Эндрю сделал глубокий вдох, собрался и, в конце концов, кивнул.

– Ясно.

– Отлично, – проговорил я, обнадеживающе улыбаясь. – Итак, если мы хотим, чтоб твой мужчина заревновал и ползал у тебя в ногах, умоляя принять его обратно, тогда нам есть, над чем поработать.

Глава 3

– Говорю вам, было невероятно, – рассказывал я, а Лола, Габриэль, Даниэла и Эмилио глазели на меня. Мы пили кофе в тату–салоне, сидя там, где клиенты ожидали своей очереди или пролистывали тату–журналы, что стало нашей утренней воскресной традицией. Я как обычно прихлебывал зеленый чай, они – кофе, и проходил через традиционный допрос после старта нового дельца. Какой он? Он извращенец? Есть ли у него фетиш на надувные куклы? Ну, знаете… нормальные такие вопросы.

– У него на стене в гостиной висят иллюстрации, написанные им самим, – сказал я им. – Карандашные наброски, но фон – акварельный. Охеренные картины. – Я кивнул на книги по татуировкам на кофейном столике, что стоял между нами. – Ничего лучше в жизни не видел.

– Н–да? – спросил Эмилио. Как татуировщик он бы оценил то, о чем я вещал. – Он рисует мультики?

– Он делает видео–борды, которые отправляют аниматорам, – пояснил я. – Нереально круто. А еще в гостиной у него огромный рояль.

– И что, в шкафу не скрываются похожие на живых синтетические секс–куклы? – разочарованно задала вопрос Даниэла.

Эмилио шутливо насупился.

– Не все такие же извращенцы, как ты.

Он хмыкнула.

– Спасибо, малыш. – Я не смог сдержать хохот. Эмилио и Даниэла стали мне очень близкими друзьями. Арендодатели – да, но Эмилио мне как старший брат, а его красавица–жена – названная сестра.

– Значит, он симпатичный и совершенно нормальный? – спросила Лола.

Я пожал плечами.

– Настолько хорошо мы еще не знакомы, то есть секс–игрушек в ящиках я еще не видал, но да. Если существует такое понятие как «нормальный». И говорю вам, он – прекрасная замена предыдущему парню.

Габриэль прыснул.

– О, да ладно, – сказал он. – Что плохого в том, что пацан двадцати с копейками лет коллекционирует ложки, а его диваны обернуты в полиэтилен?

Я покачал головой, вспоминая первые впечатления от посещения квартиры того парня. Меня передернуло.

– То была наименьшая из проблем. Чувак был жутким как черт.

Лола рахохоталась.

– А тот говнистый супербогач перед ним? Который считал своего бойфренда приобретаемым товаром и никак не мог врубиться, почему парнишка подался в бега.

– Это я посоветовал парнишке податься в бега, – пояснил я. – Я предпочел парня с полиэтиленом и «Клороксом^[4]» вместо этого козла. – Было вполне реально справиться с дебилизмом Раймонда, но самовлюбленный «самодельный» миллионер Джерард считал, что за деньги можно купить любую прихоть, включая людей. Такое дерьмо со мной не прокатывало.

– И когда Человек–Рояль будет здесь? – спросил Эмилио.

Мы всегда давали моим клиентам погоняла: Человек–Клорокс, Говнистый супербогач, Шерстяной парень, Человек–Жопа. Для всех нашлись походящие. Но по какой–то причине мне не понравилась идея навесить ярлык на Эндрю, тем более что прозвище принижало его.

– Его зовут Эндрю, – заявил я и решил оставить без внимания направленные в мой адрес взгляды и распахнутый рот Даниэлы. – Он будет здесь с минуты на минуту.

Как по заказу Эндрю, выглядя, как очень привлекательный ботаник в своем свитере с ромбиками и классических брюках, остановился перед дверью в салон. Он разглядывал название, абсолютно не замечая пятерых человек, наблюдавших за ним изнутри. Покачал головой, пробормотал что–то под нос и хотел вроде постучать, но потом на секунду «завис» и опустил руку. Сделал глубокий вдох и быстро тукнул по двери, решив, вероятно, не дожидаться пока потеряет самообладание и сбежит.

– Иди, спасай его, – пихнула меня Лола своей туфлей на высоком каблуке.

До меня дошло, что я сидел и, как идиот, пялился на него.

– Точно, – сказал я и быстро зашагал к двери отпирать задвижку. – Привет, – поздоровался я.

Эндрю послал мне полуулыбку.

– Привет.

Я отступил немного назад.

– Проходи, знакомься с моей командой. – Эндрю вошел, благоухая всевозможными приятностями, и я запер дверь: технически салон не работал еще час или около того. Выглядел он потерянным и не на своем месте, таращась на всех, кто таращился на него. Казалось, он либо грохнется в обморок, либо убежит. А, может, и все сразу. – Эндрю, – начал я, положив ладонь ему на плечо и немного подтолкнув вперед. – Это Даниэла и ее муж Эмилио, они владельцы салона. С Лолой ты уже встречался, а это ее парень Габриэль или Габ, как мы его зовем. Ребята, это Эндрю.

Все четверо помахали, брякнули тихое «привет» и неловко перекинулись парой слов. Эндрю вытер ладони о бедра, поэтому пока никто не успел ничего ляпнуть, чтоб смутить его еще больше, я посмотрел на него, все еще придерживая рукой за спину, и сказал:

– Готов?

Он быстро кивнул.

– Конечно.

Повернувшись к друзьям, которые смотрели на нас и улыбались, я произнес:

– Мы пошли. Словимся позже. Запрете за нами? – я направился к входной двери, отпер ее и придержал для Эндрю.

Дверь еще не успела закрыться, и клянусь, я уловил, как Лола визгливо зашептала, что она делает только в периоды эмоционального возбуждения.

– О, боже мой! Вы видели лицо Спэнсера? – Кто–то что–то забормотал, кто–то засмеялся, но, к счастью, дверь со щелчком закрылась, и больше я ничего не услышал. По воле Господа или благодаря хорошим манерам Эндрю вроде ничего не заметил. Я же мысленно отметил: убить своих так называемых друзей.

Я указал на ведущую к пляжу улицу.

– Сюда.

Пройдя полблока в тишине и немного поболтав о его поездке до моего дома, он проговорил:

– Твои друзья классные.

Я захохотал.

– Обычно они так себя не ведут. Они реально хорошие люди. Большинство считает татуировщиков бандитами, что совсем не так. Эмилио и Даниэла – очень верные друзья, а Лола… чокнутая. Но она моя лучшая подруга. Милая, суровая и чокнутая.

– Мало кто мог бы носить розовые волосы, черно–белое полосатое платье и бирюзовые туфли.

Теперь я ухмылялся.

– Да, мало кто. Она смахивает на девочку из пятидесятых, встретившую панк–рокершу.

Он улыбнулся.

– Правда.

– За углом есть небольшой марокканский чайный дом, – поведал я ему, кивнув вверх по улице. – У них отличные завтраки. Ты ел?

– Несколько часов назад.

Господи, было воскресенье, десять часов утра.

– Ты давно встал?

– Уже успел сходить в зал.

Я покачал головой.

– Тогда аппетит должен был появиться.

– Никогда не пробовал ничего марокканского. На завтрак, конечно.

Я открыл дверь в кафе и поймал себя на том, что улыбался ему.

– Тогда сегодня у тебя первый раз.

Внутренний интерьер кафе – сочетание оранжевого, пурпурного и красного. Здесь пахло специями и лимоном. Столы из темного дерева были низкими, а скамьи устелены подушками, и я был благодарен, что мой любимый столик пустовал. Располагался он в углу возле окна, в которое проникал солнечный свет.

Я уселся и ждал того же от Эндрю. Он устроился напротив меня, оглядываясь вокруг и улыбаясь.

– Люблю это место, – признался я ему. – А этот стол? Если б можно было принеси книгу и весь день получать чай, я бы никогда не ушел. Особенно зимой, когда солнце проникает в окно.

Он улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки, и опять меня поразило, какой же он красавец. Коротко постриженные волосы песочного цвета были зачесаны на бок, но все равно немного взъерошены. Он был чисто выбрит и пах невероятно хорошо: мылом, дезодорантом и мужчиной. Он был такой весь из себя американский мальчик–аккуратист, знавший все на свете. Я постарался представить его в одежде примерно моего стиля или в чем–то ином, нежели чем в свитере с ромбиками и классических брюках, но не преуспел. Ему все это очень шло. Если бы существовал журнал под названием «Сексуальные ботаники», он был бы на обложке.