Потом идем куда-нибудь. На выставку, например. Смотрим картины. Гуляем по городу допоздна. Провожаем уходящий день, застывший на минутку перед ночью. День оглядывается, будто приглашая нас. А мы стоим и молча ждем, как он погаснет. У тебя в стихотворении есть потрясающая метафора про то, как жалюзи захлопываются, словно потерявший сознание дневной свет. Я онемела, когда прочитала. Так и тут. День погаснет не как свеча, а именно потеряв сознание... Нам покажется, что идти дальше невозможно. И каждый подумает о своем, пока ветер прохладой ночной не пробежится по нашим лицам. Дальше... дальше обычно мы засыпаем в разных постелях, душой улетев в одну и ту же галактику... Не слишком откровенно?.. Нет?.. Вот и хорошо...

А вечером, после работы, я, как и прежде, иду в кафе...

3 мая 2012

Грани

Что-то опять о грустном... Будто ночь легла на грудь и жмется, жмется молчаливым оком, словно хочет в сердце заглянуть. Проникнуть внутрь и жить. А зачем, когда столько солнца вокруг? Мне б ее смахнуть да пнуть. А я молчу... Говорю пролетевшей птице: "Разваливаюсь на куски, не могу себя собрать. Мне б так летать". Но это ненадолго. Отвернулась, забыла и вновь ощутила взгляд туманной ночи.

Ах, уснула девочка в парке ночном. Ах, уснула девочка... Свежая, как лилия. Юная. Красивая. Что ей мгла ночная - видит сны радужные. И ночь пьет ее белоликую молодость, бездонную, пить - не испить. Как ручеек серебрится дыхание девочки. Мое же - останавливается. Мое же - по капле всасывает. И удовольствие получает от предвкушения смерти. Смерти скорой уставшей женщины, чья судьба на обочине прилегла. Прилегла, подняться не может. Как же это?.. Я?.. Меня?..

Вот и встрепенулась.

7 мая 2012

я лишь...

Красиво оденусь, туфли на шпильке, черный плащ развевается на ветру, да я и сама бегу, кружевная черная повязка на глазах, кружевные черные перчатки чуть ниже локтя, а платье - угадай? Ах нет, ах нет! Не угадал! Разве в черном я могу бежать?.. Какое? Черно-белое. Кружева на белоснежном хлопке. Вот! А ты опять молчишь. И если смотришь, то на небо, на улыбку солнца. Будто моей улыбки нет. Ее стараешься не видеть, в ресницах пряча дрожь, чтоб только не открыться. Говорил (когда-то), обезоруживает моя улыбка, и ты немного ёжишься от холода ли, от смущенья... не пойму... Как не пойму тебя, не поймаю, не узнаю, не распознаю - такой ты незнакомый, если рядом... Вот видишь, не умолчала, не затаилась, вся раскрылась как есть - бегущая с черным по ветру летящим плащом... "Ом-м. Ом-м" - что за звуки? Что за зверь поет в кустах с листвой багряной? Ты ведь все знаешь! Ну, скажи! Скажи! И не забывай, что я лишь эхо твоего дыханья... твоего дыханья... дыханья твоего...

22 мая 2012  

Минутное

Бреду по мелководью. По мелководью мысли обнаженная, потерянная. По реке. По реке. В густоте леса. В пустоте сердца. Не смотри. Быть может, жива. Быть может, нужна. Но такая тоска. Ляжет на плечи. Запутается в волосах. Мне бы поводыря. Мне бы голову приклонить. Мне бы не быть...

27 мая 2012  

На пригорочке

В лучах весеннего солнца, в лесу, стою на пригорочке нашем. Апрель на излете, а я в платьице подвенечном цвета рассвета робкого... Постой. Все не так и не то говорю. Пока шла, слова растеряла. Это оттого, что плакала. А пришла на местечко, на пригорочек наш, и только голову склонила. И ничегошеньки сказать не могу. Простишь ли меня, что слов не нахожу? Простишь ли, что не ушла за тобой? Ведь только сейчас поняла, - закатилось солнышко мое, радость сердечная, ласка безбрежная. Не вернуть мне тайну души моей, печаль очей моих, радость речей моих. Безмолвно стою и чахну смоковницей бесплодною. Ах, Боженька, Боженька мой! Словно цыпляточки несмышленые разбежались словечки мои. Растеряла я их, растеряла я их. Как слезинки не собрала в ладошку словеченьки, не пролила на пригорочек. На пригорочек любви первоцветной. Ах, Боженька, Боженька мой, к чему краса девичья, власы золотистые, рученьки белые, а сердце несмелое... Ах, Боженька, Боженька мой, забери к милому моему, ненаглядному... Ах, стыдно мне, стыдно на солнышко смотреть. Ах, стыдно мне, стыдно полной грудью дышать. Ах, стыдно, стыдно мне рассветы встречать...