— Уже читали, — сказал Аристарх, заметив на моем столе газету, — Понимаю, утренний выпуск… Ужасно. Верите ли, до сих пор не могу свыкнуться.

— Мне очень жаль. Уверен, она была достойной женщиной и Господь вознесет ее по назначению.

— Она была склочницей, истеричкой и, в придачу, неравнодушной к рюмке, — резко сказал Аристарх, — Я держал ее только потому, что она прослужила у нас в доме много лет и была полезна супруге. Подчас я готов был ее выставить. Но не так… Не так. Видели бы… Боже, какой ужас. Когда я ее увидел… — Аристарх стиснул зубы так, что даже скулы побледнели, — Я имею в виду, увидел такой…

— В газете написали, что выглядело это нелицеприятно, — сказал Христофор, — Но эмоции уже бесполезны.

— Нелицеприятно? — Аристарх остановился, — Они так написали — «нелицеприятно»?.. Бог мой, да у нее головы не было! Понимаете? Удар был такой силы, что куски черепа находили по всей прихожей. Это… это ужасно. Я был там. Отвратительнейшая смерть! Не дай Бог такую честному человеку!

— А нашел ее зеленщик, так?

Я не понимала, почему Христофор задает такие вопросы, как не понимала и того, с какой стати Аристарх заявился в контору рассказывать про постигшее его дом несчастье. Сервы хозяев не грабят, и уж точно не убивают, а ничего кроме мы не касались.

— Зеленщик… Этот мошенник увидел открытую дверь и пробрался внутрь, хотел что-то стащить. Перепугался до одури. Однако успел стянуть трость с серебряным набалдашником и пару туфель. Я дал милициантам два солида чтоб они унесли останки бедной Лукреции и вымыли пол. Там все… знаете…

— Представляю. Не стоит об этом больше думать. Итак, в префектуре полагают, что это грабитель?

— Да. Решения еще нет, но у них пока только один вариант. Входная дверь была открыта, Лукреция стояла на пороге, уже полностью одетая. Они считают, она собиралась выходить чтоб отправиться домой. Она по обыкновению уходила от нас к одиннадцати. Кто-то подкараулил ее снаружи и, когда дверь открылась, ударил ее по голове.

— В таком случае им придется искать очень сильного грабителя, — пробормотал Христофор.

— Да, они считают, что у грабителя было что-то вроде молота или стальной палицы. Голова бедняжки Лукреции… Два солида заплатил…

Аристарх внезапно сел в кресло, так резко, точно воск, скреплявший его кости, растаял.

— В доме что-то пропало? Я имею в виду — кроме… м-ммм… трости и прочего.

— Нет. Ничего. Я уже смотрел, и милицианты спрашивали.

— Странный грабитель.

— Они считают, что он сам был напуган убийством и поспешил скрыться.

— Вот уж странно. Бил с такой силищей, а потом испугался убийства, — Христофор покачал головой, — Хотя в наше время всякое бывает, меня и таким не удивишь. Однако давайте к… главному. По телевоксу вы сказали мне, что…

— Да, — быстро сказал Аристарх, — И вы мне не верите, да?

Христофор вздохнул.

— Видите ли, господин Аристарх, это действительно звучит несколько… м-ммм… странно. Я не исключаю, что в ваших словах есть некоторая связность, но, простите меня, пока я не вполне…

— Это сделал он, — Аристарх понизил голос и едва не зашептал, глаза его округлились, — Он ее убил. Он.

— То есть ваш серв, Карл, так?

— Да. Это был серв.

Минуты пол оба молчали. Аристарх внимательно смотрел в лицо Христофору, а тот чертил что-то пальцем на пыльной столешнице с отсутствующим выражением лица.

— Хорошо, — сказал он, — Пусть это звучит абсолютно не… нежизнеспособно, я согласен считать — чисто теоретически, разумеется, — что серв может быть как-то причастен к этому. Например, грабитель каким-то образом отдал ему приказ открыть дверь. Или, скажем…

— Нет! — воскликнул Аристарх, — Вы не поняли. Он убил ее. Сам. Своими же руками.

Я молчала, но, видимо, у меня вырвался бессознательный вздох — Аристарх резко обернулся на меня, но я сделала вид, что прилежно изучаю рациометр, и он вновь повернулся к Христофору.

Теперь я поняла странную вчерашнюю уверенность Кира. Дело и впрямь началось с малого. Тревожные видения, смутные подозрения, стоящий в углу серв почему-то начинает пристально следить за тобой… И остается совсем немного до следующей ступени, когда серв превращается в убийцу. Или… Боже, — сердце отбило тревожную неровную дробь, — Или он сам?.. Повредился душой настолько, что взял палицу и…

Я представила, как по темному дому, сутулясь, идет Аристарх, волоча за собой тяжелую палицу, как скрипит паркет под его ногами, как желтым цветом горят его сумасшедшие глаза…

На мгновенье мне показалось, что в приемной чрезвычайно холодно.

— Объясните, — не выдержал Христофор. Судя по тому, как дернулся его острый подбородок я поняла, что и он уже с трудом сдерживает раздражение. Одно дело — когда клиент лепечет вздор и отнимает время, другое — когда он заявляется с нелепыми домыслами и портит нервы, — Ради Святого Константина, почему вы взялись за этого несчастного серва? Только то, что он смотрит на вас не делает его…

— Дверь. Дверь была открыта.

— Вот как? Да, я читал об этом.

— Дверь в чулан.

— И что из этого?

— Я говорил вам, в прошлый раз… На ночь мы всегда запираем серва в чулане. Это в прихожей. Там крепкая дверь и засов снаружи. Супруга и Лукреция боялись и…

— Да, я помню, вы рассказывали. Но что это меняет?

— Дверь, — повторил Аристарх, — Дверь в чулан была не заперта. Понимаете?

— Не вполне.

— В тот вечер я лично запер дверь.

— Вот как. Ага… Кто же по-вашему открыл дверь? В каких бы грехах вы не подозревали серва, открыть запертую на засов дверь он все же не способен.

— Нет, дверь открыла Лукреция. Быть может, она что-то услышала, какой-то шум… не знаю. Но перед выходом она решила проверить серва. И была им убита.

— Что ж, я вас понимаю. И в самом деле, описанная вами ситуация жизнеспособна. Стойте, — Христофор увидел, что Аристарх хочет его прервать и предупреждающе выставил ладонь, — Поверить в ее достоверность мешает мне лишь один факт.

— То что…

— Да. То, что серв не способен не убийство. К сожалению, тут не присутствует мой ведущий специалист в этой области, но я готов почти дословно повторить его слова в этой ситуации. Церебрус серва исключает саму возможность причинения вреда человеку. Изначально. Причем обстоятельства не играют никакой роли — любое насилие невозможно. Ни произвольное, ни по приказу, ни в связи с необходимостью. Даже если какой-нибудь злоумышленник направит на вас оружие, а серв будет способен ему помешать, пусть даже и не ценой смерти нападавшего, он ничего не сделает. Ограничения, наложенные чародеями на искусственный мозг, слишком сильны.

— Да, мне приходилось слышать об этом. Но что, если кому-то удалось чародейским образом повлиять не серва и внести изменения в его церебрус? Ведь это возможно?

— Это уже технические детали, в которых я не силен. Вы полагаете, у вас есть враги, которые намеренно внесли такие изменения в мозг серва?

Аристарх пожал плечами.

— Не знаю. Хочется надеяться, что нет. Но поручиться, понятно, не могу.

«Третий этап, — подумалось мне тревожно, — Сперва ощущение исходящей угрозы от повседневных вещей, потом попытка обвинить их во всех грехах, теперь происки окружающих со всех сторон врагов, желающих лишить жизни. Если это не навязчивые идеи больного воображения, то я Константин Драгаш собственной персоной. И пророчество Кира про желтый дом определенно стало реальнее».

— Хорошо. Я спрошу своего специалиста, насколько это возможно. Хотя наперед уверен, что он эту версию отметет.

«Отметет и назовет тупым болваном, — подумала я, — Жаль, что этот ведущий специалист не имеет привычки общаться с клиентами, пары его тирад, пожалуй, хватило бы чтоб сознание господина Аристарха немного прояснилось».

Потом я вспомнила налитый ненавистью взгляд и подумала — нет, не жаль.

— Но вы ведь не станете спорить с тем, что сервы создавались как орудие убийства? Разве это не могло предопределить их характер?