По их учению, истинное, действительное бытие заключалось только в единой всеобщей сущности, в мировой душе, бесконечной и неизменной Браме; в ней был центр и источник бытия; вне Брамы были только иллюзия, обман, заблуждение и всякое отдельное существование было лишено всякого самостоятельного значения. От этой мировой души все происходит и к ней все возвращается. Душа человека тождественна мировой душе и является частицей этой души, ее излиянием, и главным желанием человеческой души должно быть стремление возвратиться к своему первоначалу путем нравственного усовершенствования; в противном случае душа никогда не освободится от переселений из одной телесной оболочки в другую.

По учению браманов Брама заключал в себе три начала — начало творческое, начало сохранения и начало разрушения — Браму, Вишну и Шиву. Эта тройственность в браманской теологии известна под именем «Тримурти». Все в мире совершалось по законам, установленным Брамой или, скорее, Тримурти, но время от времени порядок нарушался и тогда для восстановления гармонии божество воплощалось и сходило на землю под именем Кришны. Воплощения эти имели различные причины: иногда они совершались для того, чтобы исправить расстройство в видимой материальной природе, иногда — чтобы направить жизнь человеческую к ее целям или же искоренить зло, воцарившееся среди человечества.

Доктрина браманов всецело царила над умами арийцев, и все их усилия устремлялись к достижению нравственного и религиозного идеала — соединению с Брамою. Путями к соединению с Брамой, по учению браманов, служили или подвиг — умерщвление плоти разного рода физическими истязаниями, или созерцание, т. е. стремление путем разного рода мистических обрядов к уничтожению (своей. — Ред.) души в сущности Брамы. Впрочем, надо заметить, что то и другое было только достоянием касты браманов, потому что они только могли надеяться на соединение с мировой душой, члены остальных каст могли рассчитывать только на возрождение в браманской касте или же в одной из высших, и на них лежала только обязанность исполнять предписания, данные браманами. Заметим здесь, что вышеупомянутые религиозные воззрения принадлежали преимущественно двум высшим кастам; простой народ менее ревностно относился к этому культу. Метафизические воззрения браманов были ему чужды, и он продолжал придерживаться древнего культа обожания природы; занятый непосильным трудом, он не имел времени вникнуть в отвлеченные тонкости браманской теологии, и в то же время находясь в постоянном общении с природой и чувствуя на каждом шагу ее влияние и могущество, он из среды древних богов выбрал тех, которые наиболее отвечали его желаниям и потребностям.

Народ, как было сказано, уже пережил воинственный период своей истории и перешел к мирному возделыванию полей — и он забыл воинственного Индру и стал призывать Вишну, бога земли и света, ход которого регулировал времена года и который совместно с другим богом, Гора, считался покровителем земледелия. Но верование в переселение душ проникло глубже в сознание народа и, вследствие этого, он, подобно высшим кастам, безропотно покорялся предписаниям браманского ритуала, хотя значение этого ритуала было для него темным. Он с кротостью выполнял тяжелые покаяния, приносил бесчисленные жертвы (всех необходимых жертвоприношений, по Ману, было пять разрядов; совершение этих жертвоприношений считалось обязательным для каждого и притом каждое утро и вечер), одним словом, исполнял все предписания браманов в надежде улучшить свое будущее бытие, возродиться при лучших условиях в будущей жизни. Предписания же браманов доходили до мелочей и касались не только духовной, но и физической жизни арийцев, например ими было предусмотрено, какая пища, одежда и даже постель и способ приготовления этой постели должны соблюдаться в той или другой касте. При малейшем нарушении этих предписаний каждый рисковал возродиться в низшей касте и при самых тяжких условиях новой жизни, и подобная оплошность могла быть искуплена только путем строгих и жестоких покаяний.

Разумеется, эта бесконечная неутешительная перспектива беспрестанных возрождений при тех же самых плачевных условиях страшила народ и лежала на нем, и без того уже задыхающемся под давлением системы каст, тяжелым бременем, и народ постепенно слабел, и стремление к покою, общее племенам жаркого пояса, выразилось в нем особенно сильно и подавляло в нем все остальные чувства. Этот народ, противно всем законам человеческой природы, инстинктивно боящийся, как злейшего врага, смерти, страстно жаждал ее, его пугала возможность «прожить еще сто долгих зим» и приводила в отчаяние необходимость и неизбежность перерождений, а, стало быть, новой жизни, новых страданий, новых мучений. Идеалом народа сделалось стремление покинуть этот мир, который был, по его мнению, бездной, преисполненной зла и страданий.

Подобное мировоззрение, кажется, пожалуй еще более странным, когда мы узнаем правила нравственности, приводимые в законах Ману. Эти правила также тесно связаны с религией и считались откровением божества. Они отличаются в некоторых случаях кротким и снисходительным характером. Из них первое место занимают любовь и уважение ко всем живым существам, что было следствием верования в переселение душ. Законами Ману счастье обещается тому, кто щадит жизнь животных, причем браманам предписано пользоваться такими средствами пропитания, которые не соединены с вредом для одушевленных существ или которые причиняют им как можно менее зла. Эта заботливость доходит до того, что браманам запрещено раздавливать без всякой причины глыбы земли и срывать травки. Тем более следует воздерживаться причинять людям зло. «Никогда не следует показывать дурное расположение духа, если бы мы даже были обижены, ни стараться вредить другим, ни даже помышлять об этом; не должно произносить ни одного слова, которое могло бы кого-нибудь оскорбить». «Тот, кто кроток, терпелив, чужд общества злых, получит доступ на небо за свою любовь к ближнему». «Кто прощает брань огорченным людям, почтен на небе. Кто мыслит о мщении, тот потерпит наказание». Вот некоторые черты морали браманов, приводимые в Ману. В других рекомендуется сострадание к несчастью и уважение слабости. «Дети, старцы, бедные и больные, — говорит Ману, — должны считаться властелинами земли». Женщине как существу слабому также должно быть оказываемо уважение. «Везде, где женщины пользуются уважением, там общество удовлетворено»; в противном случае все благочестивые дела напрасны. Но надо заметить, что Ману же дает относительно женщины и другие постановления, вызванные сознанием слабохарактерности женщин. «Женщина никогда не должна вести себя, как ей хочется». «Женщина никогда не должна исполнять своего желания, даже в своем доме». Наконец, женщина называется ни чем иным, как только собственностью мужа, и притом это право выражено в очень грубой форме. В ней женщина уподобляется полю, а засев и урожай принадлежит владельцу поля. По Ману же мы можем представить себе и семейные отношения индусов.

«Муж составляет одно лицо с своею женою». «В каждой семье, в которой муж нравится жене, а жена мужу, счастье упрочено навсегда». Союз девушки с юношей, основанный на обоюдном согласии, называется браком небесной гармонии. Жене предписывается любить и уважать своего мужа и по смерти его не произносить даже имени другого мужчины, и за это ей обещается полное блаженство в будущей жизни. Вот взгляд арийцев на отца и мать: «отец изображает собою творца вселенной, мать изображает землю». «Отец, говорится в другом месте, достойнее ста наставников, мать достойнее тысячи отцов; для того, кто не уважает их, всякое благочестивое дело не имеет никакого значения. Вот в чем заключается главная обязанность, всякая другая уже является второстепенною». Мы привели несколько черт нравственности, касающихся всех классов, народа. Посмотрим теперь, какова была нравственность двух высших каст. Мы знаем, что законы Ману приписывали браманам самые высшие нравственные качества и, между прочим, рекомендовали им избегать всяких мирских почестей и находить уничижение столь же приятным, как амброзия, но это притворное смирение скоро заменилось самой наглой надменностью. Рождение брамана стало считаться священным событием — это воплощение справедливости; он — самодержавный властелин всех существ; все, что находится в мире, все составляет его собственность, он имеет право на все существующее. Остальные люди пользуются земными благами только благодаря великодушию брамана. Наконец, браман, будь он учен или неучен, есть могущественное божество. Но браманы сами по себе не были в состоянии защищать свои преимущества, поэтому они освятили религией и сделали священными преимущества касты воинов и взамен этого требовали от последней себе поддержки. Но, принимая защиту воина, браман все-таки не признавал его себе равным. Вот как говорит об этом Ману: «браман 10 лет, а кшатрий 100 лет считаются один — отцом, другой — сыном, и из них браман есть отец и к нему должно питаться сыновнее уважение».