Начальник Эрики подошел к высокой стеклянной двери, расположенной чуть дальше «стерильной», и жестом показал, что приглашает пройти в открывшееся для обозрения, похожее на большущий ангар, помещение.
В отличие от предыдущего, в этом можно было разместить около трех больших футбольных полей и устроить маленькое авиашоу с участием авиамоделей среднего размера.
Площадь одного из воображаемых полей занимало бесчисленное множество установленных правильными рядами устройств, отличающихся друг от друга размерами, цветом, расположением каких-то светящихся элементов, но явно имеющих в своей конструкционной основе что-то общее.
Некоторые из них напоминали древнегреческие колонны, давно потерявшие связь с рухнувшей кровлей, но чудом продолжающие стоять, вцепившись невидимыми корнями в окаменевший за тысячелетия, прошедшие с момента их создания, грунт.
Если присмотреться внимательно, то можно было заметить, что оболочка колонны состоит из серого полупрозрачного материала, за внутренней границей которого шла активная электронная жизнь: периодически, поодиночке или группами на всем видимом пространстве зажигались огоньки, чередуя своё появление с едва слышными, недоступными для человеческого произношения звуками.
Другой тип устройств выглядел как минималистская стойка для размещения стереосистемы образца девяностых годов двадцатого века.
Между четырьмя металлическими ногами размещался многоярусный скелет, состоящий из прозрачных полок. Полки были толщиной от оконного стекла до большого обувного ящика. Они как хамелеон постоянно меняли свою, подсвеченную откуда-то изнутри, приглушенную окраску.
Некоторые из устройств объединили в себе конструкцию колонн и стоек воедино.
Над всей этой упорядоченной грудой передовых электронных устройств, подобно паутине, растянулась сеть связующих псевдонейронных путей, организуя тысячи разрозненных «электронных умов» в один мощный искусственный интеллект, заслуженно называемый «Мыслителем».
Около, над и внутри структуры, состоявшей из множества живущих своей жизнью устройств, сновал вспомогательный персонал, в задачу которого входила диагностика и контроль корректного функционирования отдельных систем этого искусственного мозга.
Справа, невдалеке от ближайшей к Эрике структурной единицы «Мыслителя» среди множества мониторов, устройств, предназначенных для ввода информации, и различных голографических схем едва просматривался «по уши» увлеченный работой молодой мужчина, которого звали Стивен Бартон. Он был на пару лет моложе Эрики, что позволяло им обоим смотреть на быстро изменяющийся техногенный мир примерно с одной и той же временной точки.
Несмотря на то, что в институтские годы он был довольно общительным юношей, сейчас Стивен предпочитал общество молчаливых машин шумному обществу оразговорчивых людей.
Вместе с Эрикой они занимались «внутренним» программным наполнением и «оживлением» геометрически правильно размещенной груды металла, стекла и пластика, занимавшего добрую треть площади ангара.
В задачу Стивена входило создание образа мысли, подобного человеческому.
«Дабы любой, кто будет в дальнейшем иметь дело с „Мыслителем“ видел в нём „своё отражение“ — отзывлся о своей работе Стивен. — То есть, взаимодействуя с искусственным интеллектом, он ощущал, что общается с человеком, но не с машиной.»
Для достижения этой цели было мало подключить синтезатор речи с идеальным человеческим произношением. Нужно было направить саморазвитие компьютерных программ на создание цепей самосознания, самооценки, осознания себя по отношению к окружающему миру.
И, наконец, возникновению у свободно мыслящей машины своего внутреннего «Я».
— Чем занимаешься? — вместо приветствия произнесла Эрика, когда они с Марком приблизились к молодому ученому. И шутливо добавила, указывая рукой в сторону «Мыслителя», — Не всему его научил? Хочешь, чтобы он отсюда ещё и пешком вышел?
Стивен, стоявший к ним спиной, не разворачиваясь, согнул правую руку в локте и поднял указательный палец, что должно было обозначать что-то вроде: «Не мешайте, я занят важным делом. Освобожусь в ближайшие пять минут»
— Ну, вы тут разбирайтесь, а я наведаюсь к нашим сетевикам. — услышала Эрика с того места, где только что стоял, уже сделавший пару шагов, Марк.
Сетевиками он называл нейробиолога Фрэнка Николсона и Ричарда Снайпса, который был специалистом в области объединения массивных компьютерных систем, для более эффективного решения сверхсложных задач.
Они занимались объединением стоявших здесь разрозненных машин в один цельный мыслительный узел.
Прошло еще минуты три, прежде чем Стивен произвел последние, понятные только ему, действия над голографическим псевдосенсорным устройством ввода данных, и он повернул свое худощавое тело, с водруженной на него курчавой головой, в сторону Эрики.
— Подправил пару алгоритмов, — сказал Стивен, голосом человека, страдающего раздвоением личности, одна половина сознания которого уже находилась в этой реальности, а вторая ещё не покинула виртуальный мир цифр и компьютерных программ.
— Что-то серьезное? — немного беспокойно спросила Эрика, — Мы же всё десятки раз проверяли.
— Да ничего особенного. Небольшие, не существенные и практически незаметные изменения в блоке самосознания.
По-видимому, «Мыслитель» пытается усовершенствовать этот процесс, оптимизировав упрощённую схему самообучения. Короче, он пытается пойти по пути наименьшего сопротивления, что в принципе не противоречит законам физики и природы в целом.
Я всё вернул в прежнее состояние и закрыл ему доступ к переписыванию данного раздела. Так что, всё в порядке. — Попытался без подробностей описать ситуацию Стивен.
— Всё в порядке? — переспросила Эрика, — А если «Мыслитель» захочет ещё что-нибудь переписать? Что-то, чего мы ещё, как окажется, не учли. Может, стоит отложить презентацию и ещё поработать над вероятностями моделями поведения, а также….
— Ты же знаешь, что все крайние сроки по сдаче проекта уже прошли и финансирование нам вряд ли продлят, если только мы не представим комиссии «Мыслителя» в действии. — Перебил Стивен на полуслове Эрику, — Мы все участвовали в разработке мер безопасности на случай срывов «электронной психики» и других непредвиденных ситуаций.
Ты же знаешь, что мы можем отслеживать его любую «мысль». Специально созданные блоки-шпионы отыскивают потенциально опасные изменения программ. В любой момент времени мы можем заблокировать отдельный участок мышления и переписать его.
В крайнем случае, если допустим, что «Мыслитель» превратится в злобного психопата, мы можем просто отключить питание.
Но, гипотетически, при том наполнении знаниями и опытом, которыми мы наделили «Мыслителя», вероятность такого хода событий крайне ничтожна. Так что, давай оставим между нами это маленькое отклонение в работе системы и займемся чем-нибудь более важным. Я, например, не прочь подкрепиться перед боем. Тебе что-нибудь принести?
— Нет, спасибо, — что-то ничего не хочется, — Эрика и так не была сторонницей приема пищи в промежутке между завтраком и обедом, а ещё эта новость об излишней самостоятельности в принятии решений «Мыслителем» никак не способствовала появлению аппетита.
Стивен уже исчез за дверью, где-то в недрах кабинета, который приютил несколько автоматов с напитками и продуктами, служившими завтраком, обедом или ужином сотрудникам, проводившим на работе львиную долю своего суточного времени.
Эрика стояла, как вкопанная, на том самом месте, где пять минут назад стоял Стивен. Она смотрела на плёночного вида экран, по которому ровным строем двигались четкие символы программ, написанных Стивеном, Эрикой и командой помощников-программистов. Однако эти символы сейчас служили лишь фоном для накатывающихся на неё волн мыслей, беспокойств и переживаний.
— Быть может, Стивен прав и беспокоиться не о чем. Ведь они старались всё учесть и просчитать вероятность различных сбоев в работе «Мыслителя», создали многоступенчатую систему безопасности, включавшую в себя различные меры защиты в случае непредсказуемых действий «слетевшего с катушек» электронного мозга. От переписывания отдельного участка программы до массового отключения всех электронных устройств, находящихся в радиусе электромагнитного импульса — этот комплекс мероприятий гарантировал безопасность окружающим в случае утери контроля над искусственным интеллектом.