— Марк? Это ты? На тебе лица нет! Вернее, это не твое лицо!

Я улыбнулся ему и небрежно махнул рукой.

— Мне надо немного подумать. Обдумать все. Я пойду в башню в Старой крепости, скажи Мэе или кому-нибудь, чтобы принесли мне кувшин чао и бутылочку чанки. И она пусть приходит. Пошли кого-нибудь на пирс, нам нужно подготовить корабль, на которым приплыли айзеры, к отплытию в течение ближайших трех-четырех дней.

— И… есть, — против воли изрекли уста Креза, с трудом осмысливавшего произошедшие во мне перемены.

— А айзерам отдадим тот старый рыболовный баркас. Они уйдут на нем обратно.

Его лицо исказилось:

— Не-е-е-ет! А как же…

— Мы должны… — пытался я перебить его.

— … крокодилы…

— … дать урок…

— … они голодные!

— … милосердия!

— Что? — не понял Крез последнего слова, его лицо исказилось.

Я кивнул в знак того, что он правильно расслышал это слово.

— Мы должны показать айзерам, что мы не враги им. Что наш враг — воровская демократия, а не их кланы. С которыми мы, конечно, наведем порядок, но — после. В рамках закона.

Я пошел в Старую крепость и поднялся в башню. Деревянное кресло, казалось, ждало меня — я сел в него, повернулся к столу и увидел в окно, как Крез наводит порядок в порту.

Под его управлением бичи притянули баркас к пристани и после недолгой ругани и угроз все-таки вынудили айзеров перейти на него. Судя по его жестикуляции, Крез объяснял им в красках, что хотел бы скормить их ящерам, или по крайней мере утопить, но излишне добрый король решил преподать им урок добра. Затем на борт баркаса передали воды и продуктов на три дня, и вскоре он поплыл в сторону Амбросии.

А я отвернулся от стола к карте, на которую падало солнце, и предался размышлениям.

Вскоре ко мне пришла Мэя. Остудив суровым обращением ее восторги по поводу моего возвращения в себя, я попросил ее изложить мне все, что ей было известно об отношении оставшихся аристократов к моему возможному вступлению на престол.

Вскоре у нас была подробная карта врагов и друзей, белые пятна на которой мы легко устранили несколькими разговорами Мэи по фону с ее знакомыми на материке.

После некоторых раздумий мы решили подключить к совету Креза. Выслушав нас, он рекомендовал привлечь также и Хозяйку, имея в виду ее связи с отставными офицерами космодесанта.

Оставшиеся два часа собрания мне приходилось с большим трудом удерживать участников от идеи сгонять за киром, но в конце концов мы пришли к неплохим результатам.

— А теперь, — вздохнула Хозяйка, — надо бы устроить прощальный пир.

Несколько звонков, и вот уже половина прибрежного Кинхаунта подъезжает к бару Хозяйки на своих вездеходах, скутерах и просто пешком. А за ней уже спешит вторая половина.

Узнав о нашем отплытии, весь берег всполошился. Оказывается, за время наших пьяных похождений здесь мы приобрели массу друзей, о чем не всегда и подозревали.

И все они пришли проводить нас. А некоторые решили принести нам в подарок что-нибудь на память. Так мы стали обладателями примерно ста двадцати бутылок разнообразного кира местного разлива, кучи раковин, засушенных насекомых, поделок из змеиной кожи, диковинных камней, черепов, рогов, клыков, когтей и прочего — всего того, чем хвастался нам Арс, и что мы не смогли добыть своими силами, и что теперь само упало нам в руки в благодарность неизвестно за что.

Утром следующего дня мы погрузились на корабль и отплыли.

Реставрация

Через три дня мы вошли в порт Амбросии.

Едва наш флаг стал различим на берегу, к кораблю со всех сторон заспешили катера и лодки, на набережной мгновенно возникла толпа, над которой поднялись флаги монархии, а посередине — большой плакат «Марк Дэлвис — король!».

Я стоял и обливался холодным потом.

В следующее мгновение на эту толпу набросилась другая. Я потребовал от капитана дать полный ход вперед, но он и так уже выжимал из корабля все, что было можно.

Положение усложнилось тем, что часть из спешивших к нам лодок и катеров, как выяснилось, принадлежала нашим противникам, в том числе береговой полиции, часть — сторонникам, в том числе поднявшимся из забытия аристократам, в том числе боевым генералам.

И пока мы приближались к берегу, на море в порту шло побоище. Крез стоял на борту, рыча от нетерпения, и наконец прыгнул в воду, в три замаха доплыл до пирса, выбрался и с звериным рыком исчез в толпе.

Когда корабль причалил, противники монархии уже были позорно повержены, и несколько потрепанные флаги снова реяли над радостной толпой. «Уркаган» пришвартовался почти одновременно с сопровождавшими меня катерами, с которых еще на ходу спрыгивали на пристань люди и бежали поздравлять меня.

Тут же произошло сразу несколько попыток покушения — одна игла пронзила мне плечо на вылет, другая просвистела перед лицом и попала в кого-то сзади. Меня тут же повалили на причал, закрыв телами, раздались крики и выстрелы. Затем меня подняли и быстро понесли куда-то — как выяснилось, к броневику, дверь которого отъехала в сторону при нашем приближении. Увидев эмблему СОП, я попытался вырваться из рук моих похитителей.

— Это свои, свои, ваше величество!!! — успокоили меня таким криком, что я чуть не, гм, испугался.

Из открытой двери к нам протянулись руки, и мои спутники передали меня в них. Затем дверь закрылась, мотор взревел, броневик накренился и помчался куда-то.

Я оглянулся — вокруг меня были незнакомые лица каких-то здоровяков, явно из бывших военных. Но все они отвечали мне радостными улыбками.

— Разрешите представиться! — гаркнул мне сидевший прямо напротив меня белобрысый качок и козырнул, несмотря на отсутствие знаков отличия. — Генерал Ранборн! Мне поручено передать вас во дворец в целости и сохранности!

Несмотря на всю бредовость обстановки, я уставился на него во все глаза. Это был бичара-отставник из библиотеки.

— Узнаете? — весело спросил он. — Здорово мы тогда отбились в библиотеке!

— Отбились? — недоуменно переспросил я.

— Ну как же?! — весело удивился он. — Там же…

Однако в этот момент за бортом что-то хлопнуло, броневик резко свернул налево. Началась стрельба, длившаяся до тех пор, пока мы не въехали на территорию Дворца. Дверь открылась, и я выскочил наружу, спасаясь от непочтительных толчков в спину, грозивших перейти в пинки.

— Бегом, бегом! — призывно махал мне руками рослый парень в черном берете, оглядываясь на небо.

И я побежал за ним.

Дворец прямо на моих глазах восстанавливало множество рабочих. Щепки и опилки летели во все стороны, пилы и молотки весело стучали и визжали.

Вокруг Дворца возводились баррикады. Пробегая через них в кольце охранников, я вдруг увидел… Чака Ворта собственной персоной. С группой таких же боевых стариков он обустраивал контрольно-пропускной пункт.

— Обтеши ровней, если ты не хочешь, чтобы пулемет упал тебе на голову! — визгливо рычал он, как престарелая дворняга.

— Чак? Старина? — окликнул я его, невольно остановившись.

Старик недовольно обернулся ко мне. И тут — о чудо! — его физиономия превратилась в улыбающееся высушенное яблоко.

— Ваше величество, все под контролем! — он салютовал мне своей камуфляжной фуражкой. — Как там на Кинхаунте, жарко небось?

— Да, жара страшная, — кивнул я, несколько смутившись от нахлынувших воспоминаний.

— Ага, особенно на берегу! — крикнул он и заговорщицки подмигнул, обнажив шарик бицепса с наколкой «Н.З.К.Р.»

— Побежали дальше, величество! Пока сверху не клюнули в темечко… — нелестно рявкнул мне парень в черном берете, и добавил парочку совсем не благородных слов.

Я поспешил во дворец, где кипели приготовления — создавались штабы, распределялись полномочия. План, который так старательно вырабатывали мы с Мэей, пришлось корректировать так, что от него мало что осталось — нахлынула целая волна людей, ставших лишними при демократии, и жаждавших вернуть стране былой порядок вместе со своими правами. У них уже все было готово — деньги, отряды, оборудование и экипировка, и даже договоренности, кто кому чего, были так подробно разработаны, что мне пришлось с трудом изменять их так, как мне представлялось нужным.