ЕГО ЗВЕЗДНЫЕ ЧАСЫ

Ндебелы разгромлены, Лобенгулы нет. Открыт путь к осуществлению других замыслов.

Родс разменял пятый десяток, ему идет сорок первый. Потом, на закате, оглядывая путь, он, наверно, видел свой звездный час в 1894-м и 1895-м. Сколько нитей в его руках! Какие там нити — канаты! Глава алмазной «Де Бирс» и золотопромышленной «Голд филдс», хозяин «Привилегированной компании» и ее громадных территорий. С 1895-го утвердилось слово «Родезия». С 1890-го — премьер-министр Капской колонии, а с начала 1895-го наряду с высшими чиновниками Британской империи вошел в Тайный королевский совет.

Родс постепенно распространял границы своей империи на страны к северу от Замбези. Сумел навязать договор Леванике, правителю большого народа баротсе. Левобережье Замбези стали именовать Северо-Восточной Родезией. Продвигаясь дальше к Великим африканским озерам, эмиссары Родса объявили и о создании третьей Родезии — Северо-Западной. Правда, сколько-нибудь реальная власть «Привилегированной компании» не была там установлена еще несколько лет, да и на заре XX века не произошло ничего подобного «освоению» земель ндебелов и шонов, но на карте появились еще две Родезии (в одну — Северную — они были объединены в 1911-м).

Пытался Родс захватить и Катангу (еще тогда подозревали, что она очень богата полезными ископаемыми). Но бельгийский король Леопольд II, используя сложности «большой» европейской политики, сумел не пустить Родса туда. В установлении же границ между владениями «Привилегированной компании» и португальским Мозамбиком дело доходило до вооруженных схваток.

Еще дальше к северу обширная область возле озера Ньяса — в наше время это Республика Малави — стала при участии Родса британским протекторатом Ньясаленд. Пост администратора «Привилегированной компании» в Северной Родезии и пост правительственного администратора британского протектората Ньясаленд в первой половине девяностых совмещал один и тот же человек — Гарри Джонстон.

Как премьер-министр Капской колонии Родс «присоединил» к этой колонии земли тсванов на северо-западе и земли народов пондо и тонга на востоке.

Историки подсчитали, что он добавил к Британской империи два с половиной миллиарда квадратных километров. Он распоряжался судьбами миллионов людей и устанавливал порядки на землях, во много раз превосходящих по площади его родину, Великобританию.

Казалось, попутный ветер дует ему в спину. В Англии с 1894-го стоял у власти кабинет лорда Розбери, который не только сочувствовал политике Родса, но и лично к нему относился с нескрываемой симпатией. В 1895-м этот кабинет пал, и к власти снова пришел Солсбери. Для Родса это было переменой от хорошего к лучшему. В правительстве Солсбери самой влиятельной фигурой стал «колониальный Джо» — министр колоний Джозеф Чемберлен. Когда-то он относился к Родсу с недоверием, но те времена прошли. Став министром, он написал Родсу: «Поскольку я понял главную линию Вашей политики, я уверен, что в общем согласен с Вами, и.если у нас и остаются разногласия в деталях, то, полагаю, мы поймем друг друга и придем к единому мнению». Это было сказано по конкретному поводу, но вполне может быть отнесено и к взаимоотношениям этих политиков в целом.

Солсбери и Чемберлен отозвали из Кейптауна лорда Лоха, и верховным комиссаром Южной Африки снова стал Геркулес Робинсон, а он был готов слушаться мановения пальца Сесила Родса.

На родине

Для промышленников, купцов и финансистов Сесил Родс — надежда и путеводная звезда.

С 1880-х товары Великобритании, привыкшей быть «мастерской мира», встречают все большую конкуренцию немецкой промышленности. Правительству пришлось создать комиссию для выяснения помех на пути заморской торговли. Бирмингемские купцы, представ перед комиссией 28 октября 1885 года, жаловались, что их «губит иностранная конкуренция». Их жалобами полны пять объемистых «Синих книг».

Отсюда и такая тяга к колониям. В середине столетия Пальмерстон говорил, что джентльмену не обязательно владеть всеми трактирами по дороге от города до усадьбы, иными словами, Англии не обязательно владеть странами на пути к ее основному заморскому владению — Индии. Теперь, в конце века, все популярнее прямо противоположная идея. Теперь говорят: «Торговля следует за флагом». Твоя торговля ограждена только в тех странах, над которыми развевается твое знамя.

Поиски рынков в колониях — к этому пришли бирмингемские промышленники во главе с Чемберленом. Туда же обратили свои взгляды купцы, фабриканты и банкиры Лондона, Манчестера, Шеффилда. На этих чувствах играл Стенли, когда заявил в речи перед Манчестерской торговой палатой в 1884 году:

«На Конго живут сорок миллионов человек, и ткачи Манчестера только и ждут, чтобы одеть их. Плавильные печи Бирмингема рдеют раскаленным металлом, из которого можно сделать для них железную утварь и безделушки для украшения их темных тел, а посланники Христа жаждут обратить их, бедных темных язычников, в Христову веру».

Распалять воображение промышленников умели и другие журналисты. В книге «Прогулка в страну черных» Э. Верит писал: «Арабский шейх ест плов ложкой, сделанной в Бирмингеме. Египетский паша пьет шербет из кубка бирмингемской чеканки, освещает гарем хрустальным бирмингемским канделябром и прибивает на нос лодки бирмингемские украшения… Краснокожий охотится и воюет с бирмингемской винтовкой в руках. Богатый индус украшает салон бирмингемским хрусталем. В пампасы Бирмингем посылает для диких наездников шпоры, стремена, а для украшения бархатных штанов — блестящие пуговицы. Неграм в колониях под тропиками он шлет топоры, сечки и прессы для сахарного тростника… На жестянках, в которых хранится консервированная зелень и прессованное мясо — запасы австралийского старателя, — выбито имя бирмингемского фабриканта».

И тут — планы Родса о постройке железной дороги от Кейптауна до Каира! Телеграфная линия через весь континент! Тысячи миль рельсов, проволока, которой можно опоясать весь земной шар, миллионы гвоздей, океаны смолы. Продукты и товары для строителей… Как тут не загореться глазам? И не только у англичан. Американский консул в Кейптауне доносил правительству: «Наплыв иммигрантов в результате оккупации районов Замбези скоро откроет обширный рынок нашим машинам для промышленности, сельского хозяйства и горного дела; и туземные народы… чьи потребности скоро возрастут благодаря общению с белой расой, увеличат в громадной степени объем торговли, в которой, я надеюсь, Соединенные Штаты получат большую долю».

И все это накрепко связано с одним именем — Сесил Родс. Родс не раз в своей жизни начинал войны, но все же любил повторять:

— Рельсы дешевле пуль, а достигают дальше.

Захватывала воображение масштабность самого замысла Кейптаун — Каир, обширнейшего из всех когда-либо возникших в Европе планов завоевания Африки.

Кто только не мечтал опоясать Африку кольцом своих владений! Французы, немцы, португальцы. Франция хотела надеть свой обруч на Африку от Сенегала на западе до побережья Красного моря на востоке. Германия — пониже, от Германской Восточной Африки до Германской Юго-Западной Африки. Португалия — от Анголы до Мозамбика.

Британский натиск по вертикали Кейптаун — Каир проламывал все эти три горизонтальных обруча. В конечном счете только он и осуществился. И хоть не очень долго, но было время, когда всю Африку с юга на север прорезала сплошная полоса британских колоний и полуколоний.

Журналист Эдвин Арнольд еще в 1876 году выпустил брошюру, где выдвинул идею Кейптаун — Каир. Инженер Джеймс Сиврайт тогда же доказывал необходимость создания телеграфа по всей этой линии.

Уильям Гладстон в 1877 году писал: «Наше первое приобретение в Египте будет, несомненно, зародышем нашей североафриканской империи. Она будет расти и расти… пока мы не соединим руки через экватор с Наталем и Капской колонией».