Вот кого здесь не было совсем, так это людей.
При всей буйности кинхаунтской флоры, все эти пальмы и кусты не могли вырасти за ту неделю, пока меня не было.
— Да, чувачок, — сказал мне вынырнувший из зарослей Крез. — Похоже, с чанкой тебе надо завязывать.
— При чем здесь чанка? Марк нашел город кинхов! — воскликнула Мэя, прыгая от радости.
— Нашел, нашел, — согласно закивал Крез и ткнул рукой куда-то в руины, похоже наугад. — Смотри! Это древний храм!
Взвизгнув от восторга, Мэя исчезла в руинах.
— Осторожно! — крикнул я вслед ей, даже не представляя, какие твари теперь обитают в этих дебрях.
— Да за нее не бойся, — небрежно заметил Крез. — Девочка теперь может постоять за себя. Я ее кое-чему подучил… пока ты развлекался неизвестно где.
Он посмотрел на меня с укором.
— Арчи! — воскликнул я. — Я правда был здесь! Ну хотя бы мои браслеты! Откуда я их взял?
Он пожал плечами.
— Ну и каким образом за пару дней тут все развалилось и заросло?
— Я не знаю, Крез, — я посмотрел на него с отчаянием. — Ты мне веришь?
— Верю, — вздохнул он. — Ладно, пошли, посмотрим.
Мы поднялись по полуразрушенной лестнице туда, где были мои покои. Арена под балконом, с которого я прыгнул прямо в бассейн, теперь заросший так, что виднелись только края. Все выглядело так, словно жизнь покинула эти места сотни лет назад. В провалы стен врывался ветер, толстые корни бесцеремонно раздвинули огромные плиты и лезли внутрь зданий, грозя стенам обрушением.
Я посмотрел на колонну между проемами окон и увидел характерную выбоину с круглой ямкой посередине — сюда я выстрелил из своего Кулая, не помню уж, в порыве гнева, или радости. Но, конечно, Крезу это ничего не доказало бы.
Искать здесь сокровища было явно бесполезным делом. Вход в подземелье был завален рухнувшими много лет назад сводами и стенами, на обломках которых успели вырасти толстые деревья.
Признав свое поражение, я беспомощно развел руками, и мы повернули назад.
Я шел, слушал и не слышал, как Мэя щебетала Крезу о своих открытиях в руинах — я думал, как так могло случиться. Я же помнил Аланпачуа, который приходил ко мне, когда я сидел в джунглях пьяный. Я помнил жаркие объятия Аченнаа, Зальгирис, Зуулаа и прочих, имена которых не задержались в моей памяти, в отличие от их глаз. Я помнил гордого Улиачичи и коварного Уурвада. Все это не могло просто так померещиться мне.
Мне вспомнилась книга «Тайны Кинхаунта» — да, сейчас она бы мне не помешала. Кажется, там что-то было похожее. Параллельные миры, таинственный город…
Таинственный город в параллельной реальности?
Вот что имел в виду Уурвад, когда говорил о богах, не пускающих жителей Кинхаунта на Большую землю! Вот почему мы ничего не знаем о них, кроме смутных догадок из книг…
Но Крез с презрением отверг мое объяснение.
— Даже не начинай! — усмехнулся он и покачал головой. — Просто признай, что пропил все свои мозги, до последней капли. Чего только не придумают чуваки, чтобы приложиться к бутылочке…
Я вздохнул и протянул руку:
— Ну дай мне тогда ее просто так.
Не король
Неудачи сломили мой дух.
Два дня я пил — это было единственное занятие, ради которого я еще мог найти силы поднять руку или сделать несколько шагов. Поначалу Мэя проводила со мной воспитательные беседы. Потом и она устала, заскучала и засобиралась домой. Услышав это, я почувствовал, как будто из меня вынимают сердце, но только опять потянулся к бутылке.
Мэя должна была уехать. Рядом со мной, несостоявшимся королем, упустившим свой последний шанс, ей не было места.
Она долго сомневалась, уезжать ей или нет, и снова попыталась увлечь меня идеей пойти на поиски сокровищ. Это не подействовало. Тогда она привела мне сразу Кэю и Сэю, видимо, уговорив их всеми силами постараться пробудить меня к жизни. Что ж, мы славно напились, но к кинхаунтским девушкам я не притронулся от уныния, а к Мэе — из нежелания принять самое дорогое, что было для меня на свете, в оплату своего отказа от депрессии. Мы продолжили пить, обсудили все на свете, а на следующее утро меня разбудили на берегу моря теплые лучи восходящего солнца — я лежал на песке совершенно один, брошенный и забытый всеми. Как только меня не сожрали? Даже морские ящеры и змеи брезговали мной.
Я был упрям в своем желании утопиться в кире. Наконец, утром одного солнечного дня Мэя объявила мне, что уезжает. На ее глазах были слезы, но я сказал себе, что не буду привязывать ее к себе, бесполезному пьянице. Она попросила меня лишь проводить ее на корабль, и мы пошли по песку, увязая под тяжестью ее сумки.
Сумка была не такой уж тяжелой, но я настолько отвык от труда и потерял форму, что задыхался и обливался жирным потом. Жалкое, душераздирающее зрелище представлял я со стороны!
Еле-еле мы добрались до причала, где я смог наконец умыться морской водой и перевести дыхание. Вскоре на горизонте показался корабль, и Мэя взглянула на меня глазами, полными слез — она все еще была влюблена в меня, нелепое подобие человека. Я не выдержал и тоже заплакал. Мы обнялись — целомудренно и осторожно, как сестра с братом. Потным, небритым и воняющим перегаром.
— Прощай, король недоделанный, — горько сказала она.
Оскорбление оглушило меня. Я разозлился и отстранился от нее. Судя по ее огорченному лицу, она, кажется, ждала другого эффекта от своих слов.
— Я понимаю, что борьба за корону — это слишком тяжело для тебя, — сказала она, видимо, пытаясь меня успокоить, и деликатно погладила по рукаву рубашки. — У всех свои способности. Ты можешь много выпить, например… и еще, у тебя отличное чувство юмора… Может, тебе надо было стать журналистом? Какая нелепая случайность, вся эта история…
Она криво усмехнулась мне и отвернулась к морю. Мое сердце окаменело и обвалилось куда-то на дно организма, порвав все жилки и сосудики. Я никогда не видел ее такой и не знал, что она может ей быть. И тогда я понял вдруг, что все это время она была другой, потому что…
Корабль подходил все ближе, с него раздавались какие-то крики.
Я стоял, смотрел на море и чувствовал, что все идет не так, как надо.
— Прости, — тихо сказала она, и голос ее дрогнул. — Ты все равно единственный король для меня. Просто потому что других нет, и не может быть.
«Потому что во втором эшелоне других не осталось», подумал я.
Я чувствовал себя так, словно получил пощечину.
— Ладно, желаю удачи на континенте, — сказал я нарочито грубо. — Что тебе делать здесь, с никчемным пьяницей? Найдешь там себе нормального принца.
Она гневно сверкнула на меня глазами.
— Хочешь оскорбить меня, чтобы легче было прощаться?
Корабль стал разворачиваться бортом к причалу и тормозить. И тут я увидел его пассажиров, кричащих и веселящихся как-то совсем неумеренно.
Это были айзеры. И они были пьяны.
— Нет, — возразил я Мэе. — Я не хочу прощаться с тобой.
— Э, смотрйи какайа девушка, ээээ! — кричал один из айзеров, показывая пальцем на Мэю.
Я заслонил ее спиной и крепче сжал ее руку в своей. Она посмотрела на меня с надеждой — в ее глазах стояли слезы.
— Правда?
— Правда, — кивнул я.
Кир все быстрее испарялся из меня, словно вода с нагревающейся сковородки.
— Э, здесь всйэ такийэ? — кричал айзер. — Э?
— Ты не хочешь прощаться со мной? — снова спросила Мэя.
Не успели с борта кинуть трап, как с него на причал скатилось трое здоровенных айзеров, и подбежали прямо к Мэе, пожирая ее глазами и не обращая на меня никакого внимания.
— Не хочу, — решительно кивнул я и сменил позицию, снова заслоняя ее от прибежавших айзеров.
Но они обогнули меня.
— Женщинйа, можно вас… — начал один, протягивая свою руку, но не успел, потому что ударом в челюсть я перевел его в горизонтальный полет с последующим приземлением на причал.
В следующее мгновение айзеры уже держали меня со всех сторон, пока пострадавший наносил мне беспорядочные удары. Я подпрыгнул, опираясь на их руки, и лягнул его ногами в грудь — с криком он улетел с причала в море.