В машине снова стало тихо. Завораживающе урчал двигатель, проносились мимо кустарники, врассыпную бежали от фар тени, а из головы Джо не шли два слова: «Колоколю башню». Что это значит, лениво размышлял он, в какую игру играл Питер, когда колоколил башню? Джо вспомнил лицо сына, сидящего на корточках у кроличьей норы — увлеченное, сосредоточенно-счастливое. Наверное, Питер уже и сам забыл, что это была за игра. Надо будет опросить утром — помнит все-таки или нет? Спросить просто из любопытства, в общем-то какое это имеет значение… И вдруг что-то всколыхнулось в его душе. Да, да, имеет значение, и немалое. Не сами олова, не игра, важно другое — в первый погожий день лета он видел, как его сын, забывший обо всем на свете и безмерно счастливый наедине с самим собой, колоколил башню. Не важно, что Питер никогда не вспомнит об этом. Джо стал свидетелем тайной радости сына, и эта радость теперь принадлежит и ему, делает его счастливым.

Он свернул па дорогу, идущую мимо их дома, и тут в голову ему пришла диковинная, фантастическая мысль. Ведь, наверное, и в его детстве были такие минуты — там, в Коррадике, когда он подальше от чужих глаз вот там же колоколил свои башни. И возможно, его собственный отец случайно натыкался на него и так же узнавал себя в своем сыне. А раньше — отец его отца, а еще раньше отец его деда. Поколения отцов уходили далеко в века, и каждый черпал жизненные силы в мимолетной и недолговечной радости своего ребенка, восторгаясь ее таинством. Все-таки прошлое имеет значение. И значение это не в действительности, не в памяти о былом, не в сегодняшней горстке дубков и не в огромных лесах его детства. Оно — в преемственности, в том, что жизнь повторяет себя и течет дальше.