— На какие свидания вы ходите?

На такие, на которых не нужна одежда?

— Да обычные. За выпивкой. — Хотя Эрик едва прикоснулся к пиву в тот раз в баре. — Вчера он приготовил для меня ужин. Один раз он возил меня к озеру. Оно все замерзшее, и луна отражается на ледяной поверхности. Обыденные свидания. В Даррене не так уж много приличных мест. Мы в основном… разговариваем. — И трахаемся.

— А откуда он родом?

— Из какой-то богом забытой деревушки Мичигана. Я никогда там не была, но он ненавидит это место. Но, он очень близок со своей матерью и сестрой, которые там живут. — Я представила две наших семьи на совместном барбекю, чтобы представить, о чем они смогут поговорить. Может об охоте? Бурбоне? — Возможно, однажды, я побываю там, если мы останемся вместе.

— Ну, он будет полным дураком, если упустит такую девушку, как ты, — сказала мама, мудро, и вероятно немного навеселе.

Я осушила свой бокал, и вытянула шею, чтобы посмотреть на часы на каминной полке.

— Думаю, пора идти спать.

— Я тоже. Но было приятно наверстать упущенное, да? — Она поднялась с драматичным стоном, как будто не занималась плаванием по часу каждое утро. Мы обнялись и пожелали друг другу спокойной ночи на верху лестницы. Наш дом не был таким же шикарным, как большинство домов в пригородах Чарльстона, но он был таким уютным по сравнению с моей квартирой в Даррене. Или по сравнению с любыми другими местами, в которых я работала, будь-то библиотека или Казинс, или Ларкхафен — ковер был таким мягким, что шагов было почти не слышно.

Я закрыла дверь в комнату, которая раньше была моей спальней, а теперь стала спальней для гостей. Мои лавандовые стены были перекрашены в серо-коричневый цвет, несколько лет назад. Моя кровать по-прежнему находилась на своем месте у окна, но мое шахматное розовое одеяло было заменено на обычное. Если остальная часть дома казалась маленькой, то моя комната казалась крошечной. А моя односпальная кровать особенно, так как я обзавелась двухспальной кроватью в университете. Я плюхнулась поперек одеяла и на большое множество подушек, и достала свой телефон.

«Еще не спишь?» — написала я Эрику.

Он не ответил через минуту или больше, поэтому я достала свою косметичку из чемодана и направилась в ванную комнату, чтобы умыть лицо и почистить зубы…

Маленькая лампочка в углу моего телефона мигала, когда я вернулась в комнату, и мое сердце как воздушный шарик взмыло к облакам. Я подбежала к кровати, приземлилась с треском, и открыла его сообщение.

«Ага. Ждал всю ночь, чтобы с тобой поговорить».

«Родители такие эгоисты», — ответила я, «отвлекают женщину от ее запрещенной переписки».

«Скучаю тебе», — написал он. «Ты скучаешь по мне?»

«Конечно, скучаю. Хочу, чтобы ты сейчас был тут…, хотя эта кровать не больше мата для йоги. Ты ни за что на ней не поместишься».

«Могу поспорить пол удобный и просторный».

Я улыбнулась. «Это правда».

«Я буду представлять нас, прежде чем засну», — написал он. «Скажи, что мне представить».

Чувствуя прилив возбуждения, я написала: «Дай подумать».

Чего бы мне хотелось сделать с ним, если бы мы были вместе? Я представила, его большое тело, растянувшееся на моей кровати, в моей квартире. Попыталась сосредоточиться на его прессе, груди, руках…, но поняла, что думаю только о его глазах. И его губах.

Я написала: «Представь нас, на моей кровати. Мы целуемся. Затем ты чувствуешь мои руки на своей талии…» Я сама это представила, одев его, в одежду, которую посчитала подходящей для холодной Дарренской ночи — в его пижамных штанах. «Я развязываю узел твоего шнурка, спускаю пояс». Я нажала «Отправить» и занялась следующей инсталляцией.

«Просто представь, мы целуемся, а я глажу тебя между нашими телами. Этого я хочу прямо сейчас. Почувствовать, какой ты твердый и возбужденный. И доставить тебе удовольствие. Если ты прикоснешься к себе, перед сном, представь, что это моя рука. Я этого хочу».

Я ждала, кажется, вечность его ответа.

«Как я кончу? На твою руку?»

Меня обдало волной жара, сжигая остатки нервов. Мои пальцы теперь стали неуклюжими. «Немного на мою руку. И на свой живот. На эту теплую, бронзовую кожу. Белое на бронзовом». Мое тело дернулось от этой картинки. Я нажала «Отправить».

«Ты меня вытрешь?» — спросил он, и мир пошатнулся.

«Да, вытру». Я практически чувствовала его дрожащие пальцы в своих волосах, пока я вытирала его кожу. «Все, что пожелаешь».

Боже праведный, почему он так далеко? Почему я нахожусь где-то на этой планете, только не рядом с этим телом, этим голосом, этим мужчиной? Моим мужчиной.

«Этого хватит, чтобы ты заснул?» — напечатала я.

«Вполне. Что нужно тебе?»

«Я буду представлять все, то же самое, как только мы пожелаем друг другу спокойной ночи».

«Хорошо. Представь, как я произнесу твое имя, в тот момент, когда ты вознесешь меня к небесам», — писал он. «В тот момент, когда ты отправишься туда сама».

«Хорошо. Может, ты мне позвонишь завтра? Спокойной ночи, Эрик».

«Спокойной ночи, дорогая. Я скучаю по тебе».

«И тебе. Счастливого Рождества. Приятных снов. В итоге :-)».

И через двадцать минут, я сама спала как младенец.

К тому времени, когда на следующее утро я спустилась, мой отец уже отправился патрулировать. Он был самым старшим, что автоматически мог брать выходной в праздник, но обычно этого не делал. Работая в Рождество, он имел право на плавающий выходной, и заканчивал около двух дня, а все это время какой-то «молодой щеголь» мог отоспаться со своей семьей. В любом случае он всегда просыпался около пяти, а мама придерживалась этого графика. Я же с другой стороны, без четверти одиннадцать сонно спускалась вниз по лестнице все еще в пижаме.

— Счастливого Рождества! — пропела мама, когда я вошла на кухню. У нее было включено радио, из которого доносились рождественские песни, и на ней был одет ее особый праздничный халат, зеленый с вышитыми санями и оленями.

— Счастливого Рождества. О, спасибо, — добавила я, принимая кофейную чашку. — Невероятно, как долго я спала.

— Должно быть, тебе было это необходимо.

Действительно, только отдых мне был нужен не от работы, как, вероятно, она предполагала. Я была с Эриком на протяжении пяти ночей за последнюю неделю, и я сомневаюсь, что мы хоть раз легли раньше, чем в час ночи. Если мы не хулиганили, мы болтали дольше положенного, обо всем и ни о чем.

— Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? — спросила мама.

— Нет, спасибо. Я приготовлю овсянку или еще что-нибудь, после душа. А ты отдыхай. У нас было куча родственников, которые наведывались на закуски и выпивку в полдень, тетушки и дядюшки, и их дети, и дети их детей, и, конечно же, моя бабушка. Вино и овощная нарезка для взрослых, молоко и печенье для маленьких, и много-много беготни для моей мамы — хотя ей это нравилось.

— Как только подействует кофеин, нагрузи меня работой, — сказала я.

— Обязательно, не переживай. Мне нужно, чтобы ты кое-что запаковала для вечеринки по обмену подарками.

— Ох, черт. — Она присылала мне письмо об этом неделю назад, но у меня все вылетело из головы. Я должна была купить десяти долларовый подарок для обмена.

— Не бойся, — сказала она. — Я купила с запасом.

— Спасибо, мама. Я совсем забыла.

Она понимающе улыбнулась.

— Поэтому я подготовилась. Ты купила своему новому другу подарок?

Я покачала головой.

— Нет, не купила. Мы даже это не обсуждали.

При этом она стала немного разочарованной.