– Женни, – сказал Карл, – приехал Энгельс! – Сказал только это, хотя хотелось сказать и о другом, о том, как у него сильно застучало сердце, едва он прочел слова Энгельса: «Я здесь. Сообщи, где и когда мы встретимся. Фред».

Посыльный ждал ответа.

– Я сам пойду в «Буа-Соваж», – сказал ему Карл. – Вместе с вами, если позволите.

Посыльному было лет шестнадцать, не более. Он был худой, рыжий, весь в веснушках, с озорными, почти зелеными глазами. Его рассмешило, что Карл обратился к нему на «вы», да еще сказал «если позволите».

– Конечно, – ответил он. – Я проведу вас самой короткой дорогой. Вам не придется пользоваться фиакром, вы сэкономите несколько су и сможете угостить меня в отеле сладкой водой.

– Я принимаю ваш план. Итак, не мешкая, в путь! – сказал Карл, надевая пальто.

– Не забудь пригласить Энгельса к нам, – напомнила Женни. – Мне пора с ним познакомиться.

Какое-то время Карл и посыльный шли молча, хотя поглядывали друг на друга с нескрываемым интересом. Первым заговорил Карл. Он спросил:

– Где вы живете, юноша, и как вас зовут?

– Я живу там. – Посыльный махнул рукой в сторону нижнего города. – Возле канала. А зовут меня Франсуа.

– Живете с родителями?

– Да. И еще с шестью сестрами и братьями. Все меньше меня.

– Отец и мать работают?

– Мать ткет дома, у нас ткацкий станок. Отец работает в типографии газеты «Радикал».

– Значит, вы хорошо живете?

– Хорошо? – усмехнулся Франсуа. – Что месье хотел этим сказать?

– У вас достаточно пищи, одежды, у вас есть дом… Так?

– О да! – развеселился Франсуа. – Все это у нас есть. Одежда есть у меня, у матери и у отца. У всех других моих братьев и сестер – только обноски. Едим мы один раз в день, вечером. Картофель и ржаной хлеб. Иногда молоко, по праздникам. Еще я приношу из отеля чай, который уже заваривали. Я сушу его, и мы снова его завариваем. Получается еще хороший чай. Не верите?

Карл не ответил, спросил:

– Ну а дом у вас какой?

– У нас две комнаты, – охотно рассказывал Франсуа. – В одной комнате стоит ткацкий станок, в другой – родительская кровать. Я с братьями и сестрами сплю в той комнате, где станок. Мы спим на полу. Хозяин дома дерет с нас за жилье половину нашего заработка.

– Невеселый получился рассказ, Франсуа, – сказал Карл. – А сам ты веселый. Почему?

– Я не хочу унывать, – ответил Франсуа. – Мне нельзя унывать. Запрещает владелец отеля. Одна дама, которая останавливалась в нашем отеле, однажды сказала моему хозяину: «Когда смотришь на Франсуа, хочется плакать, а мне вредит плохое настроение. Не присылайте больше ко мне Франсуа». Так она потребовала. И тогда хозяин мне сказал: «Если ты будешь раздражать людей своей кислой физиономией, я тебя прогоню». Я научился быть веселым. Я сказал тебе: «А что печального в твоей жизни, Франсуа? Ты здоров, ты одет, и ты не умираешь с голоду. Значит, все хорошо, Франсуа!» Быть веселым – выгодно. Если ты сам веселый, значит, ты можешь развеселить другого человека. Веселые больше зарабатывают. К тому же скоро все переменится к лучшему. Так говорит мой отец.

– Что именно переменится?

– Все. Все люди будут сыты, хорошо одеты, у всех будут удобные дома. Богатые поделятся с бедными своим богатством, как учил Христос. Потому что бедные скажут богатым: «Или поделитесь с нами, или мы перестанем совсем работать».

– И когда же бедные так скажут, Франсуа?

– Когда договорятся между собой. Надо только договориться. Чтоб все, как один, дружно и разом навалились на богатых. И тогда те обязательно сдадутся. А куда ж им деваться? Без бедных они ведь и шагу ступить не могут. Сдадутся! Будут жить, конечно, победнее, но это ничего, не страшно. Зато совсем не будет бедных. И все станут любить друг друга и заботиться друг о друге. Тогда все люди станут хорошие, потому что никто никому не будет завидовать. А сейчас… – Франуса только рукой махнул.

Они миновали парк и вышли к королевскому дворцу.

– Здесь про богатых и бедных говорить не будем, – понизив голос почти до шепота, проговорил, прикрывая рот ладонью, Франсуа. – Говорят, что у дворца есть уши. Что в стены вставлены такие трубки, как носят глухие. И через эти трубки все слышно. Кто возле дворца скажет плохое слово против богатых, того обязательно потом поймают и посадят в тюрьму.

– А вот и нет! – засмеялся Карл. – Это все выдумки! Сейчас я громко скажу что-нибудь плохое о богатых, и никто меня не поймает. Спорим?

– А на что? Но я вам не советую…

– Если ты проспоришь, будешь один раз в неделю, скажем в пятницу утром, приходить ко мне, брать у меня пакеты и разносить их, куда я скажу. За это ты будешь получать всякий раз деньги.

– Сколько?

– Один франк.

– Хорошо, – согласился Франсуа. – А если вы проспорите?

– Тогда будешь получать два франка.

– Как? – засмеялся Франсуа. – Ведь вы будете в тюрьме!

– Прежде чем сесть в тюрьму, я уплачу тебе за год вперед.

– Согласен.

Они ударили по рукам.

– А теперь говорите плохие слова против богатых, – потребовал Франсуа. – И погромче!

– Богатство – это кража! – громко произнес Карл, повернувшись лицом к королевскому дворцу.

– Ого! – восхитился Франсуа. – Вы действительно так думаете?

– Я в этом убежден.

– Значит, я правильно сообразил. Как только я вошел в ваш дом, я сразу понял, что вы бедный человек.

– Как же ты это понял? Ведь ты дальше прихожей не был.

– Я увидел, что у вас стоптанная обувь.

– Да, – вздохнул Карл, взглянув на свои старые ботинки. – Ты прав, Франсуа.

– А человек, который послал меня к вам, очень важный господин. На нем очень дорогой костюм, и пальто у него с меховым воротником… Очень важный господин. Будьте осторожны с ним: все богатые – хитрецы. Обведет он вас вокруг пальца.

– А вот тут ты, Франсуа, ошибся, – сказал Карл. – Господин, о котором ты говоришь, написал самую серьезную книгу в защиту рабочих людей. Он большой друг рабочих. Он хочет, чтобы рабочие люди стали хозяевами на земле. И он знает, как добиться этого.

– Заплатил он мне, правда, щедро, – пошел на попятную Франсуа. – Но одежда у него все-таки дорогая…

– Она у него заработанная, уверяю тебя.

– Значит, у него хорошая работа, – предположил Франсуа. – Мне бы такую.

– Да, у него настоящая работа, – сказал Карл. – Отличная работа. Когда-нибудь я тебе расскажу, что это за работа. Ведь ты теперь будешь приходить ко мне?

– Если вас не посадят в тюрьму.

– Разумеется.

Карл и Энгельс молча обнялись. Потом поглядели друг на друга.

– Не изменился, – сказал Карл.

– Ты тоже. Рад встрече с тобой.

– Рад и я.

– Как жена, дочь? Здоровы ли?

– Здоровы.

– А сам ты как? – спросил Энгельс.

– В полном порядке.

– Закуришь моего табачку?

– У меня есть сигары.

Энгельс подошел к столу, набил табаком трубку, закурил.

– Табачок бельгийский, – сказал он при этом. – Из Остенде. Здесь купил. Еще не пробовал. Кажется, ничего.

– Табак здесь хороший, – сказал Карл и спросил: – Как тебе удалось уехать? И как это твой старик тебя отпустил?

– Все очень просто, Карл. Я уже писал о моих коммунистических речах на собраниях в Эльберфельде. Так вот, из-за этих речей власти заволновались не только в Эльберфельде, но и в Берлине. Кто-то из правительственных доброхотов отца предупредил его, что меня могут в ближайшее время арестовать. Тут он перепугался и поспешил выпроводить меня из Эльберфельда. Так мои интересы совпали с интересами отца.

– Вот и славно, – сказал Маркс. – А ведь ты действительно мог оказаться за решеткой. И тогда наши совместные планы могли бы рухнуть. Скажи, ты закончил свою книгу?

– Да, Карл, закончил. И уже нашел издателя. Отто Виганда в Лейпциге.

– И к какому выводу ты пришел? Относительно революции.

– Я думаю, Карл, что революция в Англии начнется в будущем году. В крайнем случае, в сорок седьмом. И это будет настоящая революция.