Подписавшие его стороны понимали текст совершенно по-разному. Ндебелы не знали частной собственности на землю и не имели ни малейшего представления о передаче прав на нее. Лобенгула считал, что дает Липперту возможность строить жилища и пасти скот на свободных землях, а отнюдь не владеть ими.

К тому же Лобенгуле было уже не до того, чтобы так же проверять и перепроверять возможные трактовки договора, как это он делал с «концессией Радда». Главным для него было, очевидно, чтобы заключавшие договор немцы начали противодействовать англичанам. Он напряженно искал выхода. Начинать войну он, очевидно, считал делом заранее проигранным. Увести свой народ за Замбези не мог. Что оставалось? Пытаться посеять рознь в рядах своих врагов. Это он и делал. Об англо-германских противоречиях в Африке Лобенгула, конечно, был наслышан, и возможность как-то сыграть на них была для него той соломинкой, за которую хватается утопающий.

Но расчет Лобенгулы нанести Родсу удар не оправдался, как и отправка посольства к «Белой королеве» и многие другие его действия. Трудно, просто невозможно было ему представить себе механизм европейской колониальной политики.

Правительство Великобритании, узнав о новой угрозе «Привилегированной компании», пришло на помощь. Министр колоний лорд Натсфорд телеграфировал верховному комиссару Южной Африки Лоху, что договор Липперта признать нельзя, а самого Липперта, если он явится в Машоналенд, надо сразу арестовать.

Тогда, да и долгое время потом, принято было считать, что Липперт энергично стремился получить поддержку правительства Германии, но не преуспел в этом. Немецкая пресса, прежде всего бисмарковская «Нойесте нахрихтен» и «Гамбургер корреспондент», критиковали за это правительство канцлера Каприви.

Но Липперт, может быть, и с самого начала понимал, что не сможет использовать договор. Он решил перепродать договор лорду Ротшильду, а тот в свою очередь уступил «Привилегированной компании» право покупки. Все это произошло еще до 17 ноября, до церемонии подписания договора Лобенгулой и Липпертом. Так что, когда инкоси ставил на этой бумаге свой крестик, «концессия» была уже запродана Родсу. Министр колоний Натсфорд и верховный комиссар Лох одобрили перекупку этой новой «концессии». В одной из газет появилась карикатура: склонившись над Родсом и Липпертом, Лох говорит: «Благословляю вас, дети мои».

Скрепляя крестиком «концессию Лобенгула» и не подозревал, что собственноручно дает в руки своему злейшему врагу еще одно мощное оружие.

Не была ли история с «концессией Липперта» задумана Родсом заранее? Очень уж она оказалась ему на руку. Его критики сразу лишались важного аргумента — что у Родса нет прав на землю. У самого Родса не было никаких надежд получить у Лобенгулы эти права. Инкоси пошел на заключение договора с Липпертом лишь потому, что тот выдавал себя за ярого врага Сесила Родса.

Так не была ли вся эта история разыграна Родсом по нотам? Тем более что Липперт был двоюродным братом Бейта, ближайшего друга, компаньона и главного советника Сесила Родса? Историки уже ставили этот вопрос, но ответа не нашли. Родс унес этот секрет с собой в могилу.

Получение «концессии на землю» Родс приравнял к увеличению капитала «Привилегированной компании» на миллион фунтов. Он выпустил дополнительные акции на эту громадную сумму.

Но все эти трюки могли лишь оттянуть назревавший вокруг «Привилегированной компании» скандал. Надо было искать радикальный выход из положения.

ПУЛЕМЕТЫ «МАКСИМ» — ВПЕРВЫЕ

В замыслах Родса война против ндебелов была, надо полагать, предрешена давно. И, видя его политику, несложно было это предугадать. Но все-таки многие участники событий осознали неизбежность этого шага лишь позднее. С современниками такое, как известно, бывает нередко.

Один из пионеров писал: «Только потом мы, бойцы конной полиции Сесила Родса, поняли, что мы просто строили сцену для войн против матебелов. Для постройки этой сцены мы прошли почти тысячу миль и потеряли почти половину своего наличного состава. Задним фоном у нас была африканская степь, заросли и леса. На этом фоне мы воздвигли хрупкие, какие-то невсамделишные форты Тули, Виктория, Чартер и Солсбери — сцены для различных актов драмы.

И вот уже актеры начинают репетиции…»

Да, конечно, драма. Один акт за другим. Хотя вряд ли язык повернется назвать актерами тех ндебелов, шонов, да и англичан, которые в каждом из этих актов умирали совсем не сценически.

Репетиции были кровавыми.

Для пионеров репетициями стали нападения на поселки шонов. Под каким предлогом? Ну, это было щюсто. У одного из пионеров пропали какие-то его вещи… Другой убит неизвестно кем. Карательные отряды угоняют скот, жгут селения.

В мае 1892-го, с опозданием на полгода, ндебелы угнали наконец и о перекупке «концессии Липперта». Это привело к крайнему возбуждению, к страстным призывам изгнать пришельцев Вопрос о дальнейших отношениях с англичанами настолько накалил Обстановку в стране, что многие воины, особенно Молодежь, да и индуны, стали почти открыто выражать недовольство поведением инкоси.

Евангелие от Луки

«Ни Джемсон, ни Лобенгула не хотели войны», — писал биограф Родса канадский историк флинт.

Это вряд ли. Если Лобенгуле она представлялась катастрофой, то и Джемсон, и стоявший за ним Родс рассуждали иначе. Для них война могла быть нежелательной только по тактическим соображениям, до какого-то момента — пока они не подготовятся к ней достаточно тщательно.

Среди сторонников Родса были такие, кто хотели войны еще в 1890-м, еще во время похода пионеров, когда Родс вместе с майором Фрэнком Джонсоном тайно планировал свержение Лобенгулы. Но Родс тогда ответил горячим головам.

— Я уверен, что наступит день, когда можно будет сделать то, что вам хочется, но вы должны помнить, что в этой стране я имею право лишь добывать золото; поэтому до тех пор, пока матебелы не будут беспокоить моих людей, мне не удастся объявить им войну и выгнать их из их страны, но, как только они нарушат наши права, я положу конец этой игре.

Из этих слов ясно: предлогом для начала будущей войны могло послужить что угодно. Права компании были столь неопределенными, что любое действие ндебелов Родс мог толковать как нарушение этих прав.

В середине 1893 года обстановка для начала военных действий сложилась. Прибыли «Де Бирс» были рекордными за все время ее существования. Родс мог ассигновать на войну крупные средства.

Если исходить из английских свидетельств, то событие, послужившее поводом к войне, выглядело так. В мае 1893-го группа шонов неподалеку от форта Виктория унесла 45 метров медной проволоки, которую служащие «Привилегированной компании» привезли для телеграфной линии. Зачем шонам понадобилась проволока, так и осталось невыясненным.

Администрация компании пожаловалась Лобенгуле. Поселок шонов — то ли имевших отношение к этой проволоке, то ли не имевших — решил задобрить компанию скотом, но Лобенгула счел, что этот скот принадлежал не шонам, а ндебелам. Он послал в район форта Виктория большой отряд воинов — разобраться на месте и наказать виновных. Джемсону уже 29 июня отправил письмо, заверяя, что отряду приказано не трогать белых поселенцев.

Сложность отношений между ндебелами и группой племен шона не была вполне понятна европейцам. Долгое время считалось, что «кровожадные» ндебелы истребляли «миролюбивых» шонов, относились к ним хуже, чем в Древней Греции спартиаты к илотам. Во всяком случае очевидно, что воинственные ндебелы видели в сопредельных племенах шона своих данников.

Трудно сказать, верны ли свидетельства людей Родса о жестокости, проявленной отрядом ндебелов по отношению к шонам, жившим близ форта Виктория. Лобенгула, вероятно, стремился показать шонам, что его власть тут по-прежнему крепка, несмотря на приход пионеров и появление форта. Ну, а Джемсон в приходе отряда ндебелов увидел предлог для войны. Очень уж соблазнительно было объявить себя защитником шонов.