— Это земля, — пояснил он.

— Какая земля? — не поняла я.

Не отвечая, он обвел вокруг этой точки круг.

— Это — солнечная система.

Моя правая бровь сама собой полезла вверх.

Затем Марк прищурился куда-то вдаль.

— А вон там… — он повернулся и указал могучей рукой в сторону носа корабля — примерно, где флаг, там Курутс. Примерно так. Хотя, наверное, еще немного дальше. Раза в два.

Я обернулась — флаг, украшавший нос корабля, отсюда не был виден, но я легко представила его гордо реющим на ветру.

Мда. Псих. Ну пусть будет так. Все равно.

Мне действительно было все равно — после странной сигары меня охватила грустная и бодрая легкость. «Жизнь слишком коротка, чтобы удерживаться от разных веселых глупостей», так и пульсировало в моей голове. Жаль, что вся планета уже давно объединилась в одно большое государство — у меня было самое подходящее настроение для какой-нибудь революции.

— Вы швед? — спросила я его, чтобы поддержать разговор.

Он сделал непонимающее лицо.

— Я говорю, вы из Швеции?

Он с недовольным видом покачал головой.

— Ну вы скандинав? Норвегия? Шведен? Европа?

Он вдруг осклабился и тихо прорычал краем рта:

— Детка, не мучай меня. Я с Курутса. Где делают эти уизоны.

Почему-то мне показалось это очень смешным, и несколько минут я не могла разогнуться от хохота, пока Марк стоял и со скучающим видом обозревал горизонт. Господи, этот скандинав с Курутса все больше нравился мне.

Однако корабль подходил к порту, где была у нас промежуточная остановка, и я предложила моему новому знакомому вместе прогуляться.

Уладив формальности, мы спустились на берег.

Марк вел себя как джентельмен — шутил, подавал руку, угощал меня напитками. Только один раз, увидев здоровенного негра-панка, он резко замолчал и некоторое время настороженно изучал его. Я поразилась — в одно мгновение Марк стал похож на тигра, изготовившегося к прыжку.

Казалось бы, чем его мог озадачить негр-панк, продающий газету «Имперские ведомости»? Я вспомнила, что в двадцатом веке было целое социальное течение людей, которые агрессивно относились к африканской расе, «расисты», кажется.

— Вы не любите негров, Марк? — осторожно спросила я его.

Он посмотрел на меня с удивлением, потом прислушался к чему-то внутри себя, потом отрицательно покачал головой и спросил:

— Негров? А что это? Мой словарик чего-то тормозит сегодня.

— Не что, а кто. Вот этот человек, на которого вы так страшно смотрите, это негр.

— Негр? А я думал, айзер. Только черный почему-то.

Я рассмеялась.

— Бог ты мой, а азербайджанцы-то чем вам не угодили? И еще, Марк, вы должны запомнить, что так называть их неприлично.

— Кто? — Он поморщился и махнул рукой. — Ах, Таня, вы совсем не понимаете, о чем говорите.

Я обиделась и отвернулась от него, но он внезапно схватил меня за руку и талию и увлек меня в вальс, прямо посреди идущей толпы, напевая «трала, лала, лала, пампам!», и мне ничего не оставалось, как рассмеяться и простить его.

С каждой минутой разносторонняя личность Марка открывалась мне все больше, вроде того, как прибрежная гора растет по мере движения корабля, и я… да, чего уж таить, я все сильнее влюблялась в него. Логично, что в один момент он оказался в моей каюте — посмотреть мои рисунки.

— Ого, — с энтузиазмом сказал он вдруг, глядя куда-то в сторону.

Я проследила за его взглядом и с ужасом увидела, что он смотрит на собственную карикатуру, которую я сделала в момент обиды и отчаяния пару дней назад. На ней я изобразила его с огромным кривым носом, нахохлившимся и стеклянным взглядом уставившимся в стену. Как она оказалась на книжной полке, ведь я думала, что уничтожила все?! Я бросилась к рисунку, но он опередил меня и схватил его первым.

Я повисла на его руке, пытаясь вырвать из нее карикатуру, но он взял его другой рукой и продолжал с интересом изучать.

— Марк! Это… не надо смотреть! Это…

— Это я. Я понял. Тупой самовлюбленный мужлан, не замечающий, что на него обратила внимание интересная молодая особа.

А затем… сама не знаю, что на меня нашло… хотя, конечно, знаю… в общем, все это не имеет значения.

На следующее утро наш корабль причалил в порту Новоцарьграда. Я проснулась с радостной мыслью, что сейчас увижу Марка и мы пойдем гулять, но… он просто исчез, оставив мне прощальную записку!

Сердце мое было разбито вдребезги!

Вместо того, чтобы гулять по городу, я два дня безутешно проплакала в подушку, пока не обнаружила на своем столе толстый диск с текстом какого-то романа, судя по всему, сочиненного Марком и подложенного мне в последний момент.

Записи сделаны на русском языке, но, похоже, автор пользовался собственными понятиями о русской грамматике. Несмотря на странные обороты, текст показался мне интересным, так как содержал подробное описание выдуманного Марком мира, жестокого, романтичного и необычного. И я, немного поправив язык и опустив места, которые показались мне уж слишком непонятными для российского читателя, решилась предложить издательству опубликовать текст.

Марк, конечно, слишком оригинал и выдумщик, и общение с ним — изрядная нагрузка на психику. Иногда мне казалось, что он путает реальный мир со своим собственным, хотя это никогда не мешало ему легко действовать и ориентироваться в обоих. И мне безмерно жаль, что мы так быстро расстались. Впрочем, думаю, я еще увижу его. Ведь мир так тесен… несмотря на чудовищные расстояния, которые порой нас разделяют…

PS — Кстати, если вы знаете, где можно достать уизоны, напишите мне об этом в «контакты», ладно?

Утренняя газета

Мысли мои несколько разбегаются в стороны, поэтому прошу простить меня. К тому же это мой первый опыт в литературе, честно говоря, я не знаю, с чего начать, как продолжать и уж тем более, чем все это закончится, потому что все это — чистая правда моей собственной жизни, а жизнь моя пока что продолжается. В общем, прошу взыскательного читателя быть снисходительным и набраться смирения и терпения, чтобы преодолеть тернии моей неумелой рукописи, ради всех тех занимательных и полезных вещей, которые он может в ней обнаружить.

(Впрочем, выбор у тебя, приятель, все равно небогатый — либо откладывай книгу в сторону, либо читай. Советую второе. Поверь, оно того стоит. Не понравится — можешь приехать ко мне в Амбросию, мы отойдем за угол Дворца и ты попробуешь набить мне морду, я предупрежу охрану, чтобы не дергалась).

Это было бурное и интересное время.

Несколько лет назад Амбросия начала войну сразу на несколько фронтов. На собственной планете Курутс — против второго крупнейшего государства-материка Пандании. И с другой планетой, где находилась крупнейшая колония Пандании — Айз.

Война кончилась победой, но усталость и истощение сил привело к крушению монархии. На волне антимонархических настроений к власти пришла банда мародеров и преступников, соблазнивших народ миражами всеобщего счастья и довольства. Тех, кто в последний момент очнулся, истребили. Остальных накрыли прочной сетью лживой пропаганды. Думающие люди были уверены, что дело не обошлось без вмешательства извне — с другой планеты. Может быть, тут была замешана коварная Удания, место ссылки короля Удана Третьего, который превратил ее в инкубатор интриганов и злодеев, а может, и вовсе другие планеты. Но, поскольку власть у думающих людей была отобрана, думать им дозволялось что угодно, только не вслух.