Эту мысль Демосфен более четко изложил через некоторое время в своей третьей филиппике. В ней оратор прямо призывал афинян подняться на войну с царем, который, несмотря на существование мира, наносит обиду за обидой всем греческим городам.[4]

Характеризуя в III филиппике агрессивную политику македонского государства, Демосфен разъяснял, как Филипп, внешне сохраняя мир, на деле обманул всех греков, что видно из его отношений к Олинфу, фокидянам, к Фессалии, орейцам, мегарам, к Эвбее, Фракии, Пелопоннесу.[5] Поэтому Демосфен предлагал заблаговременно оградить себя мерами предосторожности, лично выходить на борьбу и вооружаться, запасаясь флотом, деньгами, воинами. В этой речи особо подчеркивалась необходимость организации антимакедонского греческого союза во главе с Афинами.[6] Этот союз должен организовать открытую, справедливую войну, а Афины обязаны звать к участию в ней всех остальных греков, объединить их, наставлять и воодушевлять. Решительно выступая против македонских элементов, которые своими «неразумными речами» желают «усыпить наше государство», Демосфен требовал беспощадной борьбы с предателями, ибо «невозможно одолеть врагов государства, пока остаются безнаказанными их пособники в самых недрах его».[7]

С точки зрения смелого и открытого изобличения беззаконий и насилий Филиппа, приверженцев Македонии и противников демократии ни одна речь Демосфена не достигла такой силы и пафоса, как третья филиппика. [256]

Эти несколько лет греческой истории особенно тесно связаны с политической деятельностью Демосфена в пору расцвета его могучего таланта, когда он не только произносил пламенные речи, но и определял направление афинской политики. Деятельность Демосфена дала свои результаты. Вокруг Афин начинало сколачиваться ядро государств для дальнейшей организации сопротивления Македонии. Теперь даже присланное Филиппом с агитационной целью посольство уже не имело успеха.

История этого посольства важна в том отношении, что она показывает новую расстановку общественных сил в Афинах в пользу демократической партии. Посольство прибыла в Афины в 343 г. Оно имело цель указать афинянам на вредные действия антимакедонских элементов, не перестающих клеветать на Филиппа. От имени Филиппа Пифон заявил, что македонский царь намерен оказать Афинам большие благодеяния и готов выслушать афинские предложения. В ответ на это единомышленник Демосфена Гегесипп внес поправки в условия мирного договора, которые сводились к тому, что обе стороны должны иметь то, что им принадлежит по праву. Остальные греки, не участвовавшие в заключении договора, должны быть свободны и автономны, и в случае, если на них нападут, им должна быть оказана помощь.[8] Македонские послы не согласились с этими поправками и вернулись обратно. Филипп не мог принять предложения Гегесиппа о поправках к Филократову миру, ибо ему нужно было бы тогда отказаться от фрако-македонского берега, от Амфиполя, Пидны, Потидеи.

В то время, когда послы Филиппа прибыли в Афины, афиняне уже приняли послов персидского царя Артаксеркса III Оха, который предложил им помощь и поддержку.[9] Причина, заставившая Артаксеркса III обратиться к Афинам, была вызвана как его желанием получить известную опору у Афин при предстоящем покорении Египта, так и опасением агрессивных намерений Македонии.

Едва ли можно сомневаться в том, что антимакедонская партия была склонна к союзу с Персией. Демосфен стремился именно сблизить Афины с Фивами и Персией и создать коалицию союзников против Македонии. Но в Афинах не могли решиться на союз со страной, которая держала в рабстве малоазиатских греков. [257]

Связь Демосфена с персидским царем и получение денег от него для борьбы с Македонией ряд ученых (Бузескул, Виппер и др.) истолковывают как непоследовательность вождя афинской демократии, который, защищая демократические принципы государственного устройства, обращался в то же время за помощью к персидскому царю.[10] С такой точкой зрения согласиться нельзя. Следует учесть, что Персия стремилась помочь делу Демосфена потому, что он своей деятельностью отвлекал македонян от Азии. Демосфену нужна была персидская помощь для образования единого фронта борьбы против завоевательной политики Филиппа Македонского. На это. Демосфен прямо указывает в III филиппике, мотивируя свое обращение к персидскому царю тем, что последнему небезвыгодно приостановить завоевания Филиппа.[11] Демосфен рассматривал персидские деньги как вид помощи в совместной борьбе против грозящей опасности. В отличие от своих политических противников, Демосфен не призывал персидского царя в Грецию для решения социального и политического конфликта, не видел в нем единственного спасителя Эллады, как македонская партия по отношению к македонскому царю. Преимущество последней заключалось в том, что она в своей пропаганде против союза с Персией опиралась на сильно действующий аргумент: под игом Персии находились греки Малой Азии. Этим аргументом македонские приверженцы воспользовались и добились отклонения союза с Персией.

Отрицательный ответ афинян на предложение персидского царя дал возможность Филиппу смелее продолжать свою агрессивную политику в Греции. Несмотря на то, что формально мир не был нарушен и договор о мире хранился у обоих государств, фактически война началась. Она не объявлялась, но велась всюду, где только противники находили нужным.

В первую очередь Филипп начал расширять свое влияние на Эвбее. После афинского похода на Эвбею эвбейские города вошли в союз с Филиппом, и Афины вынуждены были [258] признать их независимость. Борьба между демократией и аристократией в некоторых городах дала повод Филиппу вмешаться в дела острова.[12]

Одновременно с этим Филипп поставил себе целью изгнать афинян с фракийских земель, полностью покорить Фракию и присоединить ее к Македонскому государству. Фракийский поход Филиппа, продолжавшийся с начала 342 года до 341 года, был связан с большими трудностями. Его войско терпело большой урон в битвах с воинственными фракийцами. Филипп вел эту войну с исключительной энергией и настойчивостью, из чего видно, что он придавал большое значение этому предприятию. Нет сомнения, что полное покорение Фракии нужно было македонскому государству для захвата проливов.[13]

Разжигая борьбу между фракийскими племенами, обостряя их взаимоотношения с соседями, Филипп затем с сильным войском выступил против фракийцев, разбил их в нескольких сражениях, наложил на них дань и основал города и несколько военных поселений, как опорные пункты для полного усмирения страны. Как сообщает Диодор, фракийцы должны были предоставлять вспомогательные войска для Македонии. Греческие города, освобожденные от фракийской зависимости, вошли в союз с Филиппом; Фракию поставили под управление македонского стратега.

Для Македонского государства было важно также приблизиться к берегу Черного моря, для чего оно стремилось сказаться с греческими колониями, расположенными по берегу этого моря, оторвав их от Афин.

Укрепление власти Филиппа во Фракии и на берегах Черного моря дало возможность Македонскому государству более интенсивно начать войну за проливы. Проливы были важны для греческой торговли с берегами Понта, особенно с южными областями страны, откуда греки получали хлеб. Этим и [259] объясняется, почему афиняне делали большие усилия, чтобы удержать проливы.[14] Фракийский Херсонес находился в руках афинян, а Боспор — под властью Византия. Как Византий, так и Перинф были очень важными пунктами на пути к морскому берегу. По мере усиления власти Филиппа во Фракии эти города стали беспокоиться за свою самостоятельность. Формально они были в союзе с Филиппом еще в 351 году, но, когда последний завоевал земли Одрисского царства, агрессивная политика Македонского государства, направленная на овладение проливами, стала противоречить интересам Византия и Перинфа. Византий и Перинф, опасаясь за свою свободу, отказались помогать в мероприятиях Филиппа против Афин, хотя и обязаны были сделать это на основании договора.[15]