Учитель вновь отправился в путь и вскоре прибыл в город Ваисали. Он шел от двери к двери и спрашивал себе пропитание. Внезапно он увидел стоящего перед собой Мару.

— Час настал, — сказал Воплотивший Зло. — Войди в нирвану, о Благословенный!

— Нет, — ответил Будда. — Я знаю, когда мне должно войти в нирвану; я знаю это лучше, чем ты, Воплотивший Зло. Пройдет еще несколько месяцев, и лишь тогда настанет время. Еще три месяца — и Благословенный войдет в нирвану.

При этих словах земля содрогнулась, и гром прогремел в небесах: Благословенный уничтожил последнюю волю, все еще державшую его в этой жизни; он сам установил время вхождения в нирвану. Земля содрогнулась, и гром прогремел в небе.

Вечером он собрал монахов Ваисали и обратился к ним с такими словами:

— О монахи, тщательно сохраняйте знание, которое я приобрел и которому научил вас. Следуйте праведным путем, чтобы жизнь святости могла длиться в веках — на радость и спасение миру, на радость и спасение Богам, на радость и спасение человечеству. Через несколько месяцев настанет мое время, через три месяца я войду в нирвану. Я ухожу, а вы остаетесь. Никогда не прекращайте борьбы, о монахи! Тот, кто не будет спотыкаться в дороге, избегнет рождения, избегнет смерти, навсегда избегнет страданий.

На следующий день он снова бродил по городу, спрашивая подаяние. Затем вместе с несколькими учениками он отправился по дороге в город Кусинагара, туда, где решил войти в нирвану.

17. Трапеза у Гунды

Учитель и его ученики остановились в Паве, в саду кузнеца Кунды. Кунда пришел воздать им почести и попросил:

— Мой Господин, окажите мне честь, соблаговолите пообедать завтра в моем доме.

Учитель принял приглашение. На следующий день Кунда приготовил для гостей свинину и другие вкусные вещи. Монахи пришли и расселись по местам. Когда Учитель увидел свинину, то указал на нее перстом и произнес:

— Никто, кроме меня, не должен есть это блюдо, Кунда. Ты должен сохранить его для меня. Мои ученики насытятся другими лакомствами.

Поев, он сказал:

— Закопай глубоко в землю то, что я оставил нетронутым: только Будда может есть такое мясо.

Затем он ушел, сопровождаемый учениками. Они не успели далеко отойти от Павы, как Учитель почувствовал недомогание. Ананда опечалился и стал проклинать кузнеца за то, что он предложил Господину роковое блюдо.

— Ананда, — сказал Учитель, — не гневайся на Кунду. Великая награда ждет его за ту пищу, что он дал мне. Из всего, что я когда-нибудь ел, два блюда заслуживают наивысших похвал: одно из них приготовила для меня Суджати, а другое — Кунда, кузнец.

Он превозмог слабость и вскоре достиг берегов реки Какутштхи. В ее мирных и чистых водах он совершил омовение. После купания Учитель напился, а затем отправился в манговую рощу. Там он сказал монаху по имени Кундака:

— Сложи мою рясу, чтобы я мог возлечь на нее и отдохнуть.

Кундака с радостью повиновался. Он быстро сложил рясу вчетверо и расстелил ее на земле. Учитель возлег, а Кундака сел рядом с ним.

Учитель отдыхал несколько часов. Затем он снова отправился в путь и, наконец, прибыл в Кусинагара. Там, на берегах реки Хиранъявати раскинулась красивая тихая роща.

Господин сказал:

— Ступай, Ананда, и приготовь мне ложе меж двух сросшихся деревьев. Изголовье пусть будет на север. Поторопись, Ананда, ибо я болен.

Ананда приготовил ложе, и Учитель простерся на нем.

18. Будда входит в нирвану

Хотя сезон цветения еще не наступил, два дерева, давшие убежище Учителю, были покрыты цветами. Лепестки нежно опускались на его ложе, а с небес доносились сладчайшие мелодии, которые словно стекали на землю.

Учитель обратился к благочестивому Ананде:

— Взгляни: сезон цветов еще не настал, но эти деревья покрыты цветами, и их лепестки опускаются на меня, словно капли дождя. Внемли: здесь радостно от песен, что счастливые Боги поют в небесах в честь Будды. Но Будда снискал почести гораздо долговечнее, чем эти. Монахи, монашки, верующие; все, кто видит истину; все, кто живет в Законе, — вот кто оказывает Будде высшую честь. Поэтому вы должны жить в соответствии с Законом, Ананда, и даже в самых обычных делах вы должны следовать священному пути истины.

Ананда плакал. Он пошел прочь, пряча слезы.

— Я еще не заслужил прощения за многие бывшие прегрешения, — думал он, — и я еще увеличу свою вину будущими проступками. О, как я далек от священной цели, а Учитель, который проявлял ко мне сострадание, уже близок к тому, чтобы войти в нирвану.

Учитель призвал его обратно и сказал:

— Не печалься, Ананда, и не отчаивайся. Запомни мои слова: однажды нам всем придется разлучиться с тем, что восхищает нас, с тем, что мы любим. То, что родилось когда-то, не может быть иным, как лишь непостоянным и обреченным гибели. Может ли то, что родилось, может ли то, что было создано когда-то, длиться вечно? Ты долго оказывал мне честь, Ананда, ты был преданным учеником. Дружба с тобой была счастливой, ты хранил ей верность в мыслях, словах и поступках. Ты уже сотворил великое добро, Ананда; продолжай следовать праведным путем, и все прошлые проступки простятся тебе.

Наступила ночь. Жители Кусинагара прослышали, что Учитель пребывает на ложе меж двух сросшихся деревьев, и пришли большими толпами, чтобы воздать ему почести. Пришел и старый отшельник Субхадра, который поклонился Учителю и засвидетельствовал свою веру в Будду, в Закон и в общину. Субхадра оказался последним из преданных, кому посчастливилось увидеть Господина.

Ночь была прекрасна. Учитель обратился к сидевшему рядом Ананде:

— Быть может, ты думаешь, Ананда: «У нас больше нет Учителя». Но ты не должен так думать. Остается Закон, которому я научил вас. Пусть он ведет вас, Ананда, когда меня уже не будет с вами.

Еще он сказал:

— Воистину, о монахи, все, что создано, подлежит гибели. Никогда не прекращайте борьбу.

Он больше не принадлежал миру. Его лицо стало сиящим золотом. Его дух поднялся в пределы высших радостей. Он вошел в нирвану. Земля содрогнулась, и гром прогремел по небу.

Возле крепостных стен жители Кусинагара соорудили великий погребальный костер, достойный царя всего мира, и на рассвете сожгли тело Благословенного.

К.М. Карягин

Сакиа-муни

ВВЕДЕНИЕ

Краткий очерк социального и политического быта Индии до Сакиа-муни. [2] Религия, мораль и философия Индии до Сакиа-муни.

Со времен глубочайшей древности Индия привлекала к себе внимание всех народов. В их воображении эта страна с ее роскошной растительностью и почвою, скрывающей в своих недрах неиссякаемый источник плодородия и неисчислимые сокровища, казалась земным раем, полным таинственных чудес. Еще в эпоху, о которой сохранились в истории одни лишь смутные сведения, сюда проникли арийцы, впоследствии принявшие название индусов (что значит «синий», «смуглый»), и, постепенно покорив черных аборигенов страны, выработали здесь в продолжение тысячелетий свою своеобразную цивилизацию, своеобразную именно той общей всем восточным цивилизациям чертой, что она также страдает недостатком прогрессивного развития — Восток по преимуществу является царством неподвижности и застоя.

Эта черта восточных цивилизаций обусловливается главным образом, как мы увидим далее на примере Индии, тесною связью социального быта восточных народов с их религиозными воззрениями.

Кроме того, самые климатические и физические условия Индии сильно влияли на развитие культуры арийцев. Помимо туземцев арийцам приходилось здесь бороться с могучей природой Индостана и бороться с неодинаковым успехом — местами одолевал человек природу, местами сам покорялся ей. Величественные горные хребты, громадные реки, непроходимые леса и болота — рассадники губительных болезней, джунгли, подобные лесам, засухи, наводнения, разного рода дикие кровожадные звери и, наконец, самый климат страны, жаркий и знойный, — все это препятствовало успешной культуре страны. Но, в конце концов, человек, хотя и с громадной затратой сил, оказался победителем, он выработал свою культуру, довел ее до известной степени совершенства, но на этой степени и остановился, подавленный созданными самим же им религиозными и нравственными воззрениями.