Как и следовало ожидать, в свете благословенного огня, младшего брата великолепной Геполы, возвращенцы с того света не кажутся злыми порождениями ночи. Имеющий глаза да увидит, что ни рогов, ни хвостов у них нет. Наверняка за пределами освещённого круга столпился весь род. Саян невольно поёжился. Главное, чтобы из луков палить не начали. Шаман рода, как и положено главному посреднику между миром живых и миром мёртвых, первым вышел к друзьям:

— Охотники Ансив и Ягис, а так же Саян по прозвищу Умелец, погибли пятнадцать дней тому назад.

— Чёрт побери! — воскликнул Ягис. — Быть того не может!

— Заткнись, — рассерженным змеем зашипел Ансив. — Нашёл кого поминать.

На встречу с пришельцами шаман оделся по полной форме: на плечах меховая накидка, шерсть густо утыкана совиными перьями. На поясе связки амулетов из костей, камней и кусочков тёмного дерева. В левой руке большой бубен, а в правой колотушка из берцовой кости оленя.

— Уважаемый Фад, — вновь заговорил Саян, — двенадцать лет назад Великий Создатель послал нас в этот мир. Точно так же сегодня днём мы вновь появились на вершине Утёса. Мы замёрзли и проголодались. Какие тебе нужны доказательства?

Не даром утус Фад является Верховным Шаманом племени вот уже много лет. Логина на него действует. Шаман шагнул навстречу.

— Умелец! — утус Фад стукнул колотушкой по бубну. — Если это действительно ты, встань и подойди ближе.

Встречать сородичей с того света старому шаману не приходилось ни разу. Большой мох напуган до полусмерти, однако стойко держится на ногах. От его решения зависит всё. Буквально всё. Саян затравлено оглянулся в темноту. В спину, словно гвозди, ткнулись сотни глаз и стрел на натянутых до предела луках. Саян подошёл ближе.

— Сядь на землю, — утус Фад ещё раз стукнул в бубен.

В груди ярким огоньком загорелось тупое желание разыграть шамана, Саян с трудом погасил его. Старик и так натянут, как тетива на арбалете. Да и сородичи в темноте вокруг костра нервничают. Саян послушно присел возле шамана.

Старый шаман вытянул руку и осторожно, словно до раскалённого камня, дотронулся до шеи Саяна. Тёплая кожа и удары сердца заметно успокоили утуса Фада. По представлениям первобытных людей нежить на ощупь должна быть очень холодной. И уж тем более у неё не должно быть живого сердца. Но этого мало. Большой мох извлёк из недр меховой накидки деревянную коробочку. Под плоской крышечкой мелькнула синяя глина.

Что за символ утус Фад выводит на лбу не видно. Саян тихо перевёл дух. Но по движению пальца легко догадаться — звезда с тремя закруглёнными лучами, символ Великого Создателя.

Последний мазок, Большой мох излишне резво отскочил назад. Теперь даже самая хорошо замаскированная нежить должна рассыпаться в прах. Магия, обращённая к Великому Создателю, самая сильная. Против неё не устоит ни одно порождение ночи. Даже Хессан, физическое воплощение вселенского зла, тут же уберётся обратно в ад. Такова безграничная сила Великого Создателя.

— Утус Ягис, ваша очередь, — к Большому мху вернулась былая уверенность.

Наконец и на лбу Ансива появился символ Великого Создателя.

— Люди рода Мудрой Совы! — утус Фад от души ударил колотушкой по бубну, тягучий звук поплыл над центральной площадью стойбища. — Это действительно уважаемые Ягис, Ансив и Саян. Великий Создатель вернул их в наш мир живыми и здоровыми. На них нет печати зла.

Решение шамана прозвучало как выстрел из стартового пистолета. Из темноты тут же высыпал весь род. Возбуждённые сородичи едва не сбили с ног. Каждому, буквально каждому, хочется потрогать, пощупать нежданно, негаданно воскресших друзей и убедиться лично, что они на самом деле живые и тёплые.

— Саян, — холодные руки обвили шею. — Ты, ты, ты вернулся…

Инса, любимая, дорогая женщина ткнулась лицом в грудь и разрыдалась. Саян обнял любимую женщину, склонился над ней и прошептал:

— Да, родная, я вернулся. Я не мог, не имел права оставить тебя.

За две недели Инса заметно постарела. На лице появились глубокие морщинки, а волосы посеребрила седина. Как хорошо, когда на этой грешней земле есть кто-то, кто искренне, от всего сердца, любит тебя.

— Отец! — из толпы сородичей вынырнул Иссаам. — Великий Создатель, ты вернулся!

— Да, сынок, — Саян обнял Иссаама правой рукой. — Как ни странно, но это так.

— Столько дней прошло, — Иссаам с трудом перевёл дух. — Утус Остом нам всё рассказал. Он единственный кто вернулся. Да мы и сами на следующий день ходили на то место. Странно очень: где лес был, появилось огромное круглое озеро. Деревья как ножом порезало. Где вершины нет, где ствол будто откусан. А недалеко от берега большая лодка менгов пополам разрезанная…

Остом!

Имя сородича вспыхнуло в голове огненными искрами. Остом… Остом… Один из семи охотников, которые сопровождали их в том злополучном походе. Он единственный сумел вернуться? Саян отпустил сына, хотя левая рука по-прежнему обнимает рыдающую супругу.

— Подожди, Иссаам, что именно рассказал вам утус Остом?

— Так, это, — Иссаам захлопал ресницами, — утус Остом вернулся в стойбище рано утром пятнадцать дней тому назад. Он пришёл очень усталый, поцарапанный весь и без оружия.

Он рассказал, как вы остановились на ночлег недалеко от Утёса и как на вас совершенно неожиданно напали менги. Когда начался бой, ему единственному удалось убежать в лес. Сопротивляться было бесполезно. Менгов, говорит, слишком много было. Сотня, может даже больше. Вырвался кто ещё или нет, Остом не знал. Он всю ночь уходил от погони. Вот и всё, в принципе.

— Как он был одет? — Саян нахмурился.

— Я лично не видел, но, говорят, как обычно: куртка, штаны, мокасины, шапка на голове.

Между тем ажиотаж вокруг друзей постепенно стихает. Пощупав, похлопав всех троих, сородичи постепенно направились по домам. С жёнами под руки отправились к своим домикам Ягис и Ансив. Толпа на площади заметно поредела. Остались только Саян с близкими и ещё с десяток сородичей.

Поздно уже. Нужно бы последовать примеру друзей. Радость от встречи с родными никак не может заменить полноценный ужин. Только вместо этого Саян громогласно воскликнул:

— Утус Остом! Где он?

Наклёвывается что-то интересное. Сородичи, что не успели далеко уйти, тут же повернули назад.

— Я… Я здесь, — долетел из темноты робкий голос.

В свете догорающего костра появился утус Остом. Подойти ближе он так и не решился.

К тридцати пяти годам утус Остом так и остался тощим мужичком, до сих пор сказывается перенесённая в детстве тяжёлая болезнь. Пусть звёзд с неба никогда не хватал, но он хороший охотник и полноправный член племени. И без того маленького роста в тусклом свете костра пришибленный и растерянный Остом кажется ещё меньше. Он не пошёл вместе со всеми домой. До последнего момента он хоронился в темноте.

— Подойди ближе, — приказал Саян.

Утус Остом сжался в комок и подошёл ближе на полусогнутых.

— Утус Остом, — Саян глянул на маленького жалкого охотника сверху вниз, — там, на стоянке, когда все легли спать, что должен был делать ты?

Утус Остом побледнел, глаза заметались испуганными белками.

— Я… Я… — охотник едва не икает от волнения. — Я должен был следить за рекой. Заодно смотреть, чтобы течение не унесло лодку с рудой.

Саян выразительно уставился на пришибленного охотника. Ко всеобщему удивлению утус Остом рухнул на колени, истерично замахал руками и заголосил:

— Да-а-а!!! Я усну-у-улл!!! — утус Остом сорвался на визг. — Лёг под куст и усну-у-улл!!!

Тощий охотник дёргается всем телом, словно взгляды сородичей тычутся в него раскалёнными прутьями.

— Да-а-а!!! Я проспа-а-алл!!! Пропустил менгов! Они меня не заметили! Когда начался бой, я выскользнул из-под кустов и убежал! Да-а-а!!! Убежа-а-алл!!!

Стыдливое признание жители стойбища восприняли молча. Да и не нужно ничего говорить. Остом подвёл сородичей, уснул на боевом посту и тем самым предал, погубил девять человек. Только никто не спешит хватать труса за руки и тащить в тюрьму. В стойбище и тюрем-то нет. Для преступников существует одно единственное наказание — изгнание. Вне рода, вне племени человек никто и звать его никак. А такие долго не живут.