Попросив доложить об их прибытии начальнику штаба, Сергеев в ожидании вызова спросил:

— Командиром полка все еще товарищ Бурейко?

— Нету уже нашего батьки полковника Бурейко… — махнул рукой степенный усатый ординарец.

— Как нет?

— С месяц тому… угодил в командный пункт тяжелый снаряд…

— Кто же это построил ему такой блиндаж? Я бы того лодыря…

— Простите, перебью, товарищ лейтенант. Тут не одним снарядом пахло. В тот день фрицы выпустили по нас несколько тысяч снарядов. Пять раз поднимались в атаку…

Хафиз Гайнуллин с интересом рассматривал и связиста, который спал, подложив под голову катушку привода. и фронтовую лампу-снаряд, стоявшую на столе, сымпровизированном из какого-то ящика, и телефонистку в углу, что перебрасывалась с кем-то до смешного странно звучащими здесь словами: «Мадагаскар», «Мадагаскар»… Это я — «Казбек»… Кто у тебя? «Урал» спит?», и сновавших к штабу и обратно офицеров, как-то особенно, по-праздничному, подобранных и оживленных.

«Может быть, перед наступлением?» И Гайнуллин стал прислушиваться к разговору стоящих рядом с ним в кучке связных.

— Скоро, верно, начнут…

— Как передадут — пулей полечу в дивизион. Там ведь не дождутся.

«Ждут первомайский приказ», — сообразил Хафиз.

В это время новоприбывших стали вызывать к начальнику штаба.

Хафиз потерял покой. Он боялся, что его оставят в штабе. «Нет, буду проситься на передовую, на батарею», — думал он. Его молодое сердце искало опасностей, стремилось туда, где труднее.

Первым пошел Сергеев и очень скоро вернулся. Тотчас же вызвали Хафиза. Входя, он успел услышать за спиной довольный голос Сергеева: «В свою батарею!»

У начальника штаба было немного посветлее — горела семилинейная лампа.

— Лейтенант Гайнуллин явился в ваше распоряжение! — громко отрапортовал Хафиз.

Начальник штаба, гвардии майор, жестом, в котором сказывалось нетерпение, то и дело откидывая назад упрямо падавшую на лоб прядь темных, с проседью волос, разговаривал сразу по двум телефонам. Он бросил на Хафиза усталый, но внимательный взгляд и, кивнув ему головой, в то же время сердито закричал в трубку, которую держал в правой руке:

— Противник, противник… Ну, что противник? Разве вы его видите з первый раз? Ну, хорошо!.. Подбрасываю вам нового дружка. Ни шагу назад! Стоять до последнего. Степанов будет представлен к Герою.

Начальник штаба положил обе трубки на стол и всем корпусом повернулся к Хафизу. Окинув взглядом новенькую шинель, туго обхватывающую прямую, чуть худощавую фигуру, аккуратно прилаженную портупею и чуть набекрень надетую фуражку лейтенанта, его молодое, розовощекое лицо и блестящие голубые глаза, начальник штаба спросил:

— Из школы?

Хафиз понял, что его спрашивают сейчас не о военной школе.

— Со второго курса университета.

— С физмата?

— С физмата, товарищ гвардии майор.

Майор озабоченно постукивал ногой. Что делать с этим молодым лейтенантом? Хорошо бы оставить при штабе… в штабе не хватает таких людей. Но… он помнил только что данное по телефону обещание и пришел к следующему решению.

— Комсомолец?

— Комсомолец, товарищ гвардии майор.

— Назначаетесь командиром второй батареи третьего дивизиона. Принимать батарею отправляйтесь сейчас же. А завтра ждем от немцев особенной активности. Они, вероятно, попытаются испортить нам праздник. Стойте крепко. Желаю успеха.

— Есть стоять крепко, — повторил Хафиз последнее приказание майора и попросил разрешения идти.

— Идите, выполняйте, — одобрительно кивнул головой майор, снова берясь за трубку.

Дежурный, вышедший вместе с Хафизом, крикнул в темноту:

— Связной третьего дивизиона!

Тотчас же около них вырос боец с карабином в руке.

— Есть связной третьего дивизиона!

— Ведите товарища лейтенанта к себе.

— Есть вести товарища лейтенанта!

Торопливо попрощавшись с товарищами, Хафиз последовал за связным. Когда они вышли из блиндажа, было светло как днем.

Низко на небе Хафиз увидел что-то уж очень крупную звезду. Он даже немного встревожился, не в силах оторвать взгляд от этого необычного астрономического, как он думал, явления.

— Фрицы фонарь повесили, — показал на «астрономическое явление» связной. — Сейчас бомбить начнут, — спокойно заключил он.

Вдруг звезда исчезла, и опять все погрузилось во мрак.

— Сбили, — одобрительно произнес связной.

На переднем крае взвились ракеты.

— Немец боится наших ночных атак, — снова пояснил связной. Потом повернулся к Хафизу: — Товарищ лейтенант, с тропки не сходите, там мины.

— Далеко еще?

— Дивизион? Вон там, за курганом.

Гайнуллин всмотрелся, но не увидел никакого кургана.

— Вы впервой, товарищ лейтенант? — вдруг спросил связной.

Хафиз слышал, что видавшие виды фронтовики смотрят на новичков свысока, и решил не говорить правды.

— Нет, я из госпиталя.

Некоторое время шли, молча. Потом Хафиз стал расспрашивать о батарее, в которую его назначили.

— Вы командиром батареи? — спросил любопытный связной и, не дожидаясь ответа, проговорил — Жарко там у них вчера было. Вышел из строя командир батареи. Хорошо еще, что сержант Степанов да парторг Золотов не растерялись. Сержант взял командование на себя. А то плохо пришлось бы артиллеристам второй батареи.

— Кто же этот сержант Степанов? Старый, молодой?

— С тысяча девятьсот двадцать первого года. До войны был охотником, сибиряк он. Геройский парень! Свистнет — аж на весь дивизион слышно.

— А Золотов?

— Иван Пантелеймонович тоже неплохой артиллерист, даром что старик. Единственный во всем полку бомбардир.

— Бомбардир?

— Ну да. Он еще в ту войну воевал. Тогда такое артиллерийское звание было, вроде как в пехоте ефрейтор. К нам он пришел добровольно и двух сынов прихватил. Сыны оба погибли… Крепкий старик, не сдается, только усы злее крутит. В бою незаменимый — никогда промаха не дает.

— Ну, а еще кто там есть?

— Еще сестра у них замечательная. Татарка. Была химинструктором, попросилась в санитары на передовую. Весь дивизион гордится ею. Старик Золотов говорит про нее: «Это у нас свой, батарейный, ангел-хранитель»… Ну, вот и дошли. Пожалуйте в блиндаж, товарищ лейтенант.

Хафиз посетовал про себя, что дорога оказалась такой короткой — не успел расспросить о командире дивизиона.

Командир дивизиона капитан Абросимов понравился Хафизу с первого же взгляда. Он принял Хафиза несколько сдержанно. Испытующе взглянув на лейтенанта, он повел плечами, видимо не совсем довольный, затем коротко, без лишних слов, познакомил нового командира батареи с обстановкой. На прощание же, подавая руку, сказал:

— Итак, товарищ комбат-два, приступайте! Завтра утром ожидается наступление вражеских танков. Приготовьтесь к отпору. Я скоро буду у вас.

9

До батареи Хафиза провожал тот же связной. На этот раз они шли молча. Где-то близко — совсем рядом, показалось Хафизу, — застрочили пулеметы; над головой пронеслись трассирующие пули.

— Прыгайте в траншею! — крикнул связной и сразу пропал, будто провалился.

Хафиз поспешил за ним. Его обдало фонтаном воды из-под собственных сапог. «Если и на артиллерийских позициях такая мокрядь — дело дрянь», — подумал Гайнуллин.

Теперь они шли, то и дело сворачивая то вправо, то влево. Хафизу казалось, что необходимо какое-то особое чутье, чтобы не заблудиться во всех изгибах бесконечной траншеи, в этом лабиринте ходов сообщения и окопов… Конечно, если понадобится когда-нибудь снова пойти в дивизион, Хафизу придется изрядно поплутать.

— Вот это и есть хозяйство Степанова, — сказал связной и крикнул группе бойцов, возившихся с лопатами: — Сержант Степанов!

На голос подошел коренастый, широкоплечий солдат.

— Ты, Найденок? — спросил он, вглядываясь в темноту.

— Кто ж еще? Вот, встречай своего комбата.

После того как сержант отдал рапорт, Хафиз подал ему руку и сказал: